Андрей Воронин - Последний аргумент закона

— Возьмите его.

— Сам пойду.

Но послушались не Аркадия, а Антона. Его взяли за локти, сжали с двух сторон, и охраннику ночного клуба показалось, что у Галкина-младшего ноги едва касаются земли. Когда Аркадия проводили мимо девушек, он запрокинул голову и крикнул:

— А все-таки я тебя трахну при всем народе. Сцена была жутковатой, если бы не напоминала то, как Галилей выкрикнул инквизиторам в самый последний момент, а может, прошептал: «Все-таки она вертится!»

— Не вякай, — отозвался немногословный Антон.

— И что вы мне сделаете? — спрашивал Галкин, когда его тащили по винтовой лестнице, передавая из рук в руки, опасаясь, что если он вырвется, то полетит вниз через низкие перила и наверняка раскроит череп.

— Тебя есть кому воспитывать. Моя бы воля, я ремень из штанов вытащил…

— И что, задушил бы?

— Нет, выпорол бы при бабах. Так высек, чтобы ты на задницу месяц сесть не мог.

— Руки у тебя коротки, — чеканя слова, произнес Аркадий.

— В машину его, на заднее сиденье. Если хотите, сядьте на него сверху.

Сыну олигарха, оказавшемуся на улице, глотнувшему свежего воздуха, нестерпимо захотелось крикнуть: «Свободу Аркадию Галкину! Свободу!». Но в свете последних событий он не стал этого делать, даже на пьяную голову понимая, что вряд ли фамилия Галкин вызовет у кого-нибудь из прохожих сочувствие.

Он покорно забрался в машину:

— Куда теперь? Где на меня кандалы наденут?

— Скоро узнаешь.

Когда машина оказалась на окраине города Аркаша забеспокоился.

— Где отец? Я хочу с ним поговорить. Дай телефон! — протянутая рука так и осталась пустой.

На него никто не обращал внимания. Город остался позади, машина мчалась по шоссе.

— Куда вы меня везете?

— Куда, куда… — скоро поймешь.

Этих мест Аркадий не знал. Он и предположить не мог, что в глухом лесу стоит такой шикарный отель, весь сияющий огнями. Метров за пятьсот до здания был наспех сооружен шлагбаум, у которого стояла охрана — два милицейских автомобиля с мигалками. Антон предъявил пропуск, шлагбаум взлетел вверх, и джип помчался дальше, миновав парадный вход. Затем он остановился на задворках здания.

Галкин-старший сидел в конференц-зале. Один из участников круглого стола, а за ним сидело человек пятьдесят, делал доклад о проблемах макроэкономики и тенденциях развития бизнеса в России на ближайшие десять лет.

Мероприятие, проходившее в подмосковном лесу, в только что отстроенном информационном центре, называлось «Российская экономика в двадцать первом веке». Люди, собравшиеся в конференц-зале, были один другого известнее: политики, бизнесмены, крупные чиновники.

Борис Аркадьевич Галкин ничем особым среди них не выделялся, и поэтому некоторые из знаменитостей даже позволили себе неодобрительно взглянуть на олигарха, когда у него в кармане зазвенел телефон.

— Извините, — сказал он своим соседям, выбираясь из-за стола.

Он прошел рядом с журналистами, кучно сидевшими в холле рядом с пепельницами и мониторами, по которым они следили за происходящим в зале.

— Слушаю, — тихо, почти шепотом сказал Галкин, прижимая трубку к уху, прячась за колонну от любопытных глаз. — Да, да, слышу.

— Ага, хорошо. Антон, освободишь номер на третьем этаже, который занимают охранники, и незаметно ведите его туда. Я сейчас подойду.

Возвращаться в конференц-зал Галкин-старший не стал. Сунул телефон в карман и быстро зашагал по длинному коридору. Все здания информационного центра соединялись застекленными переходами. Галкин оказался в жилом корпусе, у дверей номера его уже поджидал личный врач. Охранник, стоявший у двери, пропустил босса. Номер Борису Аркадьевичу показался тесным и убогим, на самом же деле, он был далеко не худшим среди апартаментов недавно возведенного центра.

Борис Аркадьевич нервничал. Он уже знал о кровавой расправе над Лилей, какую учинил его отпрыск, и еле сдерживал себя, чтобы не сказать лишней грубости при посторонних.

Одна из журналисток заметила внезапный уход Галкина. Она, стараясь не потревожить своих коллег, сперва отошла к балкону, а затем заспешила в жилой корпус. Она уже радовалась тому, что никто за ней не увязался и что сможет задать пару провокационных вопросов Галкину. Она уже увидела олигарха, шагавшего по коридору, как дорогу ей преградил человек в униформе.

— Дальше нельзя.

— Почему? Я представляю прессу.

— Нельзя, — так же вежливо и спокойно отвечал человек в униформе, — там только для гостей. А вы гостем ле являетесь, вы на работе.

— Мне Борис Аркадьевич назначил встречу, — пошла ва-банк журналистка.

— Вам никто ничего не назначал, — так же спокойно продолжал мужчина.

— Я должна с ним переговорить. Борис Аркадьевич! — закричала журналистка. Галкин исчез за дверью.

— Вот видите, вы свободны.

Журналистка, раздосадованная, невнятно пробормотала проклятия.

— Что, сорвалось? — спросил ее коллега из толстого и скучного журнала по экономике, когда журналистка обнаружила, что ее место на кожаном диване занято. Свободным оставался лишь тонкий подлокотник, на котором долго не высидишь.

— Сорвалось…

— Все ищут встречи с ним. Он всем отказал, даже нашему журналу, хотя раньше подобного не случалось. Он даже прикормленных журналюг к себе не подпускает, не то что тебя, — и журналист захихикал, глядя на то, как девушка устраивается на неудобном подлокотнике. — Садись лучше мне на колени.

— Нет уж, дождусь, когда кому-нибудь из вас приспичит отлить, журналистка закурила и нагло пустила дым в бороду экономическому обозревателю.

А тем временем Аркадия уже вели по служебной лестнице. На его плечах была чужая серая куртка. Сын боялся встречи с отцом, но хмель еще не до конца выветрился, и он пытался хорохориться.

Прежде чем войти в номер, он вскинул голову и расправил плечи, отчего тут же икнул. По тому напряжению, которое возникло у охранника, он понял, что за дверью с золоченой ручкой находится его отец.

Борис Аркадьевич сидел в кресле напротив окна спиной к двери и не сразу обернулся, когда Аркадий переступил порог. Он заставил сына понервничать, и когда услышал робкое «Добрый вечер» поднялся и с презрением посмотрел на Аркадия. Так смотрят на использованный презерватив, оказавшийся на видном месте.

— Ты пьян, свинья!

— Я… ничего, — Аркадий опять икнул. — Я не хотел. Папа…

— Альберт Семенович, займись им, приведи в чувство. Я вернусь минут через пятнадцать. Этого времени тебе хватит?

Врач уже распаковывал саквояж. Борис Аркадьевич двинулся прямо на сына, и тому пришлось отшатнуться.

— Смердит от тебя, как от барыги. Аркаша обреченно сел на широкую кровать и принялся развязывать шнурки ботинок. Запутался в них.