Марина Серова - Агент возмездия

– Я все поняла, Андрей решил, если Алла узнает про Мишу, то даст ему отставку. Я ни при каких обстоятельствах не стала бы больше влезать в его жизнь, но Барсукову было бы намного спокойнее, если бы мы с Мишей уехали из Горовска. А ведь я уже начала подумывать об этом. Кроме могилы родителей, меня здесь больше ничто не держит, – в глазах Веры вдруг вспыхнул огонек одержимости: – Да, я так и сделаю. Я поменяю эту двухкомнатную квартиру на однокомнатную в том городе, куда определят Мишу. Разницы в цене должно хватить на переезд…

Такой реакции я никак не ожидала, поэтому спросила, повысив голос:

– Вера, о чем вы говорите? Теперь, когда мы все узнали, нет нужды никуда переезжать.

– Да, теперь понятно, что все это дело рук Барсукова, что он таким образом идет к своей цели – к выгодному браку. Но что для нас с Мишей это меняет?

– Все, Вера, абсолютно все!

– Я так не думаю, – возразила Прошкина спокойным, уверенным голосом. – Нам надо уехать, и чем раньше, тем лучше. Жить в этом доме – сущая пытка. Скоро весь город будет против меня. Я не хочу здесь оставаться. Мне следовало раньше уехать из Горовска, еще до того, как Миша пошел в школу. Теперь я даже хочу, чтобы интернат закрыли.

И эта женщина была членом инициативной группы, которая обивала пороги различных инстанций, добиваясь сохранения коррекционный школы-интерната! Вот уж не думала, что мой рассказ вызовет такую неадекватную реакцию. Похоже, это синдром выгорания.

– Вера, вы вообще понимаете, что говорите?

– Да, понимаю. Если мы не уедем, то Барсуков подстроит какой-нибудь несчастный случай. Он на все пойдет, чтобы выгодно жениться. Вы сказали, что Пилявская очень состоятельная…

– Вера, все гораздо проще. Если Алла узнает о том, что у Барсукова есть серьезно больной сын, она тут же сделает ему ручкой.

– Это ничего не меняет, – стояла на своем Прошкина. – Он найдет другую, и у нас начнутся те же проблемы или какие-нибудь другие… Полина, у вас есть знакомый риелтор?

– У вас квартира приватизированная?

– Да, мы приватизировали эту квартиру в равных долях, половина моя, а половина Мишина.

– Вера, я по образованию юрист, поэтому хочу дать бесплатную консультацию. Все сделки с недвижимостью, если они касаются изменения прав несовершеннолетнего ребенка, должны быть одобрены попечительским советом. Вы хотите продать эту квартиру и купить меньшей площади в другом городе, так?

– Так.

– Вряд ли попечительский совет одобрит такую сделку, ведь она ущемляет права не просто несовершеннолетнего ребенка, а ребенка-инвалида.

– Но у меня нет средств на равноценный обмен. – Вера вскинула глаза к потолку и задумалась. – А знаете, я откажусь от своей доли в пользу Миши! Да, да, я именно так и сделаю.

– То есть вы добровольно хотите перейти в статус бомжа?

– Полина, ну зачем вы так?

– Я лишь смотрю правде в глаза. Такое самопожертвование совершенно ни к чему.

– Это мое личное дело. Нам надо уехать из Горовска, и мы это сделаем, несмотря ни на что.

– Вера, пожалуйста, прислушайтесь к тому, что я вам сейчас скажу. У нас существуют определенные социальные нормы, – я назвала ей цифры, – вы тоже не должны оставаться без положенных вам квадратных метров. К тому же иногородний обмен – это очень трудоемкая процедура. А в вашем случае тем более. Необходимо собрать кучу справок… У вас есть возможность мотаться за ними из города в город?

– Ой, а что же мне делать? Может, переехать в деревню, там жилье дешевле. Миша будет заниматься на дому, – бредовые идеи лезли из головы Прошкиной одна за другой.

– Никуда уезжать не надо.

– То есть как не надо?

– А вот так!

– Полина, спасибо за все, что вы для меня сделали, но больше ничего не нужно. Я дальше сама со всем разберусь.

– Однажды вы уже говорили, что не нуждаетесь в моей помощи, потому что черная полоса сама собой закончится и начнется белая. Но через неделю вы вернулись. – Мое напоминание заставило Прошкину призадуматься. Она села за стол, подперла подбородок руками и застыла в такой позе. – Честно говоря, я никак не ожидала от вас такой реакции. Мне казалось, что вы по натуре боец, и вдруг решили капитулировать тогда, когда до победы осталось пару шагов.

– Какой еще победы? – вяло откликнулась Вера.

– Победы над Барсуковым. Пришло время его наказать, и мы это сделаем.

– У нас ничего не получится, – пессимистично заметила Прошкина.

– Вера, вы знаете, что пессимист – это человек, который сам стоит у себя на пути и мешает двигаться дальше?

– Вы считаете, что я – пессимистка?

– Разве нет?

– Если бы я была пессимисткой, то я не смогла бы ничего дать Мише. Я – реалистка. Я трезво оцениваю реальность. У Барсукова имеются деньги, связи, а что есть у меня? Ничего и никого, кроме сына-инвалида и этой квартиры.

– У вас есть я, и этого достаточно для того, чтобы справедливость восторжествовала, – сказала я без ложной скромности.

– Злоупотреблять вашим добрым расположением ко мне я не хочу.

– Злоупотребляйте! Я не против, – разрешила я, но Прошкина отрицательно покачала головой. – Вера, однажды я обещала вам рассказать, что заставило меня круто изменить свою жизнь. Кажется, теперь время пришло…

Я поведала о том, при каких обстоятельствах погибли мои родители и как спустя четырнадцать лет я отомстила убийце. Конечно, самые пикантные подробности были мною опущены, но и без них мой рассказ произвел на Веру сильное впечатление.

– Прямо как в кино, – сказала она, глядя на меня совершенно другими глазами.

– Нет, это все происходило наяву. Хочу заметить, что у бывшего прокурора города тоже имелись большие деньги и остались прежние связи, но это его не защитило. Потом я стала помогать людям, которые сами не могли добиться справедливости. Я специально не искала их, они сами меня находили. Каждый по-разному. Вот вас прислал ко мне Стас Бабенко, приятель моего деда.

– А я не поняла Станислава Викторовича, пришла к вам с моющими средствами, – Вера смущенно улыбнулась. Я тоже улыбнулась, вспомнив, как она переобувалась в растоптанные тапочки. – Полина, так что же вы предлагаете?

– Вот это уже деловой разговор! Охотно поделюсь с вами своими планами. Сначала надо отсечь Барсукова от Пилявских.

– Но как это сделать? – спросила Вера, но тут же сама сообразила: – Если Алла узнает про Мишу, она, возможно, бросит Андрея. Но тогда он поймет, что это моих рук дело, и станет мне мстить.

– Ну почему информация должна прийти именно от вас? Разве больше никто в Горовске не знает, что у Барсукова есть внебрачный сын, у которого детский церебральный паралич?

– Никто.

– Этого не может быть. Вы примерно год жили с ним вместе на съемной квартире. Наверняка к вам приходили ваши подруги, его друзья…