Анна Данилова - Черное платье на десерт

Изольду снова бросило в жар. Она представила себе все то, что он сейчас сказал, и ей стало не по себе. А чему же тут удивляться, если он вор? Самый настоящий вор! Вор в законе. У него все мысли работают в одном направлении. Он и сейчас, наверно, затаившись, все равно ворует. Чужими руками. А потом исчезнет. Все равно исчезнет. Испарится. И всплывет где-нибудь в Греции или Турции… И ворует явно не один, а с теми, кто покрывает его вместе с его гениальными идеями, которые в последнее время вертятся так же, как и у Савелия, вокруг газа да нефти…

– Ну ладно… – вздохнула Изольда, не в силах скрыть своего разочарования от встречи. Хоть она и узнала много нового, что проку в этом, если предпринять все равно ничего не сможет. – Ты-то сам как поживаешь? Как здоровье?

– Твоими молитвами, Изольда Павловна. А ты когда свой дом будешь строить?

– Иван, как бы тебе это объяснить…

– А ты ничего никому никогда не объясняй, а поступай так, как считаешь нужным. Я понимаю, что ты сейчас испытываешь, но мы с тобой всегда будем по разные стороны баррикад. Я никогда не приму этот строй и те условия жизни, которые мне предлагает мое государство. Я уже нахлебался этого дерьма вдосталь. – Он провел ребром ладони по горлу. – И ты одна тоже в поле не воин, сама знаешь. Ты думаешь, что Савелий одинок? Да за ним стоят такие люди, что им проще тебя обезвредить или вообще убрать, чем лишиться Савелия… Поверь мне, то, что произошло в Свином тупике, – лишь кукольный театр, бутафория с красной гуашью вместо крови.

– С гуашью вместо крови? Хорошо сказано. Но видел бы ты этих крошечных женщин, изрешеченных пулями… А ведь они не молодые, судмедэксперт сказал, что им лет по пятьдесят, представляешь? И какое отношение они могли иметь к цыгану и его делишкам? В таком возрасте им и в форточку не пролезть… Курьеры. Курьеры… – Она покачала головой, испытывая мерзкое и постыдное чувство бессилия перед такими, как Лопатин и Савелий. И как можно после таких встреч возвращаться в прокуратуру и делать вид, что ты работаешь, если на самом деле вся деятельность крупных преступных организаций находится под контролем сверху, так же, как ее, Изольдина, деятельность или, наоборот, – выгодная верхам бездеятельность.

– Ты заедешь ко мне? – спросил Иван, но Изольда резко замотала головой и даже отшатнулась от него: ей показалось, что он собирается снова обнять ее.

– Ну смотри сама… Я узнаю что смогу, а если что срочное – знаешь, как меня найти.

И они расстались: Изольда пошла к своей машине, Иван – к своей.

Ночью она долго не могла уснуть, лежала с открытыми глазами и вспоминала Ивана, его розовое гладкое лицо, прозрачные светлые глаза, голос, и ей казалось невероятным, что она, Изольда Хлуднева, позволила этому необыкновенному и опасному человеку войти в ее жизнь, если не сломать ее… Иван – оборотень, это понятно. Но разве она сама не стала оборотнем, общаясь с ним?

Затем она уснула, и сны ее наполнились кошмарами, в которых присутствовал еще один мужчина, который тоже изменил ее жизнь, пошатнул ее представления о нравственности. Варнава. Ради него она предала Валентину…

Проснувшись среди ночи в поту, Изольда осмотрелась и прислушалась. Ей показалось, что вся квартира, каждый предмет содрогается, грохочет в ритме ее измученного сердца. Повернув голову и взглянув на подушку, на которой еще недавно покоилась голова Варнавы, она в который уже раз задала себе вопрос: появись он сейчас здесь, в спальне, устоит ли она перед его страстными объятиями и поцелуями? И ответила себе: нет, нет и еще раз нет! Не означает ли это ее полное падение? И если это так, не лучше ли признаться в этом хотя бы себе?..

Наступило утро, новый день вытеснил из головы и души сомнения, страхи, заполнив гулкую пустоту новыми заботами и планами. Ей предстояла поездка в цирк и встреча с руководителем труппы лилипутов Александром Максимовым…

Да, это была самая настоящая Елена Пунш, высокая и пышущая здоровьем стройная девица, размалеванная под американскую кинозвезду, благоухающая чудесными сладковатыми духами и одетая, конечно же, в одно из своих необычайно элегантных стильных платьев – темно-синего цвета с белым узким шарфом, пристегнутым к плечу большой синей глянцевой пуговицей.

– Привет, подруга, не ожидала? – услышала я сильный, красивый голос и от удивления потеряла дар речи.

Мало того, что она сама явилась ко мне, так еще и ведет себя нахально, называя меня «подругой» и обращаясь как к своей старой знакомой!

Понимая, в каком состоянии я нахожусь, она решительно вошла в квартиру и, лишь слегка покачиваясь на каблуках, пронеслась мимо меня в комнату и бросилась в кресло. Вытянула длинные смуглые ноги, сбросила белые туфли-лодочки на шпильках и, раскинув руки в разные стороны и выставив грудь, громко, в голос вздохнула:

– Уф! Устала! У тебя кофейку не найдется?

– Найдется, – прошептала я и ринулась на кухню. Я понимала, что делаю все против своей воли, что будь она при мне, МОЯ ВОЛЯ, да разве ж я стала варить бы ей кофе вместо того, чтобы выплеснуть ей на голову ушат оскорблений и обвинений, поскольку это именно она обманула Варнаву, ограбив его с помощью бедного-несчастного Блюмера, который, оказывается, уже мертв! Мне еще предстояло переговорить со своей теткой, чтобы поподробнее узнать, каким образом был задушен Блюмер и есть ли надежда разыскать его убийцу…

Но пока что я судорожными движениями доставала из буфета какие-то чашки, банки с кофе и сахаром, звенела ложками, зажигала спички, чтобы включить газовую горелку под чайником.

Казалось, мое тело двигалось помимо моего сознания, и это чувство было отвратительным до тошноты. Пока мой мозг не был до конца блокирован, я догадалась, что Пунш меня гипнотизирует.

Я даже со страха перекрестилась несколько раз – настолько мне было не по себе.

Кофе я принесла на подносе и поставила на столик прямо перед Пунш.

– Тебя зовут Елена Пунш? – спросила я, еле ворочая немеющим языком. – Это ты была любовницей Варнавы?

– Почему БЫЛА? Варнава – мой, и я никому не собираюсь его отдавать, понятно? Так и заруби себе на носу и тетушке своей, Хлудневой, внуши эту мысль, а то он что-то зачастил к ней…

При этих словах слезы навернулись мне на глаза, и я вдруг почувствовала себя настолько уязвимой и слабой, что чуть не упала. Физически я была словно накачана изнутри воздухом или теплым воском – непонятное и неприятное чувство.

Странно, что голова еще работала, когда я, усевшись на диван, чтобы не упасть, задала ей очередной вопрос:

– Это ты ограбила Варнаву?

– Ничего подобного, он сам подписал доверенность, а Лев Борисович лишь исполнял его волю. Ведь он всего лишь адвокат, которого нанимают. В данном случае его наняла я.