Олег Рой - Муж, жена, любовница

Окружающая жизнь – телефонные звонки матери, новости с экрана телевизора, редкие встречи со знакомыми на улице – не оставляла в ее сознании никакого следа. Она редко включала свой сотовый телефон, совсем не испытывая в нем нужды, и даже не замечала его вечного молчания, пока однажды не пришел встревоженный Геннадий и не напустился на нее с порога.

– Если ты не умеешь заряжать телефон, то не надо было его покупать! – горячился доктор Гена. – Слушай, всему есть предел! Всякому отчаянию, всякой депрессии. Нельзя же до такой степени распускать себя!

– Гена, прости меня. Я забыла, что его надо заряжать. У моего телефона энергетический кризис.

– Завтра среда, и ты, дорогая моя, пойдешь в Клуб. Уговаривать тебя мне некогда, хотя, я вижу, поработать с тобой придется. Ну, слушай и запоминай адрес...

Так Юлия впервые узнала о Клубе. И даже пошла туда по одной простой причине – ей не хотелось ссориться с доктором Геной.

После знакомства в клубе с Владимиром период затворничества в ее жизни закончился так же внезапно, как и начался. Он на удивление быстро стал для нее настоящим другом. У них было много общего, а главное – общая судьба, хотя, как они шутили, «это еще не повод для знакомства».

У Владимира был ровный характер, веселый нрав предприимчивого и находчивого человека. Его кипучая натура жаждала деятельности. И еще в нем было какое-то особое, мужественное жизнелюбие, которого Юлия давно уже не встречала среди людей, окружавших ее до болезни, в «прошлой» жизни. Он быстро научился профессионально писать проекты для общественных организаций, виртуозно находил людей, которые становились спонсорами этих проектов, все время что-то выдумывал, о ком-то заботился, был занят устройством дел массы людей. Юлия могла наблюдать эти его навыки и умения, потому что, по его просьбе, делала переводы текста многочисленных проектов, заявок, писем. И чем больше она его узнавала, тем больше проникалась симпатией к новому другу.

Для нее, наверное, прошло еще слишком мало времени, чтобы ее тоска и скорбь утихли, хотя чувствовала она себя после первого курса антивирусной терапии неплохо. Теперь она могла переносить небольшие нагрузки, даже подумывала подновить свои знания на каких-нибудь курсах и пойти наконец работать. Несложные обязанности вроде бухгалтерского учета в небольшой фирме она вполне могла уже выполнять. Итак, у нее начала появляться уверенность в том, что, если потребуется, она сможет заработать себе на жизнь. А этот момент неотвратимо приближался. Средства, которыми она располагала, уже заканчивались.

В декабре, с приближением Нового года, зарубежные благотворительные организации, в которых работали в основном французы и голландцы, начали проводить различные акции и приемы в честь своих коллег – работников таких же российских благотворительных фондов, и Владимир предложил Юлии посетить прием московского отделения фонда «Врачи без границ». Это была одна из самых богатых благотворительных организаций, работавших в Москве, и вечер обещал быть интересным.

На приеме Юлия была оживленна и очень привлекательна, она с удовольствием пользовалась случаем поболтать по-французски. Неожиданно открывшаяся возможность общения с людьми радовала ее. В тот вечер обсуждались проблемы распространения наркотиков в школах, в благополучных районах города, среди детей из хороших семей. Ситуация была общей для многих европейских стран. И Юлия азартно обсуждала с молодой учительницей из Прованса схожесть этого явления в России и во Франции.

После приема Владимир, как у них уже было заведено, проводил Юлию до ее дома, и она пригласила его зайти. Несмотря на то что они так интенсивно общались в последнее время, она продолжала держать дистанцию – не распространялась о своей прежней жизни и избегала приглашать его к себе. А в тот зимний вечер ей вдруг не захотелось оставаться одной. Это был первый визит Владимира в ее квартиру. Он осмотрелся, пробежал глазами по книгам в гостиной.

– Это не мои книги, это хозяйские, – прокричала Юлия из кухни, где она ставила чайник, – я снимаю эту квартиру.

– Выглядит она неплохо. Новенький ремонт, хорошая мебель...

– Да, хозяевам выгодно сдавать квартиру в таком состоянии, оплата выше. Да и мне приятно здесь жить.

Она вернулась к нему в комнату, и Владимир, присев с ней рядом на мягкий диван, осторожно взял ее руку в свои.

– Юля, ты потрясающая женщина. Я знаю тебя, как мне кажется, уже давно, а ты почти ничего не говоришь о своем прошлом. У тебя же была какая-то квартира, был дом – в той жизни, до заболевания? Почему ты сейчас снимаешь жилье?

– Да, дом был, недалеко отсюда. Я оставила квартиру мужу и детям.

– А как же дальше? Ты же не можешь снимать жилье всю жизнь?

– Не знаю. Пока могу, а дальше видно будет. Всегда ведь находятся какие-то варианты. Понимаешь, с мужем и детьми я бы не смогла жить – из-за страха заразить их, хотя умом понимаю, что это глупо. Думаю, это тревожит всех с нашим диагнозом.

Владимир, отбросив обычную веселость, погрустнел и стал рассказывать, что у него тоже в этом плане много проблем. Он просто помешался на гигиене, живя вместе со взрослыми детьми. А при мысли о скором гипотетическом появлении внуков ему становится особенно тяжело. Тогда, конечно, придется решать проблему кардинально, хотя он не представляет себе пока никаких вариантов.

Думать про детей Юлии было особенно грустно. Разлука с Павлом и Ксюшей давалась ей с безумным трудом, это был самый болезненный для нее вопрос. Владимир, быть может, заметив ее нежелание рассказывать о собственных детях, чтобы заполнить паузу, снова заговорил о своих:

– Мои дети рано остались без матери. Я вырастил их фактически в одиночку. Да они не такие уж и взрослые: дочери – двадцать, сыну – двадцать три. Дочь еще учится, сын первый год работает. – Он сообщал все это с невольной гордостью, и Юлия не смогла не поделиться в ответ хотя бы минимальными подробностями собственных материнских забот.

– А мой сын бросил университет. Занялся бизнесом, но бизнес, как я чувствую, прогорает. Дочь не захотела учиться в вузе, мечтает о карьере модели... Безумие какое-то. Но я стараюсь не думать об этом, напоминаю себе, что меня для них как будто и не существует. Так жить очень трудно. Но они ведут себя эгоистично, оба на стороне отца, а отец умудрился сделать меня в их глазах исчадием ада.

Владимир, в свою очередь, стал рассказывать, как ему тоже пришлось нелегко. Жена заболела, он оказался инфицирован, детей не на кого было оставить... Он должен был сам, несмотря на болезнь, поднимать их обоих.

– Вам было все-таки легче, – осторожно заметил он. – Если бы у вас сохранилось взаимопонимание с мужем, вы могли бы справиться вместе, ведь хотя бы один из вас – здоров.