Анна Данилова - Delete

– А откуда тебе известно, что он раньше висел в спальне? – спросил Марк.

– Леня сказал, что, мол, как просыпаюсь, вижу портрет дочери… К тому же, как потом выяснилось, на стене в спальне остался след от портрета, на его месте сейчас висит пейзаж… Потом – черный волос. Я вытянула его из рамы… Я сначала подумала, что это черный волос… А потом Арина пришла ко мне и принесла черный капроновый бант… Такой небрежный, с осыпающимися нитками, словно женщина, носившая его, не потрудилась даже оплавить края… Арина-то подумала, что этот бант принадлежит какой-то любовнице Лени… А на самом деле, как я уже потом поняла, это был бант траурный… Леня, убив свою дочь, устроил ей поминки. Перевесил ее портрет из спальни в гостиную, завязав черный бант на раме… Когда мы к нему заявились, он, вдруг вспомнив про бант, кинулся его срывать и бросил за диван. Так что на раме осталась черная капроновая нить, которую я сначала приняла за волос, а потом уже появился и черный бант… Я еще сказала Арине, что бант, вероятно, принадлежит Кате. Так, Леня?

– Так.

– В день смерти, который для Лени совпал с днем похорон (он же похоронил ее в холодильной камере), он сварил кутью, я увидела ее в холодильнике… Согласитесь, не в каждом холодильнике можно увидеть тарелку с кутьей… Я уже тогда обо всем догадалась… А ровно через девять дней в квартире Лени я увидела за занавеской, на подоконнике, стопку с водкой и кусочком хлеба… Еще один символ смерти! И снова – кутья в холодильнике… Я еще тогда сказала Арине, мол, запомни, какое сегодня число. Это было двадцать девятое. Стало быть, я уже знала точную дату смерти Кати – двадцатое сентября. Понимаете, было множество деталей, которые я складывала в голове, чтобы потом объяснить их происхождение… Так, к примеру, все поверили в то, что Катя не поехала с Игорем в Крым из-за Алика. Кто это сказал? Сам Игорь. Понятное дело, что он все это не выдумал. Ему об этом сказала сама Катя. А ей, в свою очередь, скорее всего, посоветовал так поступить отец Игоря, Валентин… Не могла же она сказать Игорю: «Я остаюсь в городе, чтобы… кувыркаться с твоим отцом…» Бедный Алик Бон!.. Но, поскольку все складывалось таким образом, что на него падало подозрение, я решила этим воспользоваться, чтобы ты, Леня, успокоился, расслабился, чтобы дать тебе возможность все хорошенько обдумать и принять правильное решение… Чтобы ты подумал: у тебя появился шанс избежать наказания. Таким образом я хотела предотвратить то, что ты уже задумал… Я не хотела, чтобы ты убил и себя… Я распространила информацию, что Алик арестован, хотя на самом деле мама прятала его на даче…

– Ты позвала меня сюда… Ты знала, что я сознаюсь?

– Конечно, Леня. У тебя больше не было выбора. Тот шок, то состояние, в котором ты пребывал сразу после того, как отправил на тот свет четырех человек, прошло с помощью Арины… Вот уж кого мне действительно жаль, так это ее… Где она сейчас?

– Ждет меня дома… У меня дома. Я собирался на ней жениться. Начать новую жизнь.

– Я так и поняла. Но я не могла, не могла рассказать ей о своих догадках прежде, чем ты сам сознаешься… Она бы не поверила мне… Хотя Арина – умная женщина…

– Ты расскажешь ей все?

– Расскажу. И дам послушать твое признание.

– Тогда запишите ей еще несколько слов…

Марк с каким-то презрением нажал на кнопку. Рита видела, что он тяжело переживает присутствие в своем доме убийцы…

Леонид сел прямо, поднял голову, расправил плечи и глубоко вздохнул:

– Дорогая Арина…

Приехал конвой, Масленникова увезли. Марк уехал следом. Рита с копией признания на кассете отправилась к Арине. Ей предстоял нелегкий разговор с подругой.

– Ты обещаешь мне, что больше не будешь заниматься расследованиями?

Марк вернулся домой под утро, уставший, с серым лицом, и с ходу задал ей этот мучивший его вопрос. Рита встретила его на пороге заспанная, теплая и розовая. Обняла его.

– Конечно, обещаю… Ты поешь что-нибудь?

– Поем. Но сначала скажи мне, как ты догадалась про Будапешт?

– Да все очень просто… Рекламный туристический проспект у него дома… Записанный на развороте с видами Будапешта телефон турфирмы… Я проверила и все узнала: Масленников действительно был в турагентстве, пытался вернуть свои деньги… Кажется, они предложили ему отправиться в Испанию, но он сказал, что подумает…

– Как Арина? Вот уж действительно ты ей услужила…

– Знаешь, я даже не поняла. У нее был такой вид… Думаю, ты не будешь против, чтобы она немного пожила у нас. Ей будет сейчас тяжело. Она полюбила Леню… И все еще любит, как мне кажется…

– Пусть поживет. И твоя сестра пусть поживет. И мама. И… – Он махнул рукой и тяжело вздохнул.

– Марк, ну перестань… Ты будешь бутерброды или тебе разогреть плов?

– Не знаю, почему ты не забрала ее сразу сюда… Вот что она сейчас делает одна дома? Мы сейчас будем ужинать…

– Завтракать, уже четыре часа.

– Вот именно. А она – что? Мне тоже ее жаль… Больше никого и ни с кем не знакомь, поняла?… Может, ты ей позвонишь или мне съездить за ней?

– А вдруг она спит… Наглоталась таблеток и спит?

– Тогда пообещай мне, что позвонишь ей утром и пригласишь к нам. Я серьезно… Ты же приручила ее… Вот и неси теперь ответственность.

– А ты за кого несешь ответственность?

– За тебя. И только за тебя! И я очень переживаю всякий раз, когда ты влезаешь в какое-нибудь расследование. Ты у меня одна, понимаешь?

– Понимаю.

Она подошла к нему совсем близко, и он потерся небритой щекой о ее живот.

После разговора с Ритой Арина вернулась в свою квартиру, надела джинсы, свитер и села за компьютер. Мысленно она твердила себе: «Сотри его из памяти, сотри, одним нажатием на кнопку «Delete». Она жала, жала на эту кнопку, но перед глазами продолжал стоять Леонид. Улыбающийся, трогательный… Он тянул к ней руки, и ей вновь и вновь хотелось оказаться в его объятиях, прижаться щекой к его груди… Delete. Delete… Она отправилась в ванную комнату, выдавила из флакона розовое жидкое мыло и принялась смывать с лица косметику…

И вот она снова перед зеркалом. Такая же, какой и была. Арина Затонская. Собственной персоной. Бледная, серьезная, бесполая. Журналистка – и никто больше. В черном свитере и джинсах. Она до боли в глазах всматривалась в собственное отражение и пыталась понять: как же ей теперь жить дальше? Без Лени. Но ведь он же не умер! Он жив. Он просто будет заперт. Как легко писала она раньше о преступниках, которых поймали и посадили. Какие легкие, простые слова! Поймали, посадили… Убийца будет наказан. А что стоит за этими словами, она узнала только что.

Понимание того, что она не сможет жить по-прежнему, пришло неожиданно. Арина подошла и распахнула окно, впустила в свою маленькую квартирку свежий воздух… Потом разделась, достала свое лучшее нижнее белье, красный свитер, черные брюки, переоделась. Слегка подкрасилась, подушилась. Кровь пульсировала в каждой клетке ее тела. Она чувствовала, как в нее вместе со свежим воздухом вливается новая жизнь… С Леней. Он жив, жив… Почему она должна его стереть из своей памяти? Она должна стереть свою прежнюю жизнь… А Леню она дождется…