Анна Данилова - Самый близкий демон

– Хорошо. С Машей мы сами разберемся. Кто еще мог позвонить вашей дочери?

– Да, собственно, кроме Машки, у нее в последнее время никого и не было…

– Тогда припомните, пожалуйста: Виолетта в последнее время ни на что не жаловалась? Может, ей кто-то угрожал? Не было ли у нее проблем со здоровьем?

– Да нет же, нет! Она ни на что и ни на кого не жаловалась, в этом-то все и дело. Жила себе, как мышка, забилась в свою нору и делала вид, что счастлива… А теперь что? Ее убили… И убил ее, как мне думается, именно муж!

– Я понимаю, вы уверены в том, что это сделал ваш зять, вы ненавидели его с самого начала, вы рассказывали мне… И все же. Давайте представим себе, как должен был вести себя ваш зять в случае, если это он совершил убийство…

– Очень просто. Он звонит Виолетте, говорит, чтобы она срочно пришла в парк, в определенное место, что он потом ей скажет, что случилось… Для него главное – выманить ее из дома… Он даже не удосужился придумать причину. Зачем, когда он и так уверен, что она пойдет к нему в любое время и при любых обстоятельствах?..

– Виолетта говорит, что уже поздно, что Даша уснула…

– Скорее всего, именно так и было. На это он говорит, что раз Даша уснула, то пусть она возьмет ее с собой…

– Вам самой не кажется, что это полная чушь? Парк находится рядом… Она, скорее всего, скажет, что раз Даша спит, то пусть он сам придет домой и расскажет, что случилось…

– Хорошо, оставим этот эпизод так, как есть. Она все-таки вышла из дома с коляской, дошла до того места, где ее поджидал муж… Вот, собственно, и все! Он выходит из кустов с камнем в руке, ударяет ее по голове и скрывается в квартире своей любовницы. Иначе как можно объяснить, что на рукаве его куртки – ее кровь?

– Но он же не полный идиот! Если предположить, что это убийство было спланировано, то уж куртку он бы точно снял, постарался бы от нее избавиться любым способом… да и руки у него могли быть в крови… Он бы вместе с любовницей осмотрел внимательно свою одежду… И не заметить брызги крови невозможно…

– Значит, не заметили. Или же он ничего не рассказал своей шлюхе, а про куртку не подумал…

– Но раз он пошел на убийство, значит, он хотел освободиться, ведь это именно тот мотив, который и двигал им… Он хотел освободиться, чтобы быть с Бертой… Понимаете? С Бертой, с женщиной, которую он любит, но никак не в тюрьме! Поэтому первое, что он бы сделал, – это избавился бы от камня, которым убил жену, и от куртки со следами крови…

Но камень мы нашли – на нем нет ни единого отпечатка пальцев, это свидетельствует о том, что убийца тщательно стер их… Но раз он позаботился о том, чтобы на камне не осталось его следов, то по логике он бы должен был, я повторяю, избавиться и от забрызганной кровью куртки… Но он этого не сделал! Он пришел к Селезневой в этой куртке и спокойно провел там несколько часов… Как вы думаете, если бы он убил Виолетту, смог бы он, во-первых, ударить ее на глазах у своей дочери? И, во-вторых, оставить малышку без присмотра в пустом парке, ночью?.. Он что, изверг какой? Вы же сами говорили, что он испытывал к дочери нежные чувства…

– Но Виолетта мертва! А Дашеньку действительно нашли в коляске рядом с трупом матери… Это же факт. Мне же это все не приснилось!

Марк отметил про себя, что для матери убитой Лидия Григорьевна держится на редкость хладнокровно. Что придает ей сил? Ненависть, которую она все эти годы копила по отношению к зятю и которая теперь прорвалась, нашла выход? Ведь теперь его могут посадить. За убийство. И он получит большой срок. От одной этой мысли, похоже, женщина возбуждается и трепещет, забывая о главном: ее дочь мертва…

Раздался звонок.

– Это Паша… Я посылала его за молоком… Извините…

Марк сидел за столом и думал о Рите. Где она сейчас и что делает? Встретилась ли с Бертой Селезневой? Перед ним на столе стояла масленка с полурастаявшим маслом, пластиковая коробка с большим куском сыра, сахарница, баночка с джемом, чашки с кофейной гущей на дне – остатки завтрака… За разговором со следователем Лидия Григорьевна забыла убрать все в холодильник и вымыть чашки… Марк мысленно сделал себе бутерброд и даже насыпал сахар в чашку с горячим кофе.

– Марк Александрович… – услышал он тревожный голос Лидии Григорьевны, обернулся и увидел входящего в кухню высокого худощавого господина в белом костюме. Смуглая, свежего загара кожа, белая, седая густая шевелюра, черные глаза… Глубокие морщины не портят лицо, но выдают возраст этого молодящегося человека: Марк дал бы ему шестьдесят пять лет… Судя по растерянному виду Лидии Григорьевны, это не Павел Дмитриевич. – Вот он пришел… к Виолетте…

– Моя фамилия Перевалов. Леонид Евгеньевич. Буквально час с небольшим тому назад я вернулся с дачи своих друзей и узнал о смерти Виолетты… Это правда, что ее убили?

– Я не знаю этого человека… – Лидия Григорьевна густо покраснела, словно извинялась за визит мужчины. Во взгляде ее читался ужас. – Кто вы?

– Близкий друг Виолетты… Где она?

– В морге! – истерично выкрикнула Лидия Григорьевна. – У Виолетты не было никакого близкого друга, да тем более – мужчины! Что вы себе позволяете?

– Вы можете назвать мне адрес морга? – сдержанно спросил Перевалов и вопросительно взглянул на Марка. – Вы, как мне кажется, из милиции?..

– Из прокуратуры. Моя фамилия Садовников.

Он вернулся домой, понимая, что все, что произошло с ним за последние двое суток, – наваждение, сон. Что не было никакого знакомства с Маргаритой, ни их скоропалительного, безумного, настоянного на одиночестве сближения. Он звонил долго, почти пять минут, но ему так никто и не открыл. Рита оставалась верна себе: свет в окнах горит, а она не желает открывать. Значит, у нее кто-то есть. И этот «кто-то» сейчас либо сидит за ее круглым уютным столом с блюдом апельсинов посередине и ест какой-нибудь гороховый суп либо лежит в ее кровати под тонкой шелковой прохладной простыней и рассказывает ей, как сам Марк еще вчера, о своей жизни… Но этим мыслям суждено было прожить всего несколько минут… Как это – ничего не было? Ведь убит брат ее сестры – Михаил Генс! И это не может быть наваждением. Генс умер. Его отравили. Вопрос один, как и всегда: кто убийца? А если убит Генс, значит, была и Маргарита, прекрасная Маргарита с ее вкусным ужином и ласковым взглядом. К тому же Марк достал телефон, чтобы еще раз убедиться в том, что она ему действительно звонила: на дисплее высветилось ее нежное имя… Но тогда почему же она не открывает ему дверь? Остается верна своим привычкам? Не хочет продолжения отношений? В чем дело?

Марк послонялся по пыльной и душной квартире, распахнул окна и почувствовал, как в комнату вливается свежий вечерний воздух… Подумалось: хорошо, что Рита не видела этой грязной постели, этих темных комочков носков под стульями и креслами, немытой посуды в раковине и много чего другого, чего не должен видеть женский глаз… Батареи коричневых, к примеру, с золотыми горлышками пивных бутылок. Пустых, безнадежно пустых и таких же одиноких, как и он сам… Он не понимал, почему она не открыла ему дверь. И вдруг его осенило: быть может, она боится рассказать ему о том, как прошло ее свидание с Селезневой? Может, она позволила себе что-то лишнее, проговорилась или сразу же, в первые минуты, выдала себя – вот, мол, я знакомая Садовникова и он попросил меня… Неужели из-за этого она теперь не открывает дверь?!