Анна Данилова - Гламурная невинность

– Шевкия? Вы были знакомы и с ней?

– Да с ней кто только в городе не был знаком?! Такая же б… как и дочка. Поэтому, как сам понимаешь, мне было нетрудно проторить дорожку в Надину койку…

– Не стоит отвлекаться… – Хитов плеснул в стаканы еще водки. – Пусть не вы… не ты, Камора. Кто же?

– И ты еще спрашиваешь? Не догадываешься еще, кто больше всего желал ее смерти?

– Таня? – прошептал Хитов и оглянулся, словно его могли услышать.

– Конечно, Таня. Она и выставила меня из дома, когда я прямо сказал ей в лицо, что она убийца… Я и сам не собирался жить с ней под одной крышей. На фиг надо… Давай я подрежу еще колбаски.

Камора схватил полотенце и промокнул катящийся с него градом пот. Хитов теперь представлялся ему чуть ли не другом, во всяком случае, единомышленником.

– Но где доказательства?

– Дурак ты, Хитов, только не обижайся. У нее у единственной был мотив, понимаешь? Всем остальным до Нади не было никакого дела. Да и на острове, кроме нас, никого не было… Хотя, – он отвел глаза в сторону, – вроде был там еще один мужик, рыбак, между прочим, с такой же родинкой, как у тебя…

– Ха! – истерично воскликнул Хитов. – Ты еще скажи, что это я был там, на острове, и убил ее… Тоже мне, рыбака нашли…

– Но рыбак-то был. Вот с такой же родинкой, как у тебя. А что? Вполне правдоподобно все выходит. Ты приезжаешь, случайно узнаешь, что твоя невеста трахается со мной, следишь за ней, едешь следом за нами на Ивовый остров и там, заманив на гору, сбрасываешь ее с обрыва… Идеальное убийство.

– Вы – идиот, Камора. – Хитов поднялся и схватился за бутылку. – Вы не представляете себе, как же вы мне отвратительны. Мало того, что вы совершенно никакого представления не имеете о нравственности, вы же так издевались над своей невестой… Так вы еще и альфонс, мне Шевкия рассказывала о вас, я вспомнил… Вы нигде не работаете и живете за счет женщин…

– Да, это правда, бабы и кормят, и одевают и обувают меня, а потом еще по ночам и ублажают… вот как твоя Надечка… А хочешь, я расскажу, что она говорила мне на ухо, когда я ее…

Хитов трясущимися руками осторожно опустил бутылку на стол. Замахнувшись, он вдруг представил себе Камору лежащим с пробитой головой на полу, и от увиденного его затошнило. Он уже успел сто раз пожалеть о том, что вообще пришел к Каморе, к любовнику Нади.

– Мне пора… Я пойду. – Он неожиданно резко встал и направился к двери. – Убью еще тебя ненароком…

– …как убил свою невесту? – съехидничал Камора.

Но Хитов уже бежал к двери. Он мысленно уже мчался на своей машине в Москву, подальше от этого кошмара, от этих людей, этих отношений, этой грязи…

Через пару минут он сидел в автомобиле и вытирал платком лицо. Затем достал телефон и позвонил Земцовой.

– Юля? Добрый день, это Хитов вас беспокоит. Знаете что, нам надо встретиться и поговорить. Обстоятельства несколько изменились, и мне уже не хочется, чтобы вы занимались расследованием убийства Надежды Газановой. Я заплатил вам довольно приличные деньги, прошло время, но вы так ничего и не выяснили… нет, это я говорю вам не в упрек, а просто констатирую факты. Я уезжаю, а потому хотел бы встретиться с вами, чтобы забрать свои деньги. Не все, разумеется, а часть… Но и это, как вы понимаете, тоже деньги. Что? Нет, я не уверен, что дождусь конца этого расследования, я понимаю, что это может тянуться не один месяц… Вы будете требовать с меня деньги, делать вид, что работаете, что не бездействуете… Что? Три дня? Вы шутите? Подождите… – Он перевел дух и снова промокнул лицо платком. – Вы хотите сказать, что уже сейчас знаете, кто убил Надю, и вам требуется всего лишь три дня, чтобы собрать доказательства? Вы серьезно? Ну что ж, три дня – это не три недели… Я подожду. Хотя мне, если честно, не верится. Да и любопытство мое будет удовлетворено… Вы удивляетесь, почему я сказал про любопытство? Да потому, что это единственное, что удержит меня в вашем неспокойном городе еще три дня. Если вы вели расследование, то наверняка выяснили, что у моей невесты был любовник, Камора… Я понимаю, что вы не поставили меня об этом в известность из этических соображений. Я ценю это… Откуда я узнал? Да от него же самого. Я только что был у него и беседовал с ним. Признаюсь честно, я чуть не разбил ему голову бутылкой. Мерзкий тип, не представляю, как такая прелестная девушка, как Таня, могла влюбиться в него… Вы извините, что я так многословен, я немного выпил… Вот сейчас сижу в машине и собираюсь позвонить Шевкии в Москву, чтобы сказать ей, что не хочу оставаться в этом городе и в ее квартире ни минуты. Что мне нет никакого дела до ее дочери… Я снимаю с себя всякую ответственность и за квартиру, и за то, что не сумел найти квартирантов… Что? Вы хотите снять эту квартиру? Вы не шутите? Хорошо, я встречусь с этим человеком. Как его зовут? Василий? Отлично. Да, Юля, я пьян, это верно… Я буду вам очень благодарен, если вы приедете и заберете меня отсюда. Адрес? Минутку… Вот, Мичурина, дом двадцать…

Он открыл глаза и зевнул. В комнате было темно.

– Ты спишь? – спросил он и тут же услышал тихое:

– Уже нет…

Ему показалось, что он слышит не тот голос, который должен был бы звучать, но мало ли что может почудиться спросонья.

– Я думал, что уже утро, а оказывается, вечер… Или ночь? – Он повернулся к женщине и обнял ее. Ладонь его коснулась мягкой округлой груди, и он отпрянул от нее. Слишком большая грудь. Может, женщина беременна? И грудь ее увеличилась? Он еще раз потрогал мягкую и упругую округлость, нащупал затвердевший сосок и с удовлетворением отметил, что ему приятно касаться этих пышных грудей, мять их…

– Знаешь, я отлично выспался. Не знаешь, дома кто есть?

– Понятия не имею, я ведь тоже спала…

Но это другой голос! Что за чертовщина. Он протянул руку и коснулся волос женщины. Они были длинными!!! Они не могли вырасти за то время, что он не видел их. У нее была короткая аккуратная стрижка.

Вспыхнул неяркий свет. Это она зажгла ночник, и теперь он мог увидеть лежащую рядом с ним красивую блондинку. Длинные вьющиеся волосы, нежная улыбка, рысьи глаза… Она была обнажена, между необыкновенной красоты грудями с розовыми сосками, в соблазнительной впадине сверкал золотой крестик с горящими на нем крохотными рубинами.

– Это ты? – спросил он, холодея от ужаса. – Ты?!

– А почему ты так испугался? – Она даже обиделась, надула свои пухлые губки. – Кого еще ты хотел увидеть рядом с собой? Ты что?! Мы вроде мало пили… Может, мне одеться и уйти?

И она сделала порывистое движение, чтобы встать, но он удержал ее. Слабая надежда на то, что весь тот кошмар, в котором он жил последние дни, – всего лишь сон, закружила голову.