Джеймс Суэйн - Фартовые деньги

– Может, про Супермена?

Портер улыбнулся. Когда азартные игры только-только пришли в Атлантик-Сити, в нескольких казино начал появляться какой-то чокнутый в костюме Супермена. Он вспрыгивал на стул и орал: «Я умею летать!» Потом начинал махать руками, пока его не выводили охранники. Однажды этот парень пожаловал в казино, в котором работал Портер. Почуяв неладное, Фрэнк задержал его. На допросе чокнутый сломался и признался, что, пока он «летает», его сообщники меняют шуз [6] Шуз – специальное устройство для раздачи карт в многоколодные игры казино (блэкджек, баккара и тому подобные). ничего не подозревающему дилеру. То дело натворило много шуму и привело к тому, что все шузы для блэкджека в Атлантик-Сити стали приковывать цепями к столам.

– Слушай, – продолжил Портер, – мне не следовало бы тебе это говорить, но Дойл выполнял одно мое поручение, когда его убили.

Валентайн открыл рот, чтобы сказать: «Я знаю», – но сдержался.

– Нас тут один тип обдирает на блэкджеке, – объяснил Портер. – Доит нас месяцами.

– И сколько?

Портер опустил глаза.

– Шесть лимонов.

Валентайн присвистнул.

– Полиции сообщили?

– Нет.

– А что так?

– Доказательств не было.

– Думаешь, он и убил Дойла?

– Ну мотив-то у него точно был.

– Хочешь, чтобы я взялся?

– Ты же не возвращаешься во Флориду?

– Не сейчас.

– Да, я бы хотел, чтобы ты взялся, – кивнул Портер. – Ты же лучше всех, когда дело касается шулеров.

Валентайн почувствовал, что пальцы ног коченеют. Он согласился зайти в «Бомбей» на следующее утро и посмотреть пленки видеонаблюдения. Пожал руку Портеру и пошел прочь. Потом вернулся и сказал:

– А Спарки Родос еще в городе?

– Конечно, – подтвердил Портер.

– И он живет все там же, на Джефферсона?

– Ага. Хочешь заглянуть к нему?

– А то, – ответил Валентайн.

Портер понимающе кивнул. Они еще раз обменялись рукопожатием.

– Знаешь, почему брак убивает страсть? – поинтересовался Портер.

Валентайн признался, что не знает.

– Потому что ты вдруг оказываешься в постели с родственницей.

– До завтра, – попрощался Валентайн.

Валентайн ехал назад к побережью на своей взятой напрокат машине. Атлантик-Сити похож на решетку, тут не встретишь изогнутых или кривых дорог. И вскоре он уже гнал по улицам, названным в честь первых двадцати шести штатов. Нью-Гемпшир, Вермонт, Род-Айленд. Интересно, думал он, сколько детишек выучили географию, как он, на задних сиденьях родительских машин.

Он миновал двухэтажный кирпичный дом на Фэрмаунт-авеню, где когда-то обретался местный мафиози. Будучи итальянцами, «братки» никогда не прятали лиц. Они ходили на дело в открытую. Национальная гордость вставала на пути старого доброго здравого смысла. К середине семидесятых большинство из них оказалось либо в тюрьме, либо в земле. Потом понаоткрывали казино, и его родной город заполонила новая порода преступников.

Тони припарковался в переулке рядом с домом Спарки и вышел. Спарки жил в трущобах. Весь квартал окружали многоквартирные муравейники, обнесенные закрытыми на цепи изгородями. Дом Спарки ничуть не изменился. Отваливающаяся краска, голая лужайка, шторы закрывают все окна. Валентайн трижды постучал в дверь. Через несколько секунд запор откинули, и дверь открылась внутрь. Спарки Родос сидел в инвалидной коляске в прихожей. Его длинные седые волосы были собраны в хвост. «Смит-Вессон» тридцать восьмого калибра торчал из складок камуфляжного жилета.

– Привет, Спарки. Как дела?

– Наслаждаюсь своей гребаной жизнью. А как там в солнечной Флориде?

– Отлично. Можно войти?

– Конечно. – Спарки немного повернул коляску и покатил по коридору. – Я так и думал, что ты забежишь.

– С чего вдруг? – удивился Валентайн.

Спарки ехал по плохо освещенному дому и кивал ему, чтобы шел следом. Во всех углах валялись груды оберток от гамбургеров и стопки пожелтевших газет. На стенах висели фотографии Спарки, когда он работал в полиции, до того как его парализовала пуля несовершеннолетнего правонарушителя. Снимки его жены исчезли уже давно.

– Вы же с Дойлом были напарниками, – вспомнил Спарки. – А напарники ведь как родные друг другу. Обещания там всякие дают иногда.

– Случается.

Двадцать лет назад Дойл подставился под пулю, чтобы Валентайн смог пристрелить подозреваемого в убийстве. В больнице он пообещал Дойлу, что когда-нибудь вернет ему долг. Хмельной от болеутоляющих Дойл сказал тогда: «Да уж, надеюсь».

– Есть какие-то конкретные идеи? – поинтересовался Спарки.

– Идей выше крыши, – отозвался Валентайн.

Выкатившись в коридор, Спарки толкнул желтую дверь. Скат уходил в подвал. Резиновые колеса инвалидного кресла ударили по настилу на удивление сильно. Валентайн последовал за Спарки, держась за поручень, чтобы не упасть.

Ожила голая лампочка, свисавшая с потолка. Спарки подъехал к двери с навесным замком, взял ключик, болтавшийся на цепочке у него на шее, и открыл ее.

Комната оказалась идеально квадратной. Здесь хранилась обширная коллекция огнестрельного оружия Спарки. На полу стояла спортивная сумка. Спарки открыл ее.

– Все стволы чистые. Ни тебе серийных номеров, ни тебе темного прошлого. Тут на любой вкус подобрать можно.

Валентайн опустился на колени и осмотрел богатства Спарки. Посеребренный «Мак II», «Кобрей», «Тек-9», «Кольт» сорок пятого калибра с лазерным прицелом как у Бака Роджерса, [7] Бак Роджерс – классический герой американской научной фантастики, капитан звездолета. Фильмы с Баком Роджерсом были оснащены всяческим фантастическим оружием, отсюда частое употребление этого имени в значении «суперсовременный». «Рейвен» двадцать пятого калибра, а на дне сумки – «Узи-9», укороченный и удобный в обращении вариант автомата «Узи».

– Мой любимец, – признался Спарки.

Валентайн поднялся.

– Мне нужен такой, который можно держать в кармане пиджака. Маленький, но убойный.

– А, ты про малютку «Глока», – догадался Спарки. – Выходное отверстие с кулак.

– Вот это мне подойдет, – согласился Валентайн.

Повернув кресло, Спарки взял «Глок» с полки и поднес к свету. Это был маленький пистолет с любовно отполированным стволом. Он повертел его в руках и протянул Валентайну. Тот потянулся за бумажником.

– Он твой, – отрезал Спарки.

Валентайн начал объяснять, что пришел не за милостыней, но Спарки перебил его:

– Он ведь и мне другом был.

Валентайн убрал «Глок» в карман.

– Он всем был другом, – напомнил Валентайн.

Следующим утром Валентайн проснулся в семь часов. Солнечный свет бил в окна его номера в мотеле. Завернувшись в одеяло, он распахнул окно и уселся на стул, слушая, как волны бьются о берег, и вспоминая, как они с Дойлом часто после смены гуляли по пляжу. Иногда сбрасывали обувь и опускали ступни в воду – два полицейских расслаблялись после рабочего дня. Воспоминание обострялось оставшимся со вчерашнего дня привкусом сигареты во рту. Он отругал себя за то, что выкурил ее.