Джеймс Суэйн - Фартовые деньги

Пригнувшись, он посмотрел на седых чудаков, сидевших в «Ягуаре» перед ними. Безобидные старички. Потом Валентайн глянул в зеркало заднего вида на двух подростков в джипе.

Откуда же стреляли?

Над ухом прожужжала вторая пуля. Обернувшись, он заметил две черные дырочки в заднем сиденье. И понял. У Брэнди был второй пистолет.

Валентайн открыл дверцу и почувствовал, что Арчи дотронулся до его ремня.

– Нет!

Сжав револьвер с перламутровой рукояткой, Арчи высадил весь барабан в обшивку заднего сиденья. Валентайн зажал уши ладонями.

Потом мост опустили, и машины поехали.

Долгосрочная стоянка аэропорта Уэст-Палм-Бич была пуста. Валентайн припарковался под галогенной вывеской и нажал кнопку, которая открывала багажник. Они с Арчи вышли из машины и заглянули в него.

Брэнди лежала на спине. Ее мертвые глаза смотрели в пространство. Шесть пуль прошили багажник и изрешетили ее тело. Откуда ни возьмись, налетели мухи и сели в лужицы крови. Валентайн прогнал их и хотел захлопнуть багажник, но тут заметил крошечный револьвер, который Брэнди сжимала в руке. Двухзарядный.

– Самозащита, – сказал Арчи.

Валентайн подумал о револьвере. Наверное, Арчи сам ей его подарил. А стало быть, знал, что у нее кончились пули.

– Чушь! – ответил Валентайн.

Арчи сжал его руку.

– А теперь слушай меня, макаронник недоделанный. Это была самозащита. Сболтнешь лишнего, и я устрою так, что окружной прокурор прижмет тебя за пальбу в «Бомбее».

Валентайн отдернул руку. Портер говорил, что Брэнди никому не рассказывала, как Арчи доит «Бомбей». Это был ее козырь. С нею он и умер.

С соседней взлетной полосы поднялся самолет. Подъехал трамвай, они сели в него.

Через двадцать минут они сидели в личном самолете Арчи, который был готов к взлету. Арчи поклялся, что пилоту можно доверять – «Он работает на меня десять лет», – но это не убедило Валентайна, и он проверил кабину на предмет оружия.

Вскоре они поднялись в воздух. Арчи встал и налил им выпить, роняя кубики льда на пол. Он протянул Валентайну диет-колу в пластиковом стакане и сел напротив. Убийство сказывается даже на самых ужасных людях. Его лицо было мертвенно-бледным. Валентайн выпил колу залпом.

Двадцать пять минут спустя показался Джексонвилль. На севере города бумажные фабрики выбрасывали в небо столбы копоти. Дым стоял в ночном небе как ряд ленивых знаков восклицания. Валентайн встал и налил себе еще колы. Потом взял телефон с крышки мини-бара и бросил его Арчи.

– Позвони генеральному прокурору Нью-Джерси. Пусть свяжется с инспектором убойного отдела по фамилии Дэвис. У меня есть номер телефона его нынешнего убежища. Дэвис – единственный полицейский в Атлантик-Сити, которому стоит позвонить.

– Дэвис честный? – уточнил Арчи.

– Честный. Скажи генеральному прокурору, чтобы передал такую весточку. Когда полиция нагрянет к тебе в казино, пусть Дэвис следит за тем, куда рванут твои работники. Куда бы они ни побежали, пусть следует за ними как можно быстрее.

Арчи позвонил и разбудил генерального прокурора, который рыкнул недовольно и настолько громко, что Валентайн услышал. Арчи пересказал ему все.

– Сейчас позвонит Дэвису, – сообщил он, повесив трубку.

– Теперь звони в полицию Палм-Бич и скажи им про тело Брэнди в машине в аэропорту.

Арчи посмотрел на телефон и отбросил его в сторону.

– Пусть полежит еще пару часов.

– Звони.

– Не буду, – огрызнулся владелец казино.

Валентайн слишком устал, чтобы спорить. Откинувшись на спинку сиденья, он закрыл глаза и словно утонул в мягких подушках.

Он подумал о теле Брэнди в багажнике взятой напрокат машины. Ночь в Палм-Бич выдалась жаркой. Через несколько часов тело будет в жутком состоянии. Вдруг он резко открыл глаза, отстегнул ремень и вскочил.

То ли дело было в том, что он так мало спал в последние дни, то ли в том, что стал свидетелем еще одного бессмысленного убийства. А может быть, Тони с грустью осознал, что больше никогда, подняв трубку, не услышит голос Дойла…

Что бы это ни было, оно подхлестнуло решимость Тони. Схватив Арчи за горло, Валентайн начал душить его. «Кровавая Мэри» выплескивалась на белую сорочку и смокинг владельца казино. Он пытался крикнуть, но Валентайн сжимал пальцы со всей силой.

Он и не представлял, что убийство может быть таким приятным.

Бруно, немецкая овчарка Дэвиса, прослужил в «К-9» десять лет. Потом его отправили в отставку. Поскольку полиция – организация, лишенная сантиментов, его должны были определить в приют и усыпить. Такова судьба многих псов из «К-9».

Дэвис как раз и был тем, кому поручили отвезти Бруно на смерть. По дороге он завез пса домой и оставил в гараже. А в приюте объяснил дежурному, что Бруно сбежал, когда Дэвис вывел его облегчиться.

– С этими собаками из «К-9» всегда такая история, – кивнул дежурный.

И Дэвису стало легче от осознания того, что он не первый полицейский, нарушивший правила, чтобы спасти животину, которая была преданнее и вернее многих его напарников. Дома Бруно встретил его с такой радостью, словно уже не чаял дожить до завтра и все понимал.

Вот почему у Дэвиса внутри все оборвалось, когда он увидел своего пса застреленным и с куском штанины в зубах. Такого, как Бруно, у него больше не будет. Вот так.

Генеральный прокурор штата позвонил в начале двенадцатого. Повесив трубку, Дэвис взял «ЗИГ-Зауэр», поцеловал свою подружку, сел в машину и поехал домой. От дома его отделяли несколько кварталов. Он затормозил рядом с «Шеви» Коулмана и Маркони и заглушил мотор.

Коулман и Маркони дожидались Дэвиса под фонарем у его дома с восьми вечера. Дэвис поморгал фарами, потом вышел, держа «ЗИГ-Зауэр» у ноги.

Коулман и Маркони вылезли из «Шеви». Они тоже достали оружие, направив стволы в землю.

– Здорово, – поздоровался Маркони как ни в чем не бывало.

– Здорово, – ответил Дэвис.

Как-то они вместе пили пиво, Маркони поведал Дэвису, как в школе ему доставалось, как над ним насмехались. Дэвису тогда стало жаль его, и он заплатил за выпивку.

– Кто из вас застрелил моего пса? – спросил Дэвис.

Оба инспектора уставились на него.

– Чего? – спросил Маркони.

– Что слышал.

Коулман дернулся. Дэвис выстрелил в него и в Маркони раньше, чем они успели увернуться. Он годами оттачивал это мастерство, но не ожидал, что придется его применить. Или даже захочется применить.

Оба инспектора упали на землю, истекая кровью. Во всем квартале зажглись окна. Дэвис подошел к ним и забрал оружие, потом приподнял штанины у обоих. Левая лодыжка Маркони была перебинтована. Сквозь бинт проступала кровь.