Анна Данилова - Госпожа Кофе

– Не забудь, я рассказал тебе о появлении возле гаража Красиных матери Вероники. Кстати, ее фамилия Ступникова, а зовут Елена Ивановна.

Рита сначала хотела мне что-то сказать, но потом, пробормотав себе под нос нечто неразборчивое, снова отправилась бродить по дому. Но уже очень скоро вернулась и сказала с грустью:

– Действительно, огромный и очень удобный дом, много комнат. Правда, мебели маловато. И так чисто, прямо стерильно. И действительно, как заметила соседка Ирена Васильевна, дом выглядит нежилым. И трудно представить себе, что по нему когда-либо бегали дети. Хотя, – тут же поправила она себя, – они не могли бегать, поскольку были еще совсем маленькими. Танечке, дочке Вероники, был всего лишь годик, когда Яков уехал, а Миша и вовсе только родился. И что это за мужчина такой, который мог бросить, по сути, целую семью и насовсем укатить за границу? Если он, к примеру, не любил Веронику, то как же мог допустить, чтобы она родила ему аж двоих детей? По словам соседки, у них был настоящий роман. Да, вот еще что. Когда она, эта Ирена Васильевна, рассказывала мне о Веронике, взгляд у нее при этом был очень странный. Словно она сомневалась, рассказать мне что-то или нет. Думаю, это получилось потому, что, будь я просто Ритой Орловой, заглянувшей к ней на чашку чая, она была бы поразговорчивее, но поскольку я – твоя жена, вот она и фильтрует выдаваемую мне информацию. Марк, послушай! Как же я раньше не догадалась? Егор… Зачем он ко мне приходил?

– Его начальник попросил его, чтобы он познакомил вас поближе, – усмехнулся я. – И что, ты готова к этому?

– Думаю, именно брат Якова Дворкина, Лев Дворкин, и расскажет мне все о романе своего брата с Вероникой.

Я посмотрел на Риту. Она выглядела уставшей, лицо ее осунулось, но глаза горели. Я и не знал, что она такая неутомимая, азартная, увлекающаяся, и что она в состоянии забыть даже о том, что на соседней улице находятся ее дочь и мама, а она, вместо того чтобы сидеть себе в теплом доме среди своих самых близких, родных людей и пить чай, занимается такой грязной, тяжелой и неблагодарной работой.

– Рита, мы сейчас здесь закончим и пойдем спать, а утром решим, кто отправится к Дворкину, а кто – к Веронике. Но самое главное – это дождаться результатов экспертизы и выяснить, кто же бывал в этом доме помимо хозяев – Минкина и Валентины.

Я достал блокнот и сделал несколько пометок.

– Какой нотариус оформлял эту сделку и, следовательно, присутствовал при заключении договора купли-продажи?

– Кто теперь владелец дома?

– Алиби Ступниковой Е.И.

– Алиби Вероники.

– Следы в доме.

– Генетическая экспертиза – на самом ли деле дети Вероники – дети Якова Дв.

– Допросить Егора.

– Допросить Веронику.

– Допросить Ступникову.

Я собирался сделать еще одну запись – меня давно волновал вопрос, куда делась машина Валентины, но ответ на него я получил неожиданно. Взволнованный участковый, появившийся в дверях, сообщил, что в подземном гараже дома он обнаружил «Мерседес», в котором находились и документы его владелицы – Валентины Неустроевой.

Эти два года я жила в настоящем кошмаре и выхода из создавшегося положения не видела. Я никак не могла успокоиться после того, что случилось. Казалось бы, ну что такого особенного в том, что Яков уехал. Многие мужчины бросают своих возлюбленных, да что там возлюбленных – жен! А Вероника никогда не была ему женой, хотя страстно об этом мечтала. Я отговаривала ее от связи с ним, говорила, что между ними огромная разница в возрасте – двадцать лет, и что никакие деньги не помогут ему стать моложе и увидеть ее в другом свете, как равную. Для него она всегда была и будет просто красивой покорной девочкой, которой можно морочить голову пустыми обещаниями и клятвами. Конечно, я встречалась с ним, приезжала в Пристанное, чтобы поговорить, объяснить, что нельзя так поступать с невинным созданием, к тому же имеющим на руках новорожденную дочь. Но Яков только отшучивался, называл меня старой, с упадническими настроениями тещей, смеялся от души над моими страхами и уверял, что все будет хорошо, что он непременно, причем в самое ближайшее время, разведется со своей женой и женится на Веронике. Я понимала и его. Конечно, он был еще относительно молод, и впереди у него была еще целая жизнь с хорошей перспективой в другой стране, где его ожидала карьера и поддержка очень богатого брата. И таких, как моя дочь, у него могло быть еще десятки. К тому же он и тогда, еще находясь здесь, был богат и с помощью денег решал все свои проблемы. Он веселый, жизнерадостный, вносил в жизнь моей дочери праздник, и это я тоже не могла не понимать. И моя дурочка влюбилась в него не на шутку. Узнав о его предстоящем отъезде, она заранее начала паниковать, нервничать, постоянно задавала вопросы, не доверяла, отчаивалась. Даже развод Якова с женой Ириной, о котором Вероника так мечтала, не принес ей радости. Она беспрестанно задавала ему один и тот же вопрос: ты вернешься, когда? Яков отвечал ей, что как только он освоится и закрепится на новом месте и купит дом, так сразу же вернется в Россию, где они оформят брак, и он сразу же заберет ее с детьми. Мол, это решено, иначе и быть не может! Если бы я не знала Якова, то не стала бы успокаивать дочь, не стала бы уверять ее в том, что он говорит правду. Тем более что до того времени все, что он ей обещал, выполнялось. В точности и в срок. Несмотря на тяжелый развод, доставшийся ему, можно сказать, с кровью и большими материальными потерями, он все же успел до своего отъезда купить Веронике квартиру, обставить ее, обеспечить Веронику с детьми всем необходимым, а уже перед самым отъездом, когда она и вовсе места себе не находила в предчувствии страшной тоски, он отвез ее на море, одну, без детей, где они провели целую неделю вдвоем. Потом Вероника скажет, что так он прощался с ней.

После его отъезда на нее было больно смотреть. Она занималась детьми, но старалась не выходить из дома – все ждала телефонного звонка. Мне пришлось даже сказать всем ее знакомым и родственникам, чтобы они лишний раз ей не звонили, чтобы звонили мне, а я передам все, что нужно. Чтобы ее лишний раз не травмировать звучанием телефонного звонка.

Яков звонил, рассказывал ей о том, как ему тяжело приходится на новом месте, какой сложный характер у его брата и как нелегко заниматься бизнесом, когда не знаешь языка. Вероника мне все пересказывала и иногда даже выглядела вполне счастливой, пребывающей в каком-то трепетном ожидании.

Однажды вечером она сказала мне со слезами на глазах, когда мы с ней прогуливались по парку с колясками, что дом в Пристанном после развода стал собственностью И. и что это – несправедливо, ведь у И. уже есть дом на Волге, неподалеку от Курдюма. Что, скорее всего, И. продаст этот дом, и душа в нем, в доме то есть, умрет. Я объяснила ей, что И. в данной ситуации можно только посочувствовать. Абстрагироваться и посочувствовать. Ведь с Яковом у нее не было детей, он ее бросил, она осталась одна. А дом – бог с ним, с домом. Вот приедет Яков, говорю я ей, вы поженитесь и переедете в Хайфу. В сущности, все к тому шло.