Анна Данилова - Хроники Розмари

Чем ближе поезд подъезжал к Москве, тем сильнее Дина ощущала свое одиночество. И вдруг совершенно дикое желание охватило ее, когда она представила себе, что ее на вокзале кто-то встретит. Неважно кто: просто ей захотелось увидеть на перроне чье-то знакомое лицо, человека, который будет рад ее возвращению… И она позвонила Максиму. Сказала, что скоро приедет. Понятное дело, она не могла попросить его встречать ее в такую рань, но он, если соскучился по ней, сам предложит ей это. И он предложил. И тон его был просящим: можно я тебя встречу? Конечно, можно. Даже нужно, подумала она, чувствуя, что глаза ее вновь наполняются слезами. Как же много всего произошло с тех пор, как они не виделись! Жаль, что рассказать никому и ничего нельзя и эта история так и останется частью ее личной жизни, в которую она никого не сможет посвятить.

…Уже одетая, с сумкой в руках и готовая к выходу на перрон, Дина поняла, что совершила ошибку, позвонив Максиму, и что ей совершенно не хочется никого видеть. И теперь за эту минутную слабость, за нежелание быть одинокой и никем не замеченной на перроне, ей придется расплачиваться дежурными фразами с мальчиком, который ей совершенно безразличен. Кроме того, он попытается спросить, где она была и почему не отвечала на его звонки…

Она увидела его не сразу, а когда они встретились взглядами, поняла, что это именно то, чего она хотела, – знакомое улыбающееся лицо. Он был рад встрече и держал в руках, неловко, как это делают все мужчины, букет гвоздик. Смешной!

– Привет! – Он протянул ей цветы и неловко поцеловал в щеку. – Я так рад тебя видеть… Ты где была-то? Ой, прости, давай твою сумку…

– Да я у родственников гостила.

– Понятно. Пойдем, а то я весь продрог. Что-то зима холодная.

Он был в легкой курточке, и Дина удивилась:

– Ты не боишься, что простудишься?

– Нет. Пойдем, я тебе кое-что покажу…

– Может, поедем на такси? – предложила она. – Ты не волнуйся, я заплачу… Знаешь…

Она хотела объяснить причину, заставившую ее попросить Максима о том, чтобы он ее встретил, но так и не смогла, ей стало стыдно за свою слабость. К тому же это был настолько эгоистичный с ее стороны поступок, что она наверняка еще много раз пожалеет об этом. Ей не хотелось, чтобы Максим подумал, будто она к нему неравнодушна.

– Никакого такси, – Максим даже остановился. – Иди за мной, тебя ждет сюрприз.

Этим сюрпризом оказался старенький «Опель», припаркованный у самого входа в вокзал.

– Вот, купил, – радостно сообщил Максим, с деловым видом отпирая машину, укладывая в багажник сумку. – И теперь катаюсь с утра до ночи. Но учусь ездить на скорости ранним утром. Так что я уже давно на ногах, точнее, на колесах. Ты не представляешь себе, как это классно – ехать, куда тебе хочется! Конечно, сейчас зима, дорога не очень-то, но все равно – приятно. Садись, что ты стоишь? Теперь, если тебе надо будет куда-то – позвонишь, скажешь: Макс, отвези меня туда-то, и я сразу приеду.

Он выглядел таким счастливым, что Дина искренне порадовалась за него. К тому же она успокоилась относительно того, что ему из-за нее пришлось рано вставать.

– Итак, куда мы едем?

– Домой, – сказала она с каким-то особым чувством, только сейчас понимая, как же она соскучилась по своей квартире, по своей ванне, по своей кровати…

По дороге он рассказывал ей о том, как ему удалось так дешево купить машину, что это было его мечтой, а она слушала и думала о своем, представляла, как добьется встречи с Чагиным, расскажет ему обо всем, что произошло с ней в последние дни, о Розмари…

– Знаешь, у меня изменился домашний телефон, возьми ручку и запиши, я продиктую… – говорил, не отрывая внимательного взгляда от дороги, Максим. Он напоминал Дине мальчика, которому неожиданно подарили большую и дорогую игрушку, о которой он давно мечтал.

Она машинально достала из сумки ручку и записала его новый номер.

– Понимаю, что тебе сейчас не до меня, ты с дороги, устала, но обещай, что позвонишь мне и пригласишь на чай, – улыбнулся он, когда машина встала возле ее подъезда, повернулся и поймал руку Дины: – Обещаешь?

– Максим, спасибо тебе за все… Конечно, позвоню, обещаю.

Она почему-то сильно нервничала, выходя из машины, а когда вышла, оглянулась и увидела, что оставила на сиденье листок с записанным на нем номером телефона Максима. Это был тот самый листок, на котором были записаны номера телефонов и адрес Розмари. Еще немного, и она по рассеянности забыла бы его, и они бы никогда больше не услышали друг друга даже по телефону…

– Вот Маша-растеряша, – она нагнулась и достала листок. Просмотрела его и нахмурилась. – Не поняла…

Она почувствовала, как кровь ударила ей в голову. На листке не было ни одного телефонного номера: это был чистый листок, хотя выглядел он совсем как тот, на котором она несколько минут назад записала новый домашний номер Максима.

– Может, у меня ручка с исчезающими чернилами? – Она почувствовала, что покрывается мурашками. – Вот же, листок, какой-то чек… Заправочная станция…

Максим посмотрел на листок и пожал плечами:

– Да у меня этих листков знаешь, сколько уже? Я постоянно заправляюсь, выучил все станции, знаю, где дешевле, где дороже… Когда было сухо и тепло, я катался за городом; один раз до Владимира добрался, потом поехал в другую сторону, говорю же, учусь…

Дина, слушая его вполуха, порылась в сумочке и достала наконец то, что искала: тот листок, точнее, чек на бензин, на котором были записаны все нужные ей номера телефонов. Вероятно, она сунула его в сумку – машинально. Сравнила с чеком, который нашла на сиденье машины Максима.

– Максим, взгляни на этот чек… Где находится эта заправка?

– Ну… Я точно сказать не могу… В Москве или за Кольцевой, подальше. Лукойловская станция, видишь, написано: Московское отделение.

– Значит, оба эти чека – московские? Бензин покупали где-то в Москве или рядом?

– Ну да…

– Значит, не в Саратове?

– Нет… А что? Почему тебя это так заинтересовало?

– Ты очень хороший, Максим, – она поцеловала его в холодную розовую щеку, – и мы с тобой обязательно попьем чаю, но только в следующий раз…

Аникеев заканчивал ужин, когда ему позвонили. Надя приготовила ему курицу с грибами, и теперь он, сытый, был готов к любому звонку, даже и не очень приятному. Он отодвинул тарелку, похлопал себя по животу и лениво, не спеша, взял ерзающий и зудящий на гладкой поверхности стола телефон.

– Аникеев слушает, – сыто вздохнул он, промокая салфеткой рот. Надя неслышно подошла к нему и убрала со стола грязную посуду, остановилась, чтобы поцеловать мужа в макушку. Борис от удовольствия разве что не урчал. – Кто это? Кто? Не понял… Караваева?