Харлан Кобен - Вне игры

Гектор посмотрел на жену. Та покачала головой.

– Никогда.

– У нее были посетители? Друзья?

Гектор снова покосился на жену. Отрицательный кивок.

– Нет, мы никого видели. Она вообще держалась особняком.

Майрон решил рискнуть и задать вопрос, который должен был рассеять его сомнения. Даже если Гектор заартачится, что с того? Он уже ничего не потеряет. Болитар подался вперед; хозяин и его жена сделали то же самое.

– Очевидно, это покажется вам странным, – прошептал Майрон, – но я должен уточнить – у Салли большая грудь?

Супруги дружно кивнули.

– Очень большая, – подтвердил Гектор.

Сомнения рассеялись.

Майрон продолжал расспрашивать, но ему было ясно, что в этом пруду он уже выловил рыбку. Перед тем как уйти, заявил, что все обвинения с них сняты и они могут спокойно нарушать кодекс муниципальных правил, раздел первый, пункт двадцать четыре «бэ». Гектор чуть не бросился целовать ему руки. Болитар чувствовал себя негодяем. «Чем мы сегодня займемся, Бэтман? Для начала, Робин, до смерти запугаем несчастного работягу-иммигранта, навешав ему на уши лапшу. Ух ты, Бэтман, это круто!» Майрон покачал головой. Какие еще подвиги он может совершить? Швырнуть пивной бутылкой в собаку на пожарной лестнице?

Майрон вышел из закусочной «У парка». Он размышлял, не отправиться ли ему в сам парк, но потом передумал – а вдруг его охватит непреодолимое желание покормить крыс? Лучше не рисковать. Он уже двинулся в сторону станции метро на Дикмэн-стрит, как вдруг его остановил чей-то голос:

– Ищете Салли?

Майрон обернулся. Бродяга из закусочной. Он сидел на тротуаре, привалившись спиной к кирпичной стене дома. В руке торчал пустой пластмассовый стаканчик из-под кофе. Попрошайка.

– Вы ее знаете?

– Мы с ней… – Мужчина подмигнул и скрестил два пальца. – Кстати, познакомились как раз из-за этого чертово го телефона.

– Неужели?

Бродяга оперся на стену и встал. Растительность на его лице еще не тянула на бороду, но уже не могла сойти за простую щетину. Ее белесый цвет составлял странный контраст с черной как смоль длинной шевелюрой.

– Салли пользовалась моим телефоном. А меня это жутко раздражало.

– Вашим телефоном?

– Ну да, тем, что за кухней, – кивнул он, облизывая губы. – У задней двери. Я частенько слоняюсь на заднем дворе и слышу, когда он звонит. Можно сказать, это мой рабочий телефон.

Майрон не понимал, сколько ему лет. Лицо казалось почти мальчишеским, но кожа была темной и загрубевшей – не то от возраста, не то от бездомной жизни. Когда он улыбнулся, во рту обнаружилась нехватка двух зубов. Майрон вспомнил старую рождественскую песенку: «Все, что я хочу на Рождество, – это два моих передних зуба». Забавно. Малыш просит не игрушки, не приставку «Сега». Только свои зубки. Бескорыстие младенца.

– Раньше я пользовался мобильником, – продолжил мужчина. – Точнее, целыми двумя. Но у меня их сперли. К тому же они чертовски плохо ловят связь, особенно рядом с большими зданиями. Да и прослушивать их проще простого. А я люблю секретность. Везде одни шпионы. Не говоря уже про то, что с этой техникой можно запросто заработать опухоль мозгов. Электрические волны и все такое. Представь – опухоль величиной с бейсбольный мяч.

Майрон слушал его с бесстрастным видом.

– Угу.

Еще один любить вешать лапшу на уши.

– Короче, Салли тоже стала по нему звонить. Меня это здорово бесило. В конце концов, я бизнесмен. Мне звонят важные люди. А тут на тебе – линия занята. Разве я не прав?

– Еще бы!

– Между прочим, я голливудский сценарист. – Он протянул руку. – Норман Лавенстайн.

Майрон пытался вспомнить, как он представился Гектору.

– Берни Уорли.

– Рад знакомству, Берни.

– Значит, вы знаете, где живет Салли?

– Конечно. Мы с ней… – Норман Лавенстайн снова скрестил пальцы.

– Да, я уже понял. Так где она живет?

Бродяга наморщил лоб и поскреб пальцем по щеке.

– Вообще-то я плохо помню адреса, – признался он. – Но могу тебя туда сводить, если желаешь.

Майрон задумался, стоит ли тратить время попусту.

– Тебя это не затруднит?

– Нисколько. Пойдем.

– Куда идти?

– В подземку, на ветку «А», – ответил Норман. – И дальше на Сто двадцать пятую улицу.

Они направились к метро.

– Ты часто ходишь в кино, Берни? – спросил бродяга.

– Иногда.

– Давай я расскажу тебе, как делаются фильмы, – продолжил Норман, заметно оживившись. – Знаешь, там совсем не такой шик-блеск, как все говорят. На самом деле это жуткая грызня. Интриги, куча денег, громкая слава, успех… Люди начинают сходить с ума, понимаешь? Я сейчас как раз пишу одну вещь для «Парамаунт». Они говорили о моем сценарии с Брюсом Уиллисом. Он очень заинтересовался.

– Желаю удачи, Норман, – произнес Майрон.

Тот просиял:

– Спасибо, Берни. Приятно слышать. Нет, правда. Я бы рассказал тебе про свой сценарий, но у меня руки связаны. Везде шпионы, конкуренты. Студия хочет, чтобы все было шито-крыто.

– Естественно.

– Я тебе доверяю, Берни, не обижайся. Но студия настаивает. Если честно, я их понимаю. Они защищают свои интересы, так ведь?

– Да.

– Все, что я могу тебе сообщить, – это будет боевик. Но умный, с чувствами, с интригой. Не просто стрельба и кровь. Харрисон Форд хотел сниматься, но он староват. А вот Брюс Уиллис подойдет. Нет, я от него не в восторге, но выбирать особо не приходится, верно?

Сто двадцать пятая улица была не самой уютной в Нью-Йорке. Может, днем здесь безопасно, подумал Майрон, но все-таки с пистолетом чувствуешь себя увереннее. Он не любил огнестрельного оружия и редко брал его с собой. Не потому, что у него имелись какие-либо предубеждения, а просто ради удобства. Наплечная кобура впивалась ему в подмышку и зудела не хуже шерстяных трусов. Но после вчерашней стычки с Камуфляжем и Кирпичной Стеной прогулки без оружия превращались в чистейшую браваду.

– Куда теперь? – спросил Майрон.

– К центру.

Он направились в южный конец Бродвея. Норман сразу перешел на бродвейскую тему. Он знал его снаружи и изнутри, все входы и выходы. Майрон молча кивал и шагал дальше. Постепенно район становился красивее и богаче. Они миновали знакомые железные ворота Колумбийского университета на Сто четырнадцатой улице. На втором перекрестке Норман повернул налево, к Коламбус-авеню.

– Дальше прямо, – сказал он. – В глубь квартала.

Вдоль улицы потянулись невысокие здания, в которых жили в основном студенты и профессора Колумбийского университета. Странно, что официантка поселилась в таком месте, подумал Майрон. Хотя ее роль во всей этой истории вообще не укладывалась ни в какие рамки; так почему жилье должно быть исключением? Если она и в самом деле обитала тут, а не, скажем, в Голливуде, с Брюсом Уиллисом.