Анна Данилова - Миф Коко Банча

Рита целиком и полностью поддерживала все действия, направленные Оскаром на разрыв с ее матерью, и была счастлива от сознания того, что это именно она является теперь хозяйкой столь большой и прекрасно обставленной квартиры и что теперь ей решать, что готовить, покупать, как распоряжаться деньгами и, главное, как вообще жить дальше, тем более что сам Оскар поощрял это ее стремление к самостоятельности. Хотя эта самая пресловутая самостоятельность уже очень скоро все равно обрела свои границы – они совпали с границами их квартиры и лишь частично с Центральным округом Москвы, где Рита изучила все магазины и рынки. Развлечения, которым она предавалась, пока Оскар был на работе, сводились к просмотру видеофильмов, слушанию музыки и игре на компьютере. Ну, еще безобидный пасьянс и нейтральные разговоры с приятельницами по телефону. Что касалось остального (театры, кино, выставки, рестораны, вечеринки), то все было срежиссировано Оскаром вплоть до Ритиной линии поведения и нарядов. И в целом получалось, что Рита должна была быть счастлива!

Однако она ушла от Арамы. От человека, к которому, как ей казалось раньше, она приросла и в сердце которого пустила корни.

– Ты молчишь? Не хочешь отвечать? Ну и не надо… – Теплая виноградная лоза скользнула вниз и распласталась на ковре. – Я счастлив, что увез тебя. Теперь ты будешь только моей…

– Оскар тоже так говорил, – не выдержала она. – Неужели вам, мужчинам, так важно быть собственниками?

– Да, без этого я, к примеру, и не ощущаю себя мужчиной.

– А что будет, если я и от тебя уйду? – она вяло усмехнулась. Интересно, куда и с кем теперь?

– Найду и обезглавлю. А твою красивую голову насажу на крест какой-нибудь церкви.

– И много голов ты уже насадил?

– Как правило, первым ухожу от женщины я. – Он вдруг резко поднялся и поймал взглядом часы. – Одевайся, милая, мы же опаздываем.

– Мне оставаться в этой пижаме? – Белую шелковую пижаму Рита нашла на своей стороне постели и была удивлена, когда увидела на вороте бумажную этикетку какой-то американской фирмы – надо же, новая (!) ; ей еще подумалось тогда: сколько же еще таких пижам находится в этом большом и роскошном доме, словно построенном для любовных утех, свиданий?

…Волшебным местом, куда ее привез красавец Амфиарай, оказался большой ювелирный магазин на Тверской, название которого выветрилось из Ритиной головы, едва только она переступила порог этого выложенного голубым мрамором и задрапированного синим бархатом чуда дизайна и архитектуры. В центре круглого зала стояло три колонны, между которыми сверкала круглая же витрина, подсвеченная невидимыми огнями откуда-то сверху.

Риту, понятное дело, удивило, что магазин открыт в столь позднее время (было уже далеко за полночь). Но нетрудно было догадаться, что Амфиарая здесь знали и, разумеется, ждали.

Появился худой смуглый человек в белоснежном костюме в окружении четырех молчаливых, с каменными лицами мордоворотов в черных форменных костюмах. Телохранители или охранники, определила Рита. Не зная, куда ее везут, она надела, к счастью, свое платье, в котором была у Ащепковых. Ее любовник собирался ей явно что-то подарить. Рите, немного искушенной в подобного рода подарках, было любопытно узнать, обладает ли Рай вкусом и, понятное дело, какой суммой располагает. Ей, стоящей сейчас рядом с малознакомым мужчиной, с которым она провела в постели почти семь дней и о котором ровным счетом ничего не знала, стало нестерпимо грустно при мысли, что ее собираются купить в очередной раз. Она не понимала еще своих чувств к Амфиараю, а потому ей было сложно в создавшейся ситуации: принять ли готовящийся подарок или нет? Если она откажется принимать, то Амфиарай может обидеться, а если наоборот, то она будет чувствовать себя обязанной ему…

– Не робей, чувствуй себя как дома, – успел шепнуть ей на ухо Рай, прежде чем отойти от нее к господину в белом. – Выбери все, что хочешь, на свое усмотрение. Цена значения не имеет. Если я захочу, то смогу купить тебе весь магазин.

Ей не понравился этот снисходительно-дружеский тон, но она молча двинулась вдоль овальных витрин, скользя взглядом по сверкающим на бархате и атласе бриллиантам, золоту, жемчугам… В большом магазине их, помимо хозяина и его свиты, было всего двое, а потому было тихо настолько, что Рита боялась нарушить эту тишину цоканьем своих острых тоненьких каблучков. Боковым взглядом она видела, как Амфиарай и тот, другой, человек, тихо беседуя, подошли к центральной витрине, ярко освещенной, и остановились там. Страсть к красивым камням, привитая ей Оскаром, заставила Риту на некоторое время позабыть о том, где она и с кем. Завороженная радужными переливами драгоценностей, она кружила вокруг прилавков, пока ее выбор не пал на платиновый набор – колье, толстый браслет, кольцо и серьги, украшенные зелеными и желтыми бриллиантами. Она нарочно выбрала именно этот, один из самых дорогих наборов, чтобы посмотреть, как будет вести себя мальчишка Амфиарай, когда увидит цену: почти шестьдесят тысяч долларов.

– Милая, подойди к нам, – вдруг услышала она и, вспыхнув от стыда за собственные мысли, неверным шагом направилась к центральной витрине, которая, словно остров, покачивалась у нее перед глазами. Ослабевшая физически и сильно нервничающая, Рита подошла к Амфиараю и только тогда увидела поблескивающий у него на ладони переливающийся радужными волнами довольно крупный бриллиант странного табачного оттенка. Необычная форма его, напоминающая каплю, навела Риту на мысль, что она видит перед собой кулон.

– Это очень дорогая вещь, господин Амфиарай, – услышала она тихий и какой-то глухой голос стоящего рядом ювелира. Слабый запах лимона и мяты, исходящий от этого почти неподвижного истукана, вызывал в ней какие-то неясные ассоциации. Когда она поняла, что именно вызвало у нее эти ассоциации, то ей стало еще хуже: такими же изысканными мужскими духами или одеколоном пользовался и брошенный ею Оскар. Бросай все и беги, пока не поздно …

Но было уже поздно. Она очнулась, когда на ее шее зазмеилась светлого золота цепь с этим самым каплеобразным кулоном. Ей поднесли зеркало, и когда она заглянула туда, то сразу же отшатнулась. Там, в прозрачной и пространственной глубине амальгамы, она увидела совершенно незнакомую ей женщину. Неужели это я? Сильно похудевшая, с горящими глазами и нездоровым румянцем во всю щеку.

– Тебе нравится?

– Такая вещь не может не понравиться, – сказала она с едва заметной насмешкой.

– Сколько? – Амфиарай быстро повернулся к ювелиру. – Говорите же!

– Двести пятьдесят.