Мария Жукова-Гладкова - А я верну тебе свободу

Надо будет спросить у Вити с Колей при следующей встрече. Хотя зачем мне им показывать, что я знаю об этих фотографиях? Нет, не буду. Что они теперь дадут? Лишь подтвердят смерть Лены — если ее, конечно, можно таким образом опознать. Ведь Сергей-то фотографировал Толю.

Андрей тем временем спрашивал у Любаши, куда она намерена податься. Администраторша усмехнулась и сообщила, что ей просто нужно немного отсидеться в тихой гавани — пока в гостинице не уляжется суматоха. Как я видела в зеркале заднего вида, Любаша полностью отошла от переживаний (ей, по-моему, вообще не свойственных), гнев и раздражение тоже прошли, и она стала такой, какой я ее помнила по предыдущим встречам: холодной, уверенной в себе стервой. Истинной гостиничной администраторшей, причем советской закалки.

Андрей спросил, не боится ли она потерять работу, не появившись на месте в свое дежурство. Любаша весело расхохоталась.

— Зачем им новые люди? А я — человек проверенный. Всех знаю, все меня знают. Ну а пока отсутствую… Там же у меня две сменщицы.

Поработают сутки через сутки. Им не привыкать. За такие-то бабки, которые там платят, — можно. А вскоре и я вернусь.

— Не боитесь? — спросил Андрей. — Я имею в виду того, что с вами и потом могут расквитаться.

— Того, что будет потом, не боюсь, — ответила Любаша совершенно серьезным тоном. — А вот сейчас как раз можно попасть под горячую руку и пострадать ни за что. Вот этого мне как раз не надо. А когда несколько пауков сожру! друг друга и останутся сильнейшие — я вернусь и займу свое обычное место. Я не крала денег, поэтому спокойна. А те волки найдут виновного. Раньше, позже, но найдут. В этом я не сомневаюсь.

Тут не выдержала я и подала голос, интересуясь, не опасается ли Любовь Александровна кары за то, что попыталась сдать Колобова следователю. Выходил он или не выходил вместе с Леной — не важно, важно то, что Любаша сказала об этом Андрею и мне. Разве не так?

— Юленька, деточка, — расхохоталась Любовь Александровна, — вы же, кажется, — криминальный обозреватель?

Меня обычно начинает трясти, когда называют «деточкой», но тут ради пользы дела я сдержалась и молча слушала дальше. А Любовь Александровна пояснила, что от господина Колобова в ближайшее время останутся одни рожки да ножки, а скорее всего, и этого не будет.

— Слушайте, вы, оба, неужели вы в самом деле не понимаете, что произошло?

Андрей попросил объяснить.

— Объясняю только потому, что вы меня увезли от этих трех головорезов, которые вначале душат, а потом вопросы задают. Вернее, задают не они, а их боссы, эти умеют только кулаками махать.

И Любаша любезно объяснила. Правда, попросила на нее не ссылаться и эту информацию нигде не использовать, поскольку она всего лишь просвещает нас, неразумных, для нашего же блага. Чтобы нам жилось легче. Да ведь и в любом случае господин следователь расследует другие дела? А журналистка писать собирается об уже имеющихся трупах?

По словам Любы, у Александра Ивановича Колобова в злосчастную ночь с четвертого на пятое, когда я ночевала в Любашиной гостинице вместе с Сергеем, сперли два миллиона долларов. Господин Колобов вез их в Финляндию, чтобы заплатить за груз какой-то наркоты.

Андрюша встрепенулся и спросил, что Колобов и компания собирались делать с этими наркотиками и как намеревались провозить их через финскую границу.

— Да мне это до белой березы, — рассмеялась Любаша. — Откуда я знаю? Меньше знаешь — спокойней спишь. — Любаша помолчала и добавила:

— Я вообще не уверена, что они собирались везти наркотики через финскую границу. Обычно возят наоборот. Хотя кто их знает…

Наверное, поток и туда, и сюда идет. Я никогда не вникала в эти вопросы. Я не уверена, что Колобов собирался их получать в Хельсинки. Он деньги вез. Это — да. А когда, где, в каком количестве он намеревался получать наркоту — фиг его знает. Может, корабль шел откуда-то с Востока, а потом должен был завернуть в питерский порт — после получения денег. Понятия не имею. Об этом вы лучше у Колобова поинтересуйтесь, — добавила она ехидно. — Да не откладывайте дело в долгий ящик. Я вам серьезно говорю: у него намечаются проблемы со здоровьем. Вечные.

Любаша пояснила, что два миллиона «зеленью» — естественно, не личные деньги Александра Ивановича. Их, можно сказать, собирали всем миром, чтобы купить оптом большую партию. И Колобов прекрасно понимал и понимает, что за их исчезновение никто его по головке не погладит. Ему уже явно поставили ультиматум. Поэтому он и бегает, и мальчики его бегают, поскольку догадываются: после отбытия отца-командира и кормильца в мир иной у них наступят не лучшие времена. В худшем случае последуют за шефом, в лучшем их возьмут куда-то шестерками: ведь все места у священных тел уже заняты другими питекантропами, которые не собираются их уступать тем, которые лишились предводителя своей стаи.

Поэтому Колобову в первую очередь и его мальчикам во вторую требуется срочно найти деньги. Или хотя бы того, кто их спер. Потом — дело техники. С грузом, конечно, лопухнулись, но будут деньги — будет и другой груз, а на проценты Колобов как-то насобирает. Или сдерет три шкуры с того, кто их спер, — что он, видимо, и намерен делать. Но пока все глухо.

Правда, к поискам уже стали подключаться и остальные, кто вложил свою долю (и немалую) в эти два миллиона.

— А как вы сами считаете, кто их прихватил? — не удержалась я от вопроса: мне было страшно интересно услышать Любашино мнение по этому поводу — если, конечно, не она сама экспроприировала денежки. Я теперь, кстати, склонялась именно к этой версии. Мало ли что она говорит. У Любаши была возможность, была информация. У нее хватило бы ума, хитрости и смелости, чтобы пойти на такое. И теперь она вполне может сделать ноги. Например, при нашей с Андреем помощи.

Люба прекратила посмеиваться, какое-то время сидела молча, потом медленно произнесла:

— Не знаю. Самой интересно. Кто угодно мог. Конечно, не девки. Мог этот Юрий Раннала, или как там его. Например, один из тех, кто давал деньги, направил его в гостиницу, где должен был остановиться Колобов. Раннала деньги прихватил (как — другой вопрос), а потом по возвращении в Питер при передаче его и прикончили. Чтоб не трепался зря. Но что я вам это объясняю? Вы это и без меня понимаете.

Люба считала, что мог и покойный Редька подсуетиться. Правда, она не совсем представляла, как он мог это осуществить практически.

Он не поднимался наверх один, только в компании Колобова — когда они приехали, и потом, когда после утех в бане отправились по номерам. Хотя, если вспомнить, суматоха в гостинице началась утром, а не ночью. Любаша думала, что пропавшая Лена — по чьей-то просьбе — могла подсыпать снотворное или что-то еще в бокал Александра Ивановича.