Мария Жукова-Гладкова - А я верну тебе свободу

Костя позвонил Артуру, чтобы сообщить, в каком виде закуплен товар. Артур велел его разрезать. Ему лента не нужна, а тратить свое время он не намерен. Вот Костя и режет вместе с родственниками, складывая готовые в коробку из-под сока.

— А как ты думаешь везти их через границу? — спросила я.

— Просто. Наших таможенников в первую очередь интересует валюта, потом иконы, ценности, металл. И у меня же не контейнер. Если привяжутся, скажу: для друга, чтобы на пару лет хватило. Не каждый же раз мне ему возить по пачечке? Отстегну сколько-то. Это все проблемы решаемые. А финны водку и сигареты ищут.

— И что еще интересует Артура? — спросила я.

— Об этом ты поговоришь с ним сама, — улыбнулся улыбкой змея-искусителя Димка. — Так ты едешь со мной? Мне Костя прицеп дает, ему на этот раз не нужен. А на обратном пути может даже взять кое-что из моего товара.

В общем, мы поехали на двух машинах. Я с Димкой в его «опеле», Костя сам по себе, в старом СААБе, в котором, по его словам, больше укромных мест, чем в любой другой марке. Лучшая машина для контрабандиста. Мне предложили сообщить об этом читателям, подумывающим о смене приложения своих талантов и пишущим мне письма с вопросами. Сообщаю.

На нашей таможне мужики хохотали, когда Костя с невинным видом пояснял им ситуацию в Финляндии. «Ну друг попросил привезти. Ну понимаете, мужики». Мужики поняли и ничего не взяли. Финны смотрели на презервативы как бараны на новые ворота, словно никогда их раньше не видели. В коробке покопались. Бутылок и сигарет на обнаружили и успокоились. От начальства насчет презервативов пока никаких указаний не поступало. Значит, можно пропустить.

В Финляндии я пересела к Косте, который и повез меня к Артуру. Димка отправился по магазинам закупать обои, краску и все остальное, что ему было необходимо для ремонта.

Артур оказался мужчиной лет тридцати пяти, довольно симпатичным. Он перебрался в Финляндию с женой и двумя детьми, поскольку не видел ни для себя, ни для детей никаких перспектив в Эстонии. Но за год проживания в Финляндии успел возненавидеть финнов всеми фибрами души — еще больше, чем сотрудники и руководство нашей редакции москвичей.

— Я таких стукачей в жизни не встречал! — восклицал Артур. — Я помню, как мы еще в пионерском лагере стукачам морды били. А у них это — норма жизни. Это — правильно! Так должен поступать законопослушный гражданин!

Но больше всего Артура «убивает» невозможность мыться в душе после девяти вечера.

Все финны очень рано начинают работать, поэтому рано ложатся спать. А льющаяся вода им, видите ли, мешает — и они звонят в полицию.

— О чем вы мечтаете? — спросила я, как и обычно спрашиваю всех, у кого беру интервью.

— Дом свой купить. Со звукоизоляций, — ни секунды не задумавшись ответил Артур. — Здесь много таких. А в квартирах почему-то нет должной звукоизоляции. Вот накоплю деньжат, куплю дом и буду там делать все, что мне заблагорассудится. Орать, когда хочется, мыться, когда хочется, бутылки с тарелками бить, бегать на четвереньках. Но когда захочу и сколько захочу!

Мы договорились с Димкой, что он заедет за мной к Артуру. Мы не собирались оставаться тут на ночь и хотели вернуться домой к двенадцати, ну или чуть позже. Когда в дверь позвонили, Артур попросил меня открыть, потому что варил кофе, а Костя спал: если мы с Димкой могли меняться за рулем, ему предстояло опять одному вести машину.

Открыв дверь, я остолбенела. На пороге вместо Димки стоял Сергей.

Депутат Ефимов толкал речь в актовом зале «Крестов», расположенном в церкви Святого Александра Невского — центральной точке тюремного комплекса, если смотреть на него с Невы. Она была освящена в 1890 году, теперь используется и как церковь, и как актовый зал. Службы совершает отец Александр (в миру Григорьев) вместе с помощниками. В «Крестах» есть и часовенка, правильнее будет сказать — молельная комната.

В помещении под куполом церкви Святого Александра Невского проводятся концерты, КВНы и различные встречи с представителями общественности, которые приходят в тюрьму.

Пашка (трезвый) снимал все на пленку, правда, я чувствовала, что ему, слушая депутата, очень хочется выпить. Ефимов оперировал в основном тремя выражениями — святая частная собственность, деньги не пахнут и честные выборы — и очень умело их сочетал.

Из журналистов были не только мы, но и представители других телеканалов и печатных изданий. Депутат разослал приглашения тем представителям СМИ, которых хотел видеть (вернее, с подачи которых хотел видеть себя любимого), и сам занимался аккредитацией (вернее, его помощники). Никому из журналистов не пришлось лично представлять заявки в пресс-службу ГУИН.

Ефимов обеспечил и разрешение на посещение «Крестов», и разрешение на съемку, которое следует получать отдельно. По камерам, к моему большому сожалению, депутат не пошел. Да и журналистов бы вслед за ним в любом случае не пустили, как я выяснила.

Но малявы я передала. И в качестве оплаты услуг — пачку «Мальборо». Мне обещали прогнать их до адресатов. Только я вначале не поняла, почему в зале не было Сергея. Он что, не мог догадаться, что я тут буду? И просочиться сюда? Ну неужели бы товарищи по несчастью не посодействовали? Должны же просечь ситуацию.

— Кто сейчас в зале? — спросила я у мужчины лет сорока, с которым оказалась на соседнем сиденье. Пашка с камерой перемещался по залу, снимая Ефимова с разных точек, а также брал и зал — по моему указанию. Мало ли когда пригодится. — Я понимаю, что зал не может вместить всех, кто сейчас сидит. По какому принципу был отбор?

— Не было никакого отбора, — ответил мне мужчина. — Кто захотел — тот пришел.

— Но если бы все не поместились в зале?

— Ну, в общем, такой проблемы не возникло… — Он пожал плечами.

«М-да, господин Ефимов, — подумала я, — даже люди, для которых появление любого нового человека развеивает рутину одинаковых будней, не пожелали вас послушать. Чтобы хоть как-то разнообразить свой тюремный быт. Что же говорить о тех, кто не „за забором“? Неужели в самом деле думаете пролезть в губернаторы?»

Но почему не пришел Сергей?!

— Да и вообще нас где-то человек четыреста пятьдесят, — задумчиво продолжил мой собеседник.

— То есть как четыреста пятьдесят? — поразилась я. — У меня совсем другие сведения.

— У вас, наверное, сведения по общему количеству человек, содержащихся в «Крестах», так?

А здесь только те, кто отбывает наказание в «Крестах». Осужденные Подследственных и подсудимых в этот зал никто не пустит.

— То есть вы все — отряд хозобслуги?

— Да. Те, у кого срок до пяти лет, впервые, нетяжкое. Хотя… — Он не закончил фразу.