Никита Филатов - Огненный лис

- Послушайте, Быченко, - вздохнул на другом конце линии уже почти проснувшийся начальник колонии. - Санчасть в заложники взять нельзя. Она деревянная! Докладывайте по существу. И не бурчите. Сказано же - я дома ночевал.

Дежурный офицер собрался с мыслями, подтянулся и отчеканил:

- Осужденный Бабарчак перекрыл входную дверь в здание санчасти. Сам сидит в коридоре с топором в руках. Кроме него в здании находятся ещё пятеро больных зэков и дежурный врач - старший лейтенант медицинской службы Ламакин. Из телефонного звонка Ламакина известно, что Бабарчак обьявил его и всех остальных заложниками.

- Бабарчак этот - он один? Сам парадом командует, или...

- Сообщников, вроде, нет.

- Бабарчак... Который? Из третьего отряда? Туберкулезник?

- Так точно. Доходяга, безнадежный. Ему жить-то осталось два понедельника, а он...

- Ну? И что дальше? - Зевнув, перебил капитана начальник.

- Не знаю, - признался дежурный. Но тут же добавил:

- Мы тут, в общем, с оперативниками посоветовались. И решили, что, может, надо снайперов подключать?

- Кого? - Телефон чуть не раскололся надвое. - Вы что там - обалдели совсем? Каких ещё снайперов?

- Но, товарищ подполковник... Вот я и говорю!

- Хоть выяснили, чего этот придурок хочет?

- Выяснили, - кивнул Быченко. - Ничего не хочет!

- Как это?

- А вот так... Он чем-то перед своим отрядным провинился, ну а тот сгоряча его очередного свидания лишил. Вот Бабарчак и обиделся!

- Ох, мать... твою! - С облегчением выругался начальник колонии. - Ну так, дайте ему свидание! И не морочьте мне голову... Хоть в воскресенье можно спокойно поспать?

- Так точно. Извините, товарищ подполковник.

- Седьмой час все-таки... Да, и вот ещё что! Обьявите по отрядам, чтобы все до одного осужденные слышали: если ещё что-то подобное произойдет, я телевизоры поотбираю к ядрене фене! Насмотрелись, понимаешь ли...

Повесив трубку, Быченко отер со лба пот. Прикурил очередную папиросу и не торопясь вышел на улицу.

"А хорошо, все-таки, что этот козел дома ночевал, - подумалось ему. Любаня на дежурстве, скоро сменится. Вечером баньку протоплю... А погода-то какая! Погода-то!"

В то августовское раннее утро погода действительно удалась. Восходящее солце ярко светило с лазоревого неба, и его огромный золотой диск не торопясь поднимался все выше и выше.

В воздухе не чувствовалось ни дуновения, было на удивление тихо и даже чуть душновато.

Колония ещё спала. До общего подьема оставались считанные минуты, и никакого движения на "жилой зоне" не наблюдалось.

Впрочем, как раз в этот момент со стороны завода, дребезжа ржавым бампером, выкатился готовый к бою "ассенизатор".

- Во, болваны, - усмехнулся Андрей Федорович и устало присел на выщербленные ступеньки бетонного крыльца вахты.

- Ну, что? - Подбежал к нему разрумянившийся опер Плющев. - "Хозяину" звонил?

- Звонил.

- И чего теперь?

- Все в поряке. Он дома ночевал.

- Да я не об этом, - поморщился старший лейтенант. - Я тебя о снайперах спрашиваю! Стрелять будем? Нет?

- Не-а... - помотал головой Быченко. - Стрелять не будем. И снайперов никаких не надо. И противогазов. И этого вон тоже...

Он показал глазами на рычащий, вонючий автомобиль.

- А как же?

- Обошлось. "Хозяин" разрешил Бабарчаку свидание. Позвоните! А лучше, пусть кто-нибудь сбегает... Обьявите этому придурку, пусть успокоится.

- Понял. - Вид у готового на подвиги оперуполномоченного был не слишком довольный. - Ну, начальству, конечно, виднее!

- Да, заодно и заложников успокойте. Натерпелись там наверное, бедолаги...

* * *

Впоследствии выяснилось, что капитан ошибался.

В общем-то, обьявленные заложниками обитатели санчасти и не подозревали о грозившей им опасности и воцарившейся вокруг кутерьме - они досматривли последние, предутренние сны.

Сны были разные.

Кто-то постанывал, кто-то храпел, как буйвол...

Осужденного Виктора Рогова, чья узкая металлическая койка стояла второй от стены, вот уже который час донимала тягучая, давящая на психику дрема, из которой он долго и мучительно пытался выкарабкаться.

Ничего не получалось. Веки налились свинцом, раскаленные стальные прутья пронизали мозг, алые сполохи встали перед глазами, дыхание в очередной раз перехватило...

Тело Виктора дрогнуло, вытянулось и обмякло.

- Вот и все. Пора... - послышалось издалека. Голос звучал как-то по-особому глухо и мерзко - будто некто орет, зажав нос, в пустую металлическую бочку.

Виктор попробовал оглядеться, но кроме густой и абсолютно однородной дымчатой пелены ничего увидеть не смог.

"Но ведь кто-то же говорил сейчас здесь? - подумал он. - Кто-то есть рядом... и не один!"

Вокруг необьяснимо почувствовалось присутствие многих - и это абсолютно беззвучное, бесцветное и безвкусное состояние жизни показалось Рогову странным, но не опасным.

- Кто это? Кто здесь? - спросил, или подумал, что спросил Виктор.

Дымчатая завеса чуть колыхнулась, но ответа не последовало. Рогову показалось, что кто-то со стороны наблюдает за происходящим, раздумывая, стоит ли вступить в диалог.

Немного помешкав, Виктор протянул вперед руку. Судя по всему, прикосновение получилось, но именно в этот момент его охватил панический страх. Рогов каким-то образом понял и поверил, что обволакивающее его кисейное покрывало есть ни что иное, как обьем времени, разделенный им самим на "до" и "после".

- Как же это? А? Хоть бы кто отозвался... Обьяснил!

- Не терзай себя, человек. Больше ничего и никогда не будет, потому что ты - мертв.

- Мертв... - почти не удивился Рогов. - Где вы? Покажитесь.

- А ты позови... Позови - и я приду. Ну же, смелее!

- Зову, - прошептал человек.

- Зову... зову... зову! - ответило эхо.

... Перед взором Виктора появился искрящийся белым свечением огромный, медленно вращающийся шар.

Внутри шара явился образ - тело его по форме было неопределенным и постоянно меняющимся, напоминая то гонимые ветром тучи, то неистово клокочущий водный поток, то пламень факела. В этой яростной пляске с трудом угадывался лик некоего существа, подобно телу находящийся в неиссякаемом обновлении.

Сначала это была змеиная голова, потом свирепый оскал рогатого льва, и наконец - омерзительный образ седобородого старца.

- Кто ты? - выдохнул Виктор.

- Разве это важно? У меня много имен.

- Но все же...

- Я тот, кто повелевает пределом земных мучений. Самим Всевышним отданы вы мне, и только я решаю, кого бичевать лишь телесно, а кого истязать ещё и душевным непокоем... Зови меня - Боль! Так будет правильно, ведь именно Боль многолика и бесконечна.

Некоторое время Рогов провел в тишине. Затем тот же голос продолжил:

- Человек обречен на страдания, но кому и сколько мук нести, определяю я.