Никита Филатов - Белый крест, или Прощание славянки

- Все как везде.

Девушка невозмутимо позволила себя ощупать и встала рядом с мужчиной. При этом позы лица обоих крестьян выражали смирение и полную покорность судьбе. Пожалуй, спокойнее их выглядел только запряженный в повозку буйвол - огромное худое существо с рогами и безволосой, морщинистой шкурой цвета грязного асфальта.

Тайсон покосился на приятеля:

- Чего уставился? Понравилась? Черненькая?

- Да ну! - Поморщился Алексей. - Разве что, для экзотики...

Он даже пересел спиной к дороге, изображая полное равнодушие. Но уже в следующую екунду был вынужден вновь обернуться в сторону полицейского поста, откуда послышались крики и ругань на местном наречии.

Один из парней в беретах стоял у телеги и тряс над головой только что извлеченным из неё тареньким автоматом Калашникова. Потом он что-то сказал остальным - и со всего маху нанес хозяину повозки удар деревянным прикладом по лицу.

Мужчина упал.

Его спутницу тоже повалили на землю и несколько раз ударили.

Но основные побои достались, конечно, не ей. Лежащего азартно и долго пинали коваными отинками, затем ухватили с обеих сторон и поставили на ноги. Тот, что постарше и поглавнее, сделал пару шагов назад, приподнял злополучный "калаш" - а затем выпустил из него очередь в грудь стоящему напротив человеку.

Полицейские, державшие мужчину за руки, отошли, и мертвое тело рухнуло в придорожную пыль.

Пришла очередь девушки. Ее подняли и под возбужденные крики, толпой, потащили на брошенный чуть в стороне, за телегой, кусок брезента.

- Командир!

Подробностей Алексей видеть не мог, но приглушенные стоны и бешеная возня там, у ороги, не оставляли сомнений в происходящем.

- Нас не касается. Понял? - Процедил сквозь зубы Тайсон, глядя снизу вверх на однявшегося Алексея. - Сиди.

- Но, послушай...

- Повторить? - Сержант перехватил вопросительный взгляд ближайшего из своих людей, ысыпавших с оружием в руках на звуки стрельбы. И рявкнул ему:

- Тю пью диспозе! Свободен...

Легионеры пошли по местам. Алексей выругался. Потом сел обратно, за мешки с песком, тараясь не смотреть в сторону автострады, разделявшей позиции Легиона и полицейский пост.

Приказ был четкий - не вмешиваться. Ни во что. Тем более, в действия так называемой законной власти...

Через некоторое время все закончилось. Прозвучала ещё одна злая, короткая очередь, и в наступившей тишине послышался скрип колес.

- Добыча... - процедил Тайсон, наблюдая за тем, как веселые парни в беретах уводят с ороги оставшуюся без хозяев повозку:

- А как будет по-французски "буйвол"?

- Не помню... Ля бёф? Хотя, нет. - Алексей спохватился:

- Слушай, да при чем тут буйвол!

- Ни при чем, - подтвердил Тайсон и пошел проверять службу.

Когда он вернулся, горячее солнце уже перевалило зенит.

- Как дела?

- Нормально. - Алексей, передвинувшийся немного вслед за тенью, протянул сержанту вою фляжку. - Глотни!

- Нет, пока не буду. Стоит только начать...

Действительно, в отличие от большинства легионеров, у Тайсона почти не было пота ни на ице, ни на одежде. Очевидно, сказывались тренировки, сила воли и опыт боевых действий в жарком климате.

- Думаешь... они были партизанами?

Алексею очень хотелось, чтобы сержант ответил утвердительно.

- Не знаю. Может быть. А может, просто крестьяне - оружие подобрали.

- Зачем?

- В хозяйстве пригодится. Продать, обменять...

- Их даже не допросили. Я видел.

- Война. А ля герр, ком а ля герр... - пожал плечами Тайсон. - И вообще - такая телега с уйволом стоит целое состояние.

- А девчонка?

- Бывает. Не повезло.

Алексею вдруг показалось, что сержант произнес это слишком уж, нарочито спокойно и авнодушно. Он даже развернулся, чтобы внимательнее посмотреть на Тайсона, но по лицу собеседника понять что-либо было невозможно.

- Какого черта мы здесь тогда делаем?

- Война, - повторил сержант. - Слышал ведь - демократию защищаем. И независимость.

Независимость...

Судя по тому, что легионерам рассказывали на "политзанятиях" перед отправкой, для ольшинства местных жителей это красивое слово обернулось годами гражданской войны и этнических чисток.

Когда-то здесь хозяйничали французы. Они построили порт, железную дорогу, отели на побережье и начали разработку нефтяных месторождений. Потом, как известно, "прогнивший колониальный режим" рухнул, и свободолюбивые народы Африки один за другим начали обретать эту самую независимость.

За несколько десятилетий бывшая "заморская территория" Франции пережила все озможные формы правления и государственного устройства: от военной диктатуры и либеральной демократии до попыток установить режим по иранскому образцу. Одно время в стране даже пробовали строить социализм, но быстро устали - и снова принялись за племенные, религиозные и клановые разборки.

В общем, юная демократия захлебнулась собственной кровью, и в конце концов власть в стране захватил какой-то армейский подполковник с привычками людоеда. Для начала он перестрелял оппозиционных политиков, а заодно - практически всех учителей и журналистов. Потом принялся за национальные меньшинства, потом...

Довольно долго никому не было дела до его мелких шалостей. Но когда одуревший от безнаказанности глава государства захотел "национализировать" в свою пользу алмазные прииски и священную собственность международных нефтяных концернов, мировое сообщество решило вмешаться.

Франция получила мандат ООН, высадила войска и навела некое подобие порядка.

Жадного необразованного дикаря сменил в Президентском дворце другой дикарь - менее жадный и более образованный. Так что прогрессивное человечество могло наслаждаться чувством исполненного долга. А вскоре под музыку военного оркестра и веселые ритуальные пляски местных жителей "ограниченный контингент" миротворцев покинул страну.

И вот теперь французы вновь были вынуждены вернуться...

Беседу о прошлом и настоящем африканской демократии нарушил доклад одного из егионеров, расположившихся в тени за броней.

- Что там такое? - не расслышал Тайсон.

- Он говорит, что к нам едут гости...

Но сержант уже и сам видел надвигающееся от аэропорта облако пыли.

- Мон дье...Кого ещё черт несет!

- Кажется, наши, - пригляделся Алексей.

Подтверждая его догадку, голосом лейтенанта Лебрена захрипела радиостанция. Командир редупреждал людей, что по трассе в город следует группа журналистов. Возможно, они захотят остановиться на временном посту и побеседовать с легионерами. Приказано - этому не препятствовать и проявить... Что именно проявить, Алексей так и не понял, но было ясно: выразить настоящие чувства и мысли по данному поводу офицеру мешает только присутствие посторонних или начальства.