Марина Серова - Огонь прекрасных глаз

Ну, все, пора звонить «Пушкину». Я села в свою «девятку» и достала сотовый.

– Евгений, это я. Ну, что там у вас по поводу Каверина?

– По поводу Максима Александровича подобрались очень даже интересные сведения! Он недавно переехал из Перми, бывший артист балета, в настоящее время на творческой пенсии (в смысле – на досрочной, танцовщики уходят на покой лет в тридцать – тридцать пять), сейчас преподает хореографию в специализированной детской школе «Фуэте». Это – по официальным данным.

– Так…

– А по неофициальным данным, – тут «Пушкин» снова выдержал паузу, – по данным нашего ведомства, господин Каверин известен в криминальном мире как контролирующий «фирмы досуга», а также сеть ресторанов и бензоколонок.

Я подумала, что «Пушкину», если он приживется в органах, очень к лицу будет какая-нибудь начальственная должность, на которой можно сидеть с умным видом и держать многозначительные паузы. Однако, как позже выяснилось, я напрасно о нем так подумала. Оказалось, что Евгений был способен и на большее. В частности, он выяснил, каким образом была похищена Кира. По словам одного старичка, который вечером выгуливал болонку недалеко от подъезда дома, где жила Кира, он видел женский силуэт, потом откуда-то появились двое, и женщина ловко разбросала их в разные стороны. Продолжения этой истории старичок не видел, но зато уборщица подъездов, каждый вечер вместе с соседкой прогуливавшаяся вокруг дома (для моциона, как она выразилась), сказала, что следом за теми двумя к Кире подскочили еще двое, сунули ей что-то в лицо, и она упала. Ее запихнули в машину и уехали.

Ай да «Пушкин»! Ведь может же, когда захочет! И свидетелей нашел, да не одного, а целых двоих. Теперь следовало решить, куда мне ехать вначале: на дачу Каверина, к нему домой или в офис? Все три адреса, продиктованные мне Евгением, я запомнила, не записывая. Решила я начать с дачи как с объекта, наиболее удаленного от прочих. Дача находилась в Золотой Долине, на улице Огуречной, дом два. Собственно, это был даже не дачный, а коттеджный поселок, состоявший из добротных, красиво отделанных домов, своими черепицами кирпичного цвета чем-то напоминавших домики на рисунках из сборников сказок.

Я остановила машину и вышла из нее. Передо мной был высокий, без единой щели, забор. Я обошла его кругом и не нашла ни единой лазейки. Тогда я достала из багажника запасное колесо, прислонила его к забору и встала на него. Потом я ухватилась за верхний край забора, подтянулась и, спружинившись, спрыгнула на мягкий газон. Окна двухэтажного кирпичного дома наглухо закрывали жалюзи. Нигде никакого движения, создавалось такое впечатление, что дом пуст. Почти сразу же, как только я оказалась за забором, послышалось грозное рычание, и мне навстречу помчался чудовищного вида мастиф, гремя цепью, свисавшей с его ошейника. Я вспомнила семинары в институте, в частности, те, на которых нас учили отражать нападение собак, и похвалила себя за то, что не отлынивала от занятий. Приемов по отражению атак четвероногих было несколько, отрабатывались прямые атаки собак, сначала в намордниках, затем, когда учащимся удавалось победить в себе страх перед животным, намордники снимали, и борьба шла уже всерьез. Семинары вел преподаватель спецкурсов школы милиции. Естественно, практические занятия были рассчитаны на представителей «сильной» половины студентов нашего курса, девушки в них участия не принимали. Но я, по крайней мере, научилась концентрировать свою волю и смотреть собаке прямо в глаза. Сейчас этот прием сработал, и пес, подавившись собственным рыком, даже позволил привязать себя к будке.

Я окинула взглядом территорию усадьбы. Вдали виднелся крытый шифером гараж, имелись еще какие-то строения, видимо, для размещения обслуги и охраны. Однако ни одной живой души видно не было. Такое впечатление, что на всем этом огромном участке были только мы вдвоем с собакой. Но я ошиблась. Потому что, когда я подошла к парадной двери и, вытащив из сумочки отмычки, начала ими действовать, меня остановил дребезжащий старушечий голос:

– Ты чевой-то тут творишь, воровка позорная? Никак честных людей хочешь ограбить?! Вызнала, что хозяев нет, все заранее вызнала! А таперича, как тать, пробираисси, креста на тебе нет! Максим Александрыч-то, уважаемый человек, днем и ночью трудится, не шалберничает, как некоторые, а ты за легкой наживой сюда пожаловала, воровка, бесстыжы твои…

Я решила прервать эту прокурорскую речь, обернулась и увидела… ту самую пенсионерку, у которой санитар Антон утащил портмоне. Она же, видимо, не узнав меня, продолжала свое обличительное выступление:

– Ну, чево вылупилась? Счас в милицию позвоню, тебя в момент в кутузку посодют, узнаешь тады, как по чужим домам-то шастать…

– Ох, бабуля, не помнишь ты добра! А кто тебе кошелек с пенсией вернул? Больницу-то помнишь? «Вовек тебя, дочка, не забуду!» – повторила я ее слова. – Да, видно, память у тебя совсем короткая стала.

– Дочка! А ить это и взаправду ты! – всплеснула руками старушка. – Но как же…

– Здравствуйте, бабушка, не знаю, как вас по имени-отчеству…

– Варвара Никифоровна, – почти машинально ответила она, продолжая смотреть на меня изумленным взглядом.

– Так вот, Варвара Никифоровна, – начала я, пряча отмычки в сумку и извлекая из нее «красные корочки», – я не та, за кого вы меня приняли.

– А хто ж ты тогда? – вконец запутавшись, пробормотала старушка.

Я взяла ее под локоть:

– Дело в том, уважаемая Варвара Никифоровна, что у нас, – я опять многозначительно повертела перед ее глазами удостоверением, – есть основания подозревать хозяина этой дачи, Каверина Максима Александровича, в незаконном хранении наркотиков! Наше ведомство сейчас разрабатывает операцию по задержанию гражданина Каверина. Вам понятно?

– Операцию… – ошеломленно произнесла Варвара Никифоровна. – Наркотики?!

– Да, да, они самые, – горячо подхватила я. – А вы знаете, что только у нас в стране от употребления наркотиков погибает более семидесяти тысяч человек в год? Что распространение этого зелья является таким же злом, как и торговля оружием и терроризм? Что, в конце концов, наркотики – это прямая угроза нашей цивилизации? – Я закончила на самой высокой ноте и вопросительно посмотрела на свою собеседницу. Та с минуту помолчала, видимо, переваривая полученную информацию, и всплеснула руками:

– Ить, негодяй какой! Ишь, што удумал, забери его нечистая сила. – Тут из уст Варвары Никифоровны посыпались такие проклятия на голову Каверина, что с трудом верилось, что каких-нибудь пять минут назад она пела дифирамбы «уважаемому человеку, Максиму Александровичу».

Она пошарила у себя в карманах и дрожащими руками вытащила связку ключей.