Акиф Пиринчи - Кошачьи

Я прямиком прошагал в кабинет, но на этот раз вместо Паскаля за компьютером сидел хозяин собственной персоной. Я бы с радостью внимательно рассмотрел в подробностях этого модного янки с косичкой на затылке, как у Карла Лагерфельда. Но в настоящее время, Бог видит, у меня были другие проблемы.

Паскаля я обнаружил в почти пустой гостиной, там, где стены были украшены изображениями гениталий. Он дремал на большой багряной бархатной подушке с золотистыми декоративными шнурами, на каждом углу которой висела великолепная кисть. Все помещение освещалось тремя маленькими, встроенными в потолок галогеновыми лампочками, которые бросали узкие пятна света на паркет.

Взгляд на Паскаля вызвал у меня ассоциацию с седым королем из трагедии Шекспира. И действительно, Паскаль вел королевскую жизнь под защитой своего заботливого и щедрого хозяина. Подумав об этом, я вспомнил обо всех измученных, избитых, с содранными шкурами созданиях, которым не выпало столько счастья, как ему. Твари, которые шутки ради были изуродованы человеком, твари Божьи, которые человек использовал, чтобы немного поиграть с ними, пресытиться и вышвырнуть прочь; твари, которые голодали на глазах у сытых людей; твари, которых жестоко убивали, потому что из их шкур хотели сшить шубы или перчатки; твари, которых варили заживо, потому что приготовленные так они считались вершиной кулинарного искусства; твари, погибшие под грузом, который должны были ежедневно носить; твари, которые ничего в своей жизни не видели и не знали, кроме того, как наблюдать из своих тесных клеток корчащих рожи людей или показывать какие-нибудь глупые, совершенно несвойственные их виду номера; твари, которые стали гомосексуальны, изнасилованы, насильно онанировали, калечили сами себя, пожирали собственных детей, впадали в апатию и депрессию, убивали себе подобных и в конце концов совершали самоубийство, потому что сидели в тюрьме с романтично звучащим названием зоопарк, где ими восхищались, восхищались и восхищались, пока они не совершали от отчаяния эти ужасные вещи; твари, которые с каждым днем лишаются своих естественных ареалов обитания, потому что человеку требуется все больше природных ископаемых. Да, существовали привилегированные животные, как Паскаль, которые вели прямо-таки райскую жизнь среди людей. Но этот факт не утешил меня ввиду мировой трагедии. Единственное, что придавало мне мужества, — обманчивая надежда, что люди однажды вспомнят о запыленном договоре, который в доисторические времена подписали с нами, потом, однако, позорно нарушили. Они признают свои ошибки и попросят нас о прощении. Конечно, это не было так хорошо, как то, что могло бы быть. Но мы были готовы к прощению и согласились бы не ставить в счет все наши пролитые из-за них слезы. Это была фантазия глупца, но я хотел лелеять ее до конца своих дней; я твердо верил, что только мечты могут победить грязную действительность.

Паскаль постепенно очнулся от своего сумеречного забытья. Узнав меня, он озадаченно раскрыл старые глаза:

— Френсис! Вот так сюрприз! Почему ты не велел передать через Синюю Бороду, что придешь?

— Не было времени. Произошло очень много важных событий, с тех пор как мы виделись в последний раз, Паскаль. Вещи, которые связаны с серийными убийствами, ускорят объяснение. Мне нужна твоя помощь, прежде всего твоя игрушка.

— Вот как? Ну что ж, это, конечно, радует меня. Но ты не хотел бы перекусить, прежде чем начнешь рассказывать? Цибольд, мой хозяин, приготовил свежее сердце.

— Спасибо, нет. Я не голоден. Кроме того, не хотелось бы тратить зря время. Мне одному не хватает способностей, чтобы дальше распутывать этот клубок тайн, полуправды и лжи. Тут должны приложить усилия два выдающихся ума. Собственно, я хотел прийти к тебе еще утром, но мне помешали.

Паскаль улыбнулся — он понял уже по моему запаху, что мне помешало.

— Спасибо, что назвал заржавевший аппарат в моем черепе выдающимся. Единственное, что во мне осталось еще выдающегося, — это сон, все более похожий на смерть. Есть в этом деле что-то хорошее. Вероятно, я не замечу перехода из одного сна в другой. Но надеюсь, все же смогу помочь тебе. Итак, выкладывай, друг мой.

Я выпалил как автомат информацию обо всех событиях, которые произошли с момента нашей первой встречи. Рассказал, как я убедился собственными глазами в смерти Феличиты и в трансе вернулся домой, чтобы ночью обнаружить дневник в подвале. О том, какие ужасы содержали эти записки и какие вопиющие последствия оказывают события восьмилетней давности до сих пор. Потом о нападении Конга с приспешниками и о том, как мы вместе натолкнулись на труп Солитер. Как неожиданно появился Исайя, добрый хранитель усопших, чтобы открыть мне новые ворота в новый ужас. Я поведал о так называемом храме и об украшенных цветами его обитателях. И наконец, о мистическом пророке, который якобы ответствен за непрекращающуюся резню. Потом я выложил Паскалю мои многочисленные теории и предположения, при этом благородно старался не утаить их отдельные погрешности в логике. Во время моего рассказа выражение лица Паскаля постоянно менялось: замешательство сменило удивление, непонимание, он с каждой минутой становился все беспокойнее. Я закончил рассказ описанием моего утреннего любовного приключения и его очаровательной героини и передал мнение Синей Бороды о вновь появившейся в районе породе.

После того как информационный поток иссяк, Паскаль долго молчал, как мне показалось, целую вечность. Это была необходимая пауза — сперва ему нужно было переварить все эти невероятные вещи.

— Пуфф! — сказал старик наконец, и я был благодарен, что он нарушил воцарившуюся тягостную тишину. — Я живу в этом районе уже много лет, Френсис, и ни разу не замечал и доли всех тех ужасов, которые ты раскопал за короткое время. Конечно, я старик и больше не быстр в ногах, но находки, которые ты сделал, настолько непостижимы, что я просто должен был знать об их существовании!

— Ну, случай не раз приходил ко мне на помощь, — скромно заметил я.

— И все же! За мной здесь укрепилась слава всезнайки и доверенного лица. Теперь выясняется, что в действительности ко мне подходит только первое определение.

— Меня удивляет, почему многие сотни убитых там, внизу, в катакомбах, не внесены в твои списки.

— Это просто, дорогой друг. Потому что их тела никогда не были обнаружены. Ведь в районе масса перемен, бесконечная текучка — легко потерять обзор. Тех собратьев, которые умирали, полагаю, естественной смертью, хозяева похоронили на кладбище либо где-то в прилегающих к дому садах. Некоторые хозяева переехали и взяли своих любимцев. Иные братья и сестры убегают из дома, меняют районы, их больше не видно. То, каким образом исчезли многие из этих сородичей, не дает нам причины предполагать, что они были убиты. В шести случаях, внесенных в мой компьютер, речь идет о погибших с рваными ранами на затылках, то есть о тех, кого можно однозначно отнести к жертвам убийства. Если же убийца свои предыдущие жертвы прилежно отправлял в подземный мир, они не могли явиться как трупы на поверхности земли и, следовательно, оказаться в моем списке.