Марко Беттини - Цвет крови

— Как дела? — озабоченно спросил Кау.

— Да вроде неплохо, только работы полно.

Кау ничего не ответил, жестом приглашая Мормино сесть.

— Чему обязан? — спросил капитан, устраиваясь не во главе стола, а с краю, — видимо, чтобы не подчеркивать дистанцию между ними.

— Знаешь… мне хотелось бы узнать твое мнение по одному очень деликатному делу.

— Я тебя внимательно слушаю.

— Это касается убийства Заркафа.

— Ты же знаешь, что я не принимаю участия в расследовании. — Капитан развел руками.

— Да, но я думал… Прошло две недели, а мы ни на шаг не продвинулись в этом деле.

— Мне очень жаль.

— Я пришел просить тебя о помощи.

— Я бы охотно помог тебе, но каким образом?

— Может, ты предоставишь мне записи допросов Заркафа в связи с убийством Лукмана? Мне кажется, с таким человеком было трудно разговаривать.

Мормино закинул удочку и выжидательно смотрел на Кау.

— Но я отослал оперативной бригаде все материалы на следующий же день после убийства.

— Я знаю, я их прочел, — соврал Мормино, — но ничего не нашел в них. Мне хотелось бы узнать, что ты сам вынес из беседы с ним, а не то, что записано в протоколе. Здесь очень помогла бы твоя интуиция, твое умение сохранять объективность и нейтралитет.

Кау задумчиво постукивал пальцем по щеке. Он пытался правильно оценить ситуацию. Смысл предложения был ясен: неофициальное сотрудничество.

— Ты сейчас говоришь от своего имени или от имени всей оперативной группы?

— Сейчас я говорю как шеф криминального отдела, который связан по рукам и ногам. Думаю, что Бергонцони, безусловно, оценил бы мой поступок.

— Бергонцони не смог бы арестовать преступника, даже если бы поймал его над трупом с дымящимся пистолетом в руках. Единственное, что его волнует, это одобрение прокурора.

Наконец-то удалось растопить лед, подумал Мормино и продолжил атаку:

— Они снова хотят найти козла отпущения. И им все равно, кто это будет.

— Да, чем больше времени проходит со дня убийства, тем труднее обнаружить преступника. Арест Дзуккини был исключением. Маттеуцци нужно найти виновного, чтобы иметь хорошие показатели раскрытия преступлений и чтобы успокоить общественность. После того, что случилось в январе, он и слышать ни о чем не хочет. Скорее всего, прокурор предпочтет вообще никого не арестовывать.

— А сам ты все еще убежден в том, что Лукмана убил Дзуккини?

— Но есть же доказательства. А ты?

— Да, вот только финал как-то с этим не вяжется.

— Я должен тебе кое-что показать.

Кау поднялся, обошел стол, открыл один из ящиков и вытащил из него два конверта. Мормино внимательно следил за движениями капитана. Кажется, он уже догадывался, о чем пойдет речь. Кау извлек из одного конверта пачку фотографий и протянул их Мормино.

— Взгляни-ка.

На фотографиях был запечатлен Дзуккини с окровавленной физиономией. На одних — анфас, на других — лежащим на спине, голым и в наручниках. Нос молодого человека был сломан. Взгляд Мормино задержался на татуировке-свастике, украшавшей шею молодого человека. Неонацист на этих фотографиях казался более крепким, чем на карточках из архива полиции, сделанных четыре года назад. На нескольких фото двое мужчин помогали подняться девушке с голыми ногами в синяках. Вероятно, это была Аврора Мальи.

— Вы сделали эти снимки сразу же после ареста? — спросил Мормино, возвращая стопку Кау.

— Да, это была идея лейтенанта Агати. Чтобы можно было потом доказать, что нос Дзуккини сломали во время задержания. Не хватало еще, чтобы нас обвинили в том, что мы избивали его. Видел бы ты другие фотографии девушки! Мне не впервой видеть жертву насильника, но могу заверить тебя: он отделал ее как следует. В общем, я не слишком плакал по поводу смерти Дзуккини.

— Ясное дело.

Мормино подумал, что обстоятельства смерти Дзуккини могли испортить репутацию Кау. Неужели на капитана так подействовал этот воинственный сопляк, что он не стал производить тщательное расследование и поддался первому впечатлению? А как поступил он, Мормино, допрашивая нигерийку Марию Идову? Ведь он избивал ее и угрожал женщине, — кем бы она ни была. А кем он сам был в тот момент? Полицейским или просто испуганным мужчиной, страдающим клаустрофобией в темном и мерзком подвале?

— А вот еще нечто любопытное. — Кау показал на второй конверт. — Это дискета. На ней только одна фотография.

Мормино молчал, и Кау продолжил:

— Она поступила к нам на следующий день после смерти Дзуккини. Мы установили, что фотография сделана в подвале больницы и на ней запечатлены Лукман и Дзуккини в момент, когда они обменивались упаковками с наркотиками.

— Экспертизу проводили?

— Ну, фотография, прямо скажем, нечеткая. Я думаю, что она была сделана с помощью видеокамеры, но разрешение слишком низкое. Лица людей скрыты в тени, съемка была произведена сверху, — точная идентификация невозможна.

— А жаль…

— Быть может, тебе удастся извлечь из этого фото еще что-нибудь.

— Ты не отдавал его на анализ в отдел криминальных исследований?

— Нет. Маттеуцци предлагал мне это, но потом дело закрыли. Дзуккини умер, и результаты уже были не важны. Согласно ДНК-анализу, пятна крови на покрывале принадлежали Лукману.

— Предположим, что на фотографии действительно Лукман и Дзуккини. И что это доказывает? То, что они были как-то связаны? Но об этом говорит и анализ крови. Только я не могу понять, при чем же тут Заркаф? И еще одна деталь…

Увидев, что Мормино колеблется, Кау жестом подбодрил его.

— Обещай мне: то, что ты сейчас узнаешь, не выйдет за стены этого кабинета.

— Даю тебе слово.

— Мы получили сведения от одного информатора, — слукавил Мормино, чтобы избежать рассказа о своем визите к Марии Идову. — Он сообщил нам о том, что Лукмана выпотрошили, потому что этого требовал ритуал черной магии, и Заркаф знал об этом. Он не хотел выпускать из-под контроля нигерийцев, которые сбывали его наркотики, и отдал им на откуп тело племянника.

— Они что-то имели против Лукмана?

— Он задолжал им много денег.

— Вот оно что… Заркаф был крупным торговцем наркотиками?

— Ты удивлен?

— Пожалуй, нет. Так вот почему он имел такое влияние: наркотики, деньги, власть.

— Думаю, что это правда.

— Значит, он убил Лукмана?

— Он приказал это сделать, а потом притворился, что обнаружил тело.

— Где они выпотрошили труп?

— На заброшенной фабрике.

— Там, где был убит Заркаф?

— Да, там.

— Дядю и племянника убили в одном и том же месте?

— Похоже, что так.

— Значит, Дзуккини тут ни при чем?

— Возможно, он был исполнителем убийства.

— Расист, который подчиняется какому-то арабу? — тут же возразил Кау, уже успев позабыть о своей уверенности в том, что парень, повесившийся в камере, был наказан по заслугам.