Марко Беттини - Цвет крови

— Тоже мне, служитель правосудия и поборник истины! Да кому нужен какой-то араб-наркоман, который ошивался в больничном подвале? Большинство людей, которые из-за него вышли на улицы города, своими руками прибили бы его, если бы знали, какое он дерьмо!

— Я хочу это знать.

— Да он прогнил насквозь: принимал таблетки и кололся, эксплуатировал и насиловал нигерийских девчонок, тех, что не хотели идти на панель.

— И за это его нужно было убить?

— Да, но он умер по другой причине.

— По какой?

— Эта скотина пыталась меня шантажировать. Я проник в больничные подвалы, чтобы оттуда контролировать ситуацию с наркоторговлей. Кого там только не было: бродяги, алкоголики, наркоманы, некрофилы — последние отбросы. Я переодевался и кололся, как и они. При этом я использовал наркотики, конфискованные моей бригадой, и лекарства из аптеки больницы.

— Ты что, таким образом подрабатывал?

— Нет. Так я мог оставаться лучшим среди вас, кабинетных крыс. Я знал обо всем, мог контролировать ситуацию и сдерживать ее. Я предотвратил немало происшествий, которые не раз могли отправить весь город в тартарары. Что ты знаешь о тех, кто живет там, внизу? У меня есть картотека на каждого из обитателей ада, которой нет ни в одном полицейском архиве. Есть верные люди. И я не заработал на этом ни гроша. При помощи денег и наркотиков я заставил служить информаторами людей, которые обычно избегают общения с полицейскими, — для того, чтобы они не натворили лишних бед. Да, я по уши вывалялся в грязи, я не такой чистоплюй, как ты.

— При чем здесь Лукман?

— Он видел, как я, переодетый, разговаривал с его дядей. Уж не знаю, как ему удалось признать меня в другом обличье, но он разглядел меня вблизи в подвале и все понял. И решился на шантаж. Он хотел найти «крышу», ему нужны были наркотики, с каждым разом все больше и больше. Он стал слишком жадным, и ему нельзя было доверять. Он мог предать меня в любую минуту.

— Как ты убил его?

— Мы вместе пошли на фабрику. У него там были какие-то дела с итальянцами, и ему понадобился телохранитель. Он боялся мести негров. Я дождался нужного момента и убедил Заркафа, что лучше я сам буду сопровождать его племянника, переодевшись, чтобы не рисковать. Лукман продал там двенадцать доз, но когда мы возвращались обратно, нас увидели негры. Мы укрылись в проходной. Африканцы осадили ее, но приближаться боялись, опасаясь гнева Заркафа. Вторгнуться на его территорию означало бы развязать войну. Но и мы не могли выйти оттуда. Лукман позвонил дяде по мобильному. Но прежде, чем тот приехал, у него случился криз. Он хотел ширнуться, но у него ничего не было. Я дал ему наркотик.

— Медики говорят, что он умер не от передозировки.

— Я нашел кое-что в больнице — вещество из ряда кураринов, но ему сказал, что это морфин. Он прямо возликовал. Все вены у него были исколоты, поэтому он засадил шприц прямо себе в член, потом рухнул мне на руки и больше уже не шевелился.

— У тебя крепкие нервы. Вероятно, он еще минут пять умирал от паралича мышц.

— Да уж, бедняжка!

— Ты все предусмотрел. Курарин не оставляет следов, поэтому мы не могли определить причину смерти.

— Да, я знал, что он наркоман, и если бы кто-нибудь нашел шприц или след от инъекции, вопросов бы не возникло. Он мог просто умереть от потери сил. О том, что никаких следов не останется, я даже не думал, как и о том, что тело Лукмана будет найдено в этой шахте.

— Да, я заметил, как ты удивился. Кто его туда отправил, Заркаф?

— Он приехал со своими ребятами через час после смерти Лукмана. Дядя увидел шприц. Он предполагал, что рано или поздно все закончится именно так. Заркаф сказал, что сам поговорит с неграми, и я ушел.

— Увидев, что стало с его племянником, — продолжил Мормино из темноты, — он отдал тело неграм, чтобы они не взбунтовались. Ему нужно было расширять сеть своих дилеров, и поднимать шум из-за какого-то трупа не стоило. Черные распорядились останками по-своему. Они и прежде помещали внутренности в особые сосуды, это называлось «знаки смерти». Те, кто оказывался с ними рядом, умирали в страшных мучениях. Это помогало африканцам сдерживать горячие головы и наводить на всех страх. На самом же деле смерть наступала от яда пустынной змеи, который умело использовал колдун. Человек в таких случаях умирает от разрыва кровеносных сосудов, но перед тем слепнет и истекает кровью. Тело Лукмана привезли сюда, чтобы не привлекать на фабрику полицию.

— Я ничего не знал о яде. Ты делаешь успехи, — с сарказмом заметил Кау. — И все же ты не мужик. Не бойся, выйди из темноты. Меня почти всего засыпало, а ты скрываешься в норе.

— Продолжай. — Мормино по-прежнему говорил из темноты. — Что случилось потом, после того, как мы нашли тело в шахте?

— Вот с этого-то все и началось. Заркаф не рассчитывал на столь бурную реакцию своих людей. Они взбунтовались, но с помощью исламистов и полицейских их удалось утихомирить. Сам того не желая, он поджег фитиль и уже не мог с этим справиться.

— Об этом позаботился ты. Ты убедил Маттеуцци убрать с дороги полицию и карабинеров, чтобы развязать себе руки.

— Да уж, позаботился. Сначала этот идиот Де Сантис поставил тебя на моем пути, но я решил этим воспользоваться. Нужно было только нажимать на нужные кнопки, играя на твоем желании быть впереди всех. Ты мог запутать любое расследование, лишь бы показать всем, какой ты молодец.

— Это полная чушь!

— Это мне адресовано? — Кау горько усмехнулся. — Мы, блюстители справедливости, привыкли притворяться. Ты тоже привык лгать: мне, прокурору, своим начальникам. Что руководит тобой? Стремление к правде или амбиции? Правдоискательство — не для нас, мы обязаны гарантировать порядок. Находить виновных и вовлеченных в преступление не наша цель.

— Если ты хочешь оправдать себя таким образом, отправляйся к дьяволу!

— К чему мне себя оправдывать? Я делаю свою работу. Я знаю этот город лучше, чем любой полицейский или карабинер. Как ты думаешь, кто из детективов спускался в подвалы больницы? Там был только я. Сколько полицейских знают о том, что творится на заброшенной фабрике? Я реконструировал всю сеть наркоторговли и не дал городу взлететь на воздух. Я, а вовсе не политические рассуждения Маттеуцци, не работа полицейских и вовсе не твои книги и отчеты. Да, я действую лучше тебя и лучше, чем все работники твоего отдела. Здесь нужно знать каждый камень и то, что находится под ним. Нужно предвидеть то, что может случиться, и уметь моментально принять решение.

— Как в том случае, когда ты свалил вину на Дзуккини.

— Он был опасным фанатиком. Между прочим, Аврора Мальи чувствует себя уже намного лучше.

— Но он не убивал Лукмана.

— Зато поджег машину своего профессора, участвовал в избиениях, продавал оружие, изнасиловал девушку и сжег гипермаркет. Он хотел начать межрасовую войну, чтобы охотиться за иммигрантами. Ты все еще оплакиваешь его?