Екатерина Черкасова - Магия возмездия

Утром его самочувствие было отвратительным. Подскочило давление, перед глазами расплывались какие-то цветные круги, дыхание было прерывистым.

Отметив, что он еще не утратил способности самостоятельно передвигаться,

Виктор Сергеевич побрел в кухню, откуда доносились сдавленные стоны его китайского друга.

Маленькими глотками Ли Сяо пил рассол из пиалы, поминутно прикладывая руку к голове.

- Доброе утро, - просипел Виктор Сергеевич. - Завтракать будем?

- Я уже завтракаю.

- Ты помнишь, чем кончился наш вчерашний вечер? - поинтересовался Голубев.

- Смутно и только частями.

- Что именно, если не секрет?

- Ну, например, что ты увел у меня блондиночку прямо из-под носа.

- Я?!

- Именно ты, хотя она, по-моему, положила на тебя глаз с самого

начала. Как она с тобой танцевала, можно было с ума сойти!

мечтательно и одновременно завистливо протянул Ли.

- А разве мы танцевали?

- Конечно, пару танцев в ресторане. Да и здесь, по-моему, я точно

не помню. - Ли хитро прищурился.

- Как это здесь?

- Элементарно, мы же вернулись сюда все вместе.

- И где же она сейчас? - заволновался Виктор Сергеевич.

- Не знаю, ты в спальне посмотри! - предложил

Ли.

Виктор Сергеевич с некоторым сомнением повернулся и уже собрался отправиться на поиски блондинки в свою спальню, как был предусмотрительно остановлен возгласом Ли Сяо:

- Я пошутил, никого там нет! - Он вздохнул и добавил: - Но осталось просто неизгладимое впечатление! Прости, но я даже посетил твою спальню в надежде найти ее.

Нельзя сказать, что Виктор Сергеевич был сильно расстроен этим известием.

А Ли Сяо, чередуя прикладывание рук ко лбу с питьем рассола, периодически вздыхал: "Какие у нее были глаза!" Дальше следовало перечисление всех достоинств девушки с использованием поэтических эпитетов. Затем, закончив это приятное занятие, он сказал, обращаясь непосредственно к Виктору Сергеевичу:

- Ты знаешь, что, когда мы с тобой кутили в ресторане, у нас украли оба бумажника?

- Как же мы расплачивались?

- Неужели ты вообще ничего не помнишь? - изумился китаец.

- Нет, я помню, что бумажник украли. Кажется, - стараясь не выглядеть глупым в глазах друга, пробормотал страдающий похмельем академик, - но вот как оплачивали счет, не помню.

- Инночка выручила нас. Какой позор! Прекрасная девушка заплатила за двух старых ловеласов! - театрально воскликнул Ли.

В памяти Виктора Сергеевича возникла картина, как Инна, усмехаясь, протягивает официанту кредитную карту. Он потряс головой, и картинка исчезла.

- Кошмар, - тихо сказал Голубев, опустившись на стул.

- Не переживай, мы же ей все вернули, - Ли Сяо оторвался

от пиалы, - поэтому и приехали сюда. Ты так рвался возместить убытки! Это ты здорово придумал, старый хитрец. - Ли Сяо довольно улыбался.

- Кошмар, - повторил Виктор Сергеевич, делая большой глоток

из пиалы, которую ему заботливо протянул приятель.

Голубев лихорадочно рылся в ящиках рабочего стола, но все

было бесполезно. Он уже несколько раз перевернул все содержимое вверх дном - никакого результата. Его новая кожаная папка с результатами работы исчезла. Это было невероятно! Он хорошо помнил, как несколько недель назад собственноручно убирал ее в стол.

"Успокойся! - мысленно приказывал себе Виктор Сергеевич. - Ничего страшного не случилось. Просто засунул куда-нибудь. Найдется". По телу побежал неприятный холодок. В сущности там не было никакой секретной информации, но почему-то пропажа этих материалов взволновала его. Он почувствовал: что-то должно случиться.

ГЛАВА 3

Москва, 1998 год

Медленно поднимаясь по лестнице, Инна мечтала только об одном - как можно скорее добраться до квартиры, бросить эти пудовые сумки и упасть в теплую ванну, наполненную ароматной пеной, которая, как написано на этикетке, "придаст бодрости, освежит и тонизирует уставшее тело". На седьмом этаже она остановилась, чтобы немного отдохнуть. С отвращением глядя на тяжелые сумки, брошенные посреди облицованного кафелем светлого квадрата лестничного пролета, она достала сигарету и закурила, вспоминая сегодняшний визит к Фатиме.

- Из-за тебя ведь мучаюсь, Плюшкин ты наш, - вслух сказала Инна, глядя на высокий, в грязных потеках потолок, как бы призывая его в свидетели своих мук, которым подвергла ее Фатима.

Однако мысль о том, что мучиться приходится не ей одной, на какое-то время немного успокоила ее. В памяти сразу возникла яркая картинка происшедших всего несколько часов назад событий. Вот Фатима - маленькая, полноватая женщина суетится в уютной белоснежной кухоньке, ловко загружая в большие хозяйственные сумки банки, пакеты, коробочки. При этом уговаривает ее, как уговаривают маленького непослушного ребенка, который не хочет есть:

- Это, Инночка, очень хороший мед. Ты пробовала настоящий мед?

Нет, не пробовала, а этот мне с Алтая привезли. Вот тут в маленьких баночках фейхоа, протертая с сахаром, очень полезно, тут шиповник, тут облепиха, здесь настой лимонника, он без сахара, будешь разводить и пить. Это очень хорошо тонизирует. Выпьешь полстакана и хоть всю ночь не спи.

- Фатима, я и так могу ночь не спать! Ну зачем мне все эти банки! Сумки же от пола не оторвешь.

- От пола мы их вместе оторвем. Ну, деточка моя, тебе их только

до машины донести, а потом до лифта. Меня же потом благодарить будешь!

- Я тебя и так благодарю. А это что?

Лицо Фатимы расплылось в счастливой улыбке.

- Это перегородки!

- Что? - изумилась Инна.

- Перегородки от грецких орехов. Их надо заваривать и пить. На

один стакан кипятка положишь одну чайную ложку... А орехи в отдельном мешочке.

- Фатима, милая, я же безоговорочно беру и варенье, и мед, и облепиху - на случай простуды, беру овсяное печенье твоего собственного производства, орехи, пахлаву, чтобы было чем перекусить на случай тотального голода и безденежья, даже лимонник беру, чтобы не спать по ночам, и еще кучу всякой всячины. Но заваривать перегородки

от орехов - это уже слишком. За каким чертом мне это надо,

когда мне лень кофе себе с утра сварить? Может, объяснишь?

- Это очень хорошее средство для профилактики гинекологических

заболеваний, - продолжая радостно улыбаться, сообщила Фатима.

После некоторой паузы Инна, а вместе с ней и Наталья, до этого момента безмолвно сидевшая на табурете, с тупой обреченностью уставившись на два огромных пакета, в которых, помимо продуктов, лежала еще теплая душегреечка на козьем пуху, чтобы не замерзнуть и не простудиться, затряслись в приступе смеха. При этом Наталья постоянно повторяла:

- Ой, не могу, мама ты наша дорогая! - Она продолжала заразительно смеяться, временами вздрагивая всем телом.