Наталья Александрова - Порванная струна

– Хм, тебе хватит меня одного, или я должен привезти еще кого-нибудь? – Он тоже тщательно подбирал слова – с одной стороны, опасался какого-либо подвоха от меня, а с другой – не хотел показать, что боится.

– Дело серьезное, – честно ответил я, – но опасности сейчас уже нет. Разумеется, потом понадобится не один человек, чтобы полностью разобраться, но пока я просил бы вас приехать скорее. Мне нужен ваш совет.

– Буду, – коротко сказал он и отключился.

Я подошел к Соне и присел рядом.

– Если бы я могла хотя бы подозревать о его мании, – вздохнула она, – возможно, девочки были бы живы. Ведь он сорвался совсем недавно, то есть я имею в виду, что он начал убивать. А до этого… ну был тихий такой псих, слушал скрипку… в общем, никому от него вреда не было…

– Мерзавец! А как он над тобой издевался! И ты его еще оправдываешь!

– А знаешь, – она помялась и опустила глаза, – он больше всего озверел из-за тебя. Очевидно, он видел нас в окно. И напридумывал себе, что я… выйду за тебя замуж и брошу скрипку. Болтал тут что-то про жирный борщ и картофельное пюре, про грязный халат.

– При чем тут борщ? Я вообще жирное не ем! – возмутился я.

– Не знаю, он очень много говорил, я не слушала…

– Не вини себя, девочка, – вмешалась Надежда Николаевна, – убивать-то он начал еще до твоей встречи с Андрианом. Это ведь болезнь. Вот живет человек тихо-мирно, вдруг у него в мозгах что-то поворачивается, и непонятно по какой причине.

Через полчаса я вышел на улицу встретить отчима. Он приехал один, даже без шофера. Молодец, не испугался!

– Ну, что у тебя тут? – отрывисто спросил он вместо приветствия.

– Пойдемте за мной, сами увидите, – пригласил я и пошел вперед, а когда оглянулся, то заметил в руке у него пистолет.

– Спрячьте оружие, оно вам не понадобится. Только женщин испугаете, – усмехнулся я.

Увидев Соню и Надежду Николаевну, он очень удивился. А вот когда я проводил его в дальний угол помещения и показал труп маньяка, он совершенно не выказал признаков удивления – очевидно, ожидал от меня чего-то подобного.

– Ну? – вздохнул он, вопросительно глядя на меня.

Надежда мягко отстранила меня и начала говорить. Она коротко изложила ему историю про маньяка и про убийство Марианны Ковалевой, Анны Гордиенко, а также представила ему Соню. Про наши эскапады с бандитами она не сказала ни слова, и правильно сделала. Отчим слушал недоверчиво. Хорошо, что Надежда сама с ним объяснялась, я бы сорвался и нахамил.

– И вы можете все это доказать? – спросил отчим.

– Разумеется, – выбросила Надежда из рукава свой главный козырь. – Во-первых, Соня подтвердит, что он ее похитил и рассказывал подробно про все убийства. А во-вторых, у него дома по адресу: Рябовское шоссе, дом тринадцать, квартира двадцать два – лежат дневники, где он описывает свою жизнь и манию, начиная с тринадцати лет. Если наберетесь терпения, то до убийств, думаю, тоже дойдете.

Открылась дверь, и вбежали пятеро здоровенных парней в бронежилетах с оружием. Значит, этот тип подстраховался, велел группе захвата заходить через пятнадцать минут после него. Отчим махнул рукой, и они опустили оружие.

Потом вошли еще люди, они стали суетиться возле трупа, потом расспрашивали меня и Соню. Надежда скромно держалась в сторонке, только раз ее привлекли как свидетеля драки. Так прошло часа полтора, потом я заметил, что Соня буквально падает с ног. В помещении было очень холодно, и она дрожала мелкой дрожью. К тому же она звонила родителям и шепотом оправдывалась – не могла же она сказать им правду. Судя по тому, что она после разговора совсем пала духом, родители высказали все, что они думают о дочерях, не ночующих дома и даже не соизволивших предупредить об этом престарелых родителей. К этому времени нас уже оставили в покое, и Надежда Николаевна поговаривала о том, как бы нам уйти по-английски, не прощаясь.

Она перехватила взгляд отчима и выразительно показала на часы. Он отдал последние распоряжения и подошел к нам:

– Сейчас вы здесь больше не нужны. Но всех вызовут, и не раз. Можете идти, вернее, я сам вас отвезу.

Мы высадили Надежду Николаевну у метро и поехали домой. Маман, открывшая дверь, при виде нашей троицы окаменела на пороге. В жизни не видел таких вытаращенных глаз.

– Здравствуйте! – пискнула Соня.

– Здра… но как же? – очнулась маман. – Сережа…

– Едем домой, Лена, – перебил он, – я все объясню. А они тут сами разберутся.

– Разберемся, разберемся! – весело заговорила бабуля, возникнув в дверях кухни, откуда доносились аппетитные запахи, и мы с Соней дружно сглотнули слюну. – Вы не волнуйтесь, я за детками присмотрю.

Мы с Соней вошли в комнату, чтобы не толпиться в прихожей. Она положила на стол многострадальную скрипку и огляделась. Потом погладила кубки, потрогала нунчаку.

– Как интересно… я про это ничего не знаю… Ты расскажешь мне?

– Потом. – Краем уха я услышал, как хлопнула входная дверь, подошел к Соне и рывком притянул ее к себе. – Сейчас не до этого…

– Руки мыть! – донесся бабулин голос из прихожей. – Успеете еще нацеловаться!