Дмитрий Щеглов - Сентиментальный детектив

– А я думала, ты догонишь меня.

– Я…а?

– А ты все идешь, и идешь сзади. Ты куда сдал документы? – заинтересованные глаза открыто, без ложного смущения смотрели на Скударя. Он ответил:

– Я – на географический, а вы, куда?

– Я – на биологический!

Девушка пошла рядом с ним. Рюрика смутила ее непосредственность. Его небольшой опыт общения с девицами и в армии, и до, имел в своей основе одну непреложную истину – инициатива должна исходить от него. А тут эта попрыгунья стрекоза сама кадрит его. Смешно. И вдруг простая и логичная мысль внесла сумятицу в его, набитую дикими предрассудками голову. С чего он взял, что простое человеческое общение надо сразу переводить в плоскость навязчивых амурных заигрываний? Кроме забот таких, как он мартовских котов, может быть, у людей есть и другие интересы? Он решил проверить свою догадку и напрямую спросил:

– А откуда вы меня знаете?

Девушка удивленно на него посмотрела и сказала:

– Можешь ко мне на «ты» обращаться. Мы не старики и не из высшего слоя. Я вас в первый раз в жизни вижу.

– А почему тогда спросили меня, куда я поступаю?

Он думал, что своим дурацким вопросом поставит ее в тупик. Ничего подобного. Она спокойно ответила:

– Хотела узнать, какой у вас конкурс, а вы что подумали? – и не преминула похвалиться, – Я ведь медалистка, мне только один экзамен сдать. Я Богданова Арина, из Кирова. А вы?

– Можешь на ты, ко мне обращаться! – великодушно разрешил Скударь и представился. – Я Скударь Рюрик!

Она рассмеялась.

– Ага, звучит почти как государь Рюрик. Теперь понятно, почему надо на «вы» к тебе обращаться. Ты мнишь себя далеким потомков варягов, севших править в Новгороде. Кто там еще был кроме Рюрика? Кононги Трувор и Синеус? Итак, рассмотрим тебя получше, усы у тебя не синие, а цвета растворимого кофе, того, что пить нельзя. Правильно, ты потомок не Синеуса и не Трувора. Трувор был большой вор, а ты, если судить по твоим глазам, честным, но бесстыдно бегающим и наглым, к нему тоже не имеешь никакого отношения. Действительно, ты Рюрик.

В ее глазах горел лукавый огонек. Она вновь насмешливым взглядом прошлась с ног до головы и сказала:

– А ты наверно с Северного Кавказа приехал. Угадала?

– Угадала! Ну и что, что с Северного Кавказа?

Девушка рассмеялась.

– А у вас, у всех, кто оттуда приезжает, только одно на уме. Озабоченные вы!

– Чем же я это озабоченный?

Скударь обиделся. Неужели у него по лицу можно так просто прочитать потаенные мысли? Девушка продолжала над ним издеваться.

– А это тебе самому лучше знать! Вместо того чтобы думать о том, как лучше подготовиться к экзаменам, ты бог знает, о чем думаешь! Я, например, не собираюсь в ближайшее время замуж выходить!

Скударь оскорблено поджал губу и решил поставить ее на место:

– У нас об этом, кажется, не было никакого разговора.

– Ну…у! – девушка снова рассмеялась. – Если захочу, влюбишься и женишься, никуда не денешься!

– Мне бы вашу самоуверенность! – отделался банальностью Рюрик. – Я не теленок, чтобы меня на веревочке вели в загс. Уж как-нибудь сам решу, без ваших драгоценных советов, кого туда приглашать.

– Это ты так думаешь! – самоуверенно продолжала она поучать его.

– А на самом деле?

– А на самом деле все, с точностью, наоборот.

– То есть?

– То есть, мне в четвертый корпус, а тебе дальше. Рюрик, жмурик! Ха…ха…ха. Рюрик-мазурик. Не провожай меня.

Она помахала ему рукой не оставляя шансов на продолжение разговора. Он проводил ее долгим, растерянным взглядом. Две косички в такт шагам бились по хрупким, девичьим плечам. Девушка так ни разу и не оглянулась.

– Тьфу! – потерянно сплюнул Скударь себе под ноги и пошел в свой корпус Он думал, что навсегда забудет ее, но шип-заноза на второй день погнала его в сквер перед ее четвертым корпусом. Увидел он ее лишь на третий день, когда на тройку написал письменную по математике. Они обрадовались друг другу.

– Как сдала? – на этот раз он перешел на ты. – На пятерку?

– Нет!

– А ты?

– И я!

Больших огорчений не было, да и не может их быть в молодости. Не прошли здесь, поступят в другом месте.

– Ты, знаешь, я о тебе думал все эти дни! – смущаясь, сказал Скударь.

– Я знаю!

– Ты не можешь знать такие вещи.

– Представь, что ты еще подумать не успеешь, а я уже знаю, что ты скажешь.

– Ну, и что я думаю сейчас?

– Ты хочешь, чтобы я с тобой пошла в кино. А еще ты переживаешь и надеешься, что я на этот раз не буду смеяться над тобой, иначе ты дашь мне достойный отпор.

– Хватит или продолжать?

– Продолжай.

– Ты, считаешь, что у тебя богаче жизненный опыт, что ты старше меня, ты видел девушек красивее меня, а я всего лишь наивная, бесхитростная провинциалка, и тебе ничего не будет стоить, сегодняшним вечером сорвать невинный поцелуй. Ты не хочешь обижать меня, и поэтому украдкой любуешься мною. И все время думаешь, нет в ней ничего особенного, я сам с усам, в десять раз красивее и представительнее ее. А она обидела меня, мою гордость, мои холеные усы, сравнила с помойным цветом. Кстати, зря ты их сбрил, они тебе очень шли. И цвет у них был благородный, не сивый-красивый, а мышастый. Да, ты никак обижаешься на меня? А я ведь сама тебя ждала, думала, придет или не придет мой Рюрька!

– Ох, так уже и твой! До твоего еще далеко. Будешь насмехаться, не женюсь на тебе! – наконец, нашелся с ответом Скударь.

Рассмеялись. Посмотрели в глаза друг другу, как дети сцепили ладошки и пошли в кино.

Парковая зона вокруг университета была огромная. Они вдоль и поперек исходили ее за месяц. Потом она поступала в нефтяной институт, он выбрал финансовый, чтоб наверняка. Медаль ей не помогла, а он стал студентом. Она устроилась на работу в ремонтно-строительное управление, а у него начались студенческие будни. Виделись не часто. Он наезжал, когда хотел, оставался ночевать у нее в рабочем общежитии. Она съездила в родной Киров. Показала его фотографию родителям. Две младшие сестренки, не по-детски горестно вздохнули:

– Красивый! Вот бы и нам таких женихов.

Однако с женихом вышла промашка.

Не тот он институт выбрал. Слишком много рядом было соблазнов в виде красивых роз. Раз Скударь пропал надолго, почти год не появлялся, а потом свалился как снег на голову. Встретила она его укоризненным, померкшим взглядом.

– А я подумала, что ты больше никогда не появишься, – и обезоруживающе добавила: Рюрь, прости, я замуж вышла! Восемь с половиной месяцев тебя не было.

Помертвевшие губы едва слышно шептали:

– Господи что же я наделала!.. Как же так?.. Что я думала…

Сначала он не осознал всего случившегося. Ему почему-то казалось, что она его будет вечно ждать. Арина виновато держала руки по швам.