Рафаэль Кардетти - Свинец в крови

— Что, простите?

— Это я тоже возьму. Сколько?

Я покачал головой:

— Извините, но эта картина не продается.

— Пятнадцать тысяч.

— Повторяю вам, эта картина — моя личная собственность. Я не хочу расставаться с ней. Речь идет о семейной реликвии.

— Тридцать тысяч евро. Столько вам никто не предложит.

— Боюсь, вы меня не поняли. Я вовсе не пытаюсь набить цену. Я не продам вам этот портрет. Это не обсуждается.

Мужчина заметно расстроился. Казалось, мой отказ даже оскорбил его.

— У вас есть моя карточка. Обдумайте еще раз мое предложение. Я собираю произведения итальянского искусства семнадцатого века. Если хотите, когда привезете мне работы господина Бертена, я покажу вам свою небольшую сокровищницу. Это убедит вас в искренности моего предложения. Может быть, вы измените точку зрения?

— Посмотрю с удовольствием, но мнение изменю вряд ли.

На сей раз покупатель ретировался. Не успела за ним закрыться дверь, как Лола набросилась на меня:

— Ну, ты и кретин! Ты чуть было не пустил все псу под хвост! Ты — ноль без палочки! Зачем я только связалась с таким идиотом...

— Но он же в конце концов купил, да?

— Подожди, пусть действительно переведет деньги. Мне пришлось его сорок пять минут обрабатывать, прежде чем ты соизволил появиться. Я все утро пыталась тебе дозвониться. Ты что, не можешь относиться к работе серьезно? Где ты был?

— Наталия умерла.

— Алекс, с меня довольно твоего дебильного юмора.

— Ее убили. Ко мне сегодня приходила девица из полиции. Она расспрашивала меня о том, что я делал ночью. Судя по всему, мое имя — первое в списке подозреваемых.

Лола явно пришла в замешательство. Перед ней стоял либо лучший шутник в мире, либо человек, с чьими нервами можно было выставить Ивана Лендла величайшим шутом за всю историю тенниса.

— Но там, в «Инферно», с этим жирным мужиком, который ее все время лапал, она выглядела вполне живой.

— А утром Кемп нашел ее совершенно мертвой в ее собственной квартире. Благодаря его любезному сотрудничеству, полиция подозревает, что я отомстил ей за разрыв.

— Зачем ему подкидывать им такую идею?

Я предпочел не вдаваться в подробности. Поэтому я просто пожал плечами и уставился куда-то в потолок.

— Алекс, ты похож на мальчишку, который здорово набедокурил. Ты мне не все рассказал. Я права?

— Ну, может быть, одну подробность я и пропустил...

— Алекс! — взревела Лола.

Дальше скрывать от нее правду становилось трудно. Теперь я в полной мере осознал всю глупость предрассветного утреннего звонка Кемпу.

— Когда я на рассвете вернулся домой, то позвонил Кемпу и спросил телефон Наталии. Он, конечно, мне его не дал. Я пригрозил ему, что пойду к Наталии, чтобы объясниться. Я говорил не серьезно, а просто хотел его немножко припугнуть. Я вообще был слишком пьян, чтобы куда-то идти.

Лола выглядела огорченной.

— А ты не мог держаться в стороне? Ну, выцыганил бы ты у него номер Наталии, и что бы это тебе дало? Ты думаешь, она согласилась бы поговорить с тобой? Вернись на землю, Алекс: она об тебя ноги вытерла. Даже я не посмела бы так с тобой обойтись.

Как правило, образный язык Лолы вызывал у меня улыбку. Однако из сравнения с вульгарным половиком нельзя было извлечь ничего приятного. Я чуть было снова не разрыдался, как девчонка.

Да, Лола была несравненным психологом. Если бы потребовалось убедить человека, переживающего депрессию, прыгнуть с Эйфелевой башни, она бы не подвела.

— А тебе не кажется, что я и так чувствую себя достаточно униженным?

— Извини, я немножко переборщила, — признала она. — Я не понимаю, почему эта девка так тебя занимает, вот и все. Лицо с кулачок на ногах длиной метр пятнадцать плюс здоровенные отвислые сиськи и волосы как пакля... К тому же блондинка! Мало же тебе надо! Не рассчитывай, что я буду оплакивать эту чувиху.

Я и не сомневался, что Лола не будет долго скорбеть. Она никогда не выносила Наталию. Каждый раз, когда я сводил их вместе, они обязательно высказывали все гадости, которые думали друг о друге.

По мнению Лолы, Наталия была всего лишь безмозглой шлюхой, годной только на то, чтобы вышагивать по подиуму и стоять перед объективом без тени мысли в голове.

По мнению Наталии, в моей помощнице и бывшей любовнице сочетались два главных порока: она не поддавалась контролю (совершенная правда) и постоянно стремилась возбуждать меня майками с глубокими вырезами и брюками с очень, очень сильно заниженной талией (тоже правда, но я со своей стороны не видел в этом ничего предосудительного).

Короче говоря, и Лола, и Наталия ревновали меня друг к другу, а я, как настоящий эмир, управляющий своим гаремом с высот безупречной мужественности, довольствовался тем, что вел счет их сражениям, не вмешиваясь в них. Впрочем, с течением времени оказалось, что позиция наблюдателя совершенно невыносима, и я, в конце концов, запретил Наталии появляться в галерее, когда там находилась Лола.

В день памятной фотосессии Лола отдыхала на Ибице в обществе некоего оптового торговца, которого подцепила в отделе замороженных продуктов в супермаркете. Если память мне не изменяла, она выставила его на следующий день после возвращения во Францию. Милая Лола.

— Лола, я не прошу тебя изображать плакальщицу на ее могиле. Я просто пытаюсь сказать тебе, что полиция подозревает меня и что эта инспекторша не собирается оставлять меня в покое. Я должен доказать ей свою невиновность.

— С другой стороны, кто мог сердиться на Наталию настолько, чтобы убить ее? Если не считать десятков девушек, которых она обошла, и тысяч мужчин, чьи сексуальные домогательства она отвергла — только ее бывший дружок. Ты его знаешь, ну, тот самый, которого она вдруг бросила и прервала с ним всяческие отношения. Будь я на его месте, я бы на нее жутко обиделась, а ты?

— Лола, мне нужна твоя помощь... — взмолился я.

— Если хочешь, могу обеспечить тебе алиби... Тебе надо просто сделать вид, что мы провели ночь вместе. Мой журналистик ничего не скажет. Вряд ли ему хочется, чтобы жена узнала о его подвигах.

— Да брось... Все видели, как вы вчера вечером целовались. Вы не давали повода усомниться в ваших намерениях. Но тем не менее спасибо.

— Что тогда я могу для тебя сделать?

— Я хотел бы узнать побольше о типе, с которым Наталия была вчера в «Инферно».

— Жирный боров, который ее лапал? Отвратный.

— Может, попробуешь задать пару вопросов Сержу? Мне-то он ничего не скажет, а вот против тебя, если наденешь юбочку покороче и кофточку пооткрытее, не устоит.

— А кто против меня устоит? Исключая, конечно, тебя... Заметь, теперь, когда она окончательно вышла из игры, у меня, может быть, появляется шанс.