Владимир Кашин - Чужое оружие

— Всю ночь работают, — сказал председатель исполкома о комбайнерах. — Сейчас сделаем перерыв, вручим передовикам грамоты, потом с вами побеседуем…

Коваль отошел к своему газику и уселся на пригорке рядом с младшим сержантом.

Вокруг Отрощенко и председателя колхоза уже собрались комбайнеры и шоферы.

— Дорогие товарищи, — начал Отрощенко, — разговор у нас большой, но не долгий. Успеете и пополудничать… Наш район вчера вышел на четвертое место в области. В этом и ваша заслуга, товарищи. Так что от имени райкома партии и райисполкома благодарю за ударный труд…

— Галушко Вера. — Председатель райисполкома стал зачитывать грамоту, которую подал ему стоявший рядом мужчина.

Коваль обратил внимание, что среди запыленных комбайнеров с надвинутыми на глаза фуражками и соломенными брылями стоит повязанная платком по самые брови хорошенькая женщина — глаза решительные, чуть вздернутый носик… Есть что-то общее с Руженой… «Что за наваждение? — подумал Коваль. — При чем здесь Ружена?..»

Когда снова заурчали моторы и комбайны двинулись по полю, Отрощенко извинился, сказал, что спешит в соседнюю бригаду и приглашает товарища подполковника с собой, по дороге и поговорят.

Вездеход председателя исполкома и милицейский газик прямо по стерне выехали на полевую дорогу, которая тянулась вдоль Роси.

Машина Отрощенко, сделав несколько неожиданных крутых поворотов между деревьями, остановилась у самой воды. Младшему сержанту милиции пришлось показать все свое мастерство, чтобы не отстать от вездехода.

В тени старых дубов Коваль повел разговор издалека, о Вербивке и ее людях, но Отрощенко остановил его:

— Вы, Дмитрий Иванович, говорите прямо, спрашивайте что нужно. Не то сами начнем спрашивать. — Он скользнул взглядом в сторону председателя колхоза Бутко, давая понять, что «сами» касается и его. — Установили, кто убийца? Чепиков?

— К сожалению, ничего определенного. Мы еще не можем назвать убийцу, есть только подозреваемый.

— Тянете, товарищ подполковник, — вставил Бутко. — В сроки не укладываетесь…

— Истина дороже, — отделался шуткой Коваль.

— А сами как считаете? — настойчиво допытывался председатель колхоза. — Люди думают, что Чепиков. Он один.

— Это уже форменный мне допрос, — снова пошутил Коваль. — Нужно серьезно. Мы ничего не считаем и права не имеем. Мы только собираем доказательства. Обвинять будет прокуратура, а кто преступник — установит суд.

— Это азы закона, товарищ подполковник.

— А вот меня всерьез интересует, что вы думаете о Чепикове, — обратился Коваль к Бутко. — Я читал характеристику, которую вы подписали, очень общая, а ведь он не первый год колхозник.

— Ничего другого о Чепикове и не скажешь. От работы не отлынивал. Я, конечно, лично с ним не соприкасался. Но в последнее время, говорят, пить начал, на работу не выходил. Все как-то руки не доходили… С воспитанием у нас еще есть заботы.

— Ну, а вы, Семен Павлович, — спросил Коваль у председателя райисполкома, — раньше о Чепикове слышали?

— Где уж там, — отмахнулся Отрощенко. — Это он сейчас на всю округу прогремел; так сказать, обрел лавры Герострата.

— Зато Ганку, наверное, знаете, — усмехнулся Коваль.

— Продавщица здешняя, Семен Павлович, — подсказал Бутко. — Ларек у дороги. По фамилии Кульбачка.

Отрощенко вдруг что-то вспомнил, поманил пальцем своего водителя. Тот направился было к нему, но, поняв, в чем дело, подошел к воде и вытащил оттуда металлическую сетку с пивом и минеральной водой.

— Прошу, — предложил Отрощенко, — отменное. Может, не успело охладиться. А я лично только «Лужанскую». Жестокий гастрит.

Пиво и впрямь было тепловатое. Но Коваль не подал виду.

— Собственно, не только в продавщице дело. Как могли районные организации, и руководство колхоза в первую очередь, допустить, чтобы здесь хозяйничала такая Ганка, спаивала людей. И Чепикова споила. Думается, что в эту трагедию и она свою лепту внесла. Может, немалую…

— Да откуда? — удивился Бутко.

— Кульбачка изнутри разлагает людей. Как в прошлые времена шинкарка. У нее каждый мог полакомиться зельем. В любое время — днем и ночью. Сколько жалоб написали бабы! Ребятишек в район, в интернат отправляли из-за пьянства отцов. Этой торговой точкой занимались и детская комната милиции, и отдел борьбы с хищениями. Кто-то слишком опекает эту Кульбачку.

— Она первая на весь район план выполняет, — сказал тихо председатель колхоза. — Хотя и на отшибе торгует…

— Знаете, Сергей Сергеевич, нам такой ценой планы не нужны, — сердито бросил Отрощенко.

— Тут дело не только в моральных потерях, — продолжал Коваль. — А сколько экономического вреда, который виден даже невооруженным глазом, причиняет пьянство! Трактор «Сельхозтехники» и бульдозер разбили кто? Клиенты вашей Ганки. Шестьдесят процентов аварий по району совершено водителями в нетрезвом состоянии. Около Ганкиного «ресторана» гульбища с драками устраивали…

— Ну, шестьдесят процентов — это по всему району, — возразил Бутко.

— Однако в большинстве протоколов сказано, что заправлялись «горючим» эти водители у Ганки, в Вербивке. Она когда хочешь откроет и в долг не откажет. Пьяницы чуть ли не с другого конца района приезжали…

— Возможно, Дмитрий Иванович, мы кое-что проглядели, — согласился Отрощенко. — Но обобщать тоже нельзя… Для района это нетипично. Людей вы сегодня видели, прекрасные труженики…

— Люди у вас хорошие. Но и пьяниц многовато развелось.

— С Ганкой в основном бабы воевали, — вздохнул председатель колхоза. — Особенно Галушко Вера. Та, что грамоту получила.

— Майор Литвин представление в райисполком делал, — вставил Коваль.

— Да, помню, — согласился опять Отрощенко. — Но райпотребсоюз так защищал свою торговую точку в Вербивке… Не ходить же людям в райцентр за каждым пустяком.

— Большая проблема — продавца заменить?

— Не идет молодежь в продавцы, Дмитрий Иванович, — пояснил Бутко. — Райпотребсоюз арендует у Кульбачки и помещение.

Коваль улыбнулся, вспомнив слова Ганки о том, что без нее вербивчане будут бедствовать. Он даже головой покачал: так совпадали мысли Бутко и Отрощенко со словами Кульбачки. Здорово же эта лукавая женщина повернула себе на пользу создавшуюся ситуацию.

— А если уголовное дело заведут на Кульбачку? — спросил Коваль. — К тому идет. Тогда что?

— Тогда придется потребсоюзу выездную точку организовать, — ответил Отрощенко. — Или временную палатку ставить… Конечно, без вина и водки в кредит.

— Может, магазин построить?

— Вербивка неперспективная. Двадцать семь дворов. Остались почти одни пенсионеры. Дома пустуют… Решено со временем переселить всех в Журавли. Там Сергей Сергеич, — Отрощенко кивнул в сторону председателя колхоза, — добротные дома строит. Водопровод, клуб, баню, больницу, полная электрификация… Нелегкое у него это строительство.