Райдо Витич - Синдром синей бороды

— Что происходит? — скривился в попытке понять парень.

— Не помните? — скрипнула злость в голосе усатого. Вадим уставился на него:

— Нет. Я что кого-то убил?

— А могли?

— Нет.

— Садитесь, — указал милиционер на стул у стола и кивнул своему товарищу. — Сань дай ему какую-нибудь рубашку.

— Боевые раны прикрыть? — криво усмехнулся тот, кого назвали Сашей. Вадим непонимающе нахмурился, посмотрел на себя и замер: от плеч до груди шли красные ровные полосы, царапки, синеватые пятна. Попытка вспомнить, где он раны получил, ни к чему не привела — в памяти было пусто.

— Я что в клетку с тигром ночью залез? — спросил сам себя.

— Почти, — хмыкнул третий милиционер, моложе остальных, и подтолкнул парня к столу, кинув в руки мятую рубашку.

— Не моя, — заметил Вадим.

— Твоя на экспертизу пойдет, милок, — с презрением процедил усатый. Взял в руку ручку и давай спрашивать, что-то царапая на листах бумаги. — Имя, отчество, фамилия. Год рождения. Где прописан. Паспорт с собой?

— А? — сильней нахмурился Вадим, хлопнулся на стул напротив служаки. — Нет, дома.

— Зовут как?

— Кого?

— Тебя!

— Вадим…

— Фамилия, отчество?

— А?.. Греков, — черт, а отчество зачем?.. И какое? — Что происходит?

— Отчество?!

— Греков… Аркадьевич. Вадим Аркадьевич Греков. А что произошло?

— Вам знакома гражданка Селезнева Марина Игоревна?

— Кто это?.. А должна быть знакома?

— Сегодня ночью вами была изнасилована гражданка…

— Чего сделана?! — не поверил своим ушам Греков.

— Изнасилована тобой, подонком! Зальют глаза и мозги, а потом: чего, кого, как?! Ничего, сейчас тебе в камере быстро все подробности расскажут, а заодно научат, как себя с женщинами вести! Давайте-ка его, голубчика, на выход, — кивнул подручным лейтенант.

— Подождите!.. Мужики!.. Да, не мог я!! Вы что?! — запаниковал Вадим, вскочил.

— Сопротивляться? — процедил усатый и ударил парня в живот. Греков охнул, согнувшись, и получил локтем по шее. На руках за спиной защелкнулись наручники.

— Я ничего не понимаю, не понимаю, — в отупении шептал Вадим, боясь смотреть на брата.

— Не мямли, Вадим! Знаешь, чего мне стоило пробиться к тебе? Да ты знаешь, что к подследственным вообще не пускают?! Говори четко: что было, ну?!

— Да не помню я! Ни черта не помню! Одно знаю: не мог я ее изнасиловать, не мог!!

— Тихо! — Егор с опаской покосился на охранников и вновь качнулся к брату за решеткой. — Короче, слушай и запоминай: ничего не было. Не бы-ло!

— Экспертиза…

— Не твоя забота!… Я вытащу тебя, слышишь? Вытащу, только не кисни и ничего не подписывай. Так и говори — не было, не помню. Адвокат уже разговаривает со следователем…

— Господи, Иринка же узнает, — обхватил голову руками Вадим.

— Уже.

— И что?! — вскинулся парень. — Она верит? Скажи ей, что это не правда, передай, что я не мог… я ее люблю, Егор! Я не мог!…

— Тихо ты! Мог — не мог — все уже знают. Адвокат, думаешь, у меня в кармане сидел?

— Лев Михайлович? — стыд-то какой! Мама! — застонал парень, скривился, еле сдерживая слезы. Все, прощай нормальная жизнь, Ирочка… Нет, она должна понять, должна сообразить, что он не насильник!

— Гвиденко его знакомый. Молодой еще, но матерый. Обещал вытащить. Слушай его! — поморщился Егор то ли от ненависти к брату, то ли от жалости. — Бога душу, Вадим! Как ты мог?! Как ты мог?

— Передай Ире, Егор…

— Да какая Ира, к чертям! Тебе срок светит, идиот!

— Ну, что, молодой человек? Не хорошее дельце-то, тухлое, я бы сказал. Но да потянем время, глядишь, оно нам на руку и сыграет, — сложив замком руки на столе, пропел адвокат, ухоженный мужчина лет тридцати. Пахло от него дорогим табаком и не менее дорогим одеколоном. Вадиму не нравился этот запах. Как впрочем, и сам адвокат: ухмылка, масляный взгляд, дорогой костюм. Греков чувствовал себя холопом, явившимся по зову барина. И понимал, что выхода у него нет. Нужно смириться, потому что нужно выбраться отсюда во чтобы-то ни стало, встретиться с Ирой, объяснить ей чудовищность произошедшего, заверить, уверить, что он по-прежнему любит ее, и ни с кем, кроме нее, не был, и быть не мог. Его подставили… Вот только кто и зачем?

— Странностей, конечно, много в твоем деле. За них и будем цепляться. Я уже обратил внимание следователя на некоторые нюансы. Жаль, что ты ничего не помнишь. А может, мне-то поведаешь тайны, скрытые в памяти, а?

— Я честно ничего не помню.

— Опоили?

— Не знаю. Пил шампанское.

— Сколько?

— Два или три фужера.

— Странным вкус не показался?

Вадим пожал плечами: а то он раньше только шампанское пил и мог сравнить!

— Ладно, — вздохнул адвокат. — Хотя этот факт я без внимания не оставлю. Очень на намеренное отравление похоже. На воздействие каких-то транквилизаторов. А может и попросту `ершик' тебе сделали. Подлили водочки, вот голову и унесло. В крови повышенное содержание алкоголя обнаружено, никак после двух фужеров шампанского, а как будто бутылку русской в одиночестве выпил… Что о потерпевшей сказать можешь?

— Ничего. Я знать ее не знал. Там познакомились. Она липла ко мне.

— А как липла-то?

— Ну… танцевать приглашала, прижималась. За стол рядом села, то ладонь на колено положит, то… буженину на тарелку.

— Интерес проявляла к твоей персоне.

— Да.

— Вот тоже странно, — зашелестел бумагами адвокат. — Потерпевшая не производит впечатление невинной жертвы. Со стервозенкой гражданка, сама себе на уме… А вот по фактам смотри: платье ее изорвано, сперма твоя обнаружена у входа во влагалище, на бедрах, остатках одежды, простынях, но из телесных повреждений у потерпевшей лишь кровоподтек на скуле и ушиб правой кисти. Интересно, правда? Причем кровоподтек на лице она заработала, встретившись с тупым предметом. Что это за предмет: твой кулак или, пардон, кирпич, непонятно. Но можно утверждать последнее, а никак не первое, как заявляет она, если учесть, что сотрясения головного мозга не последовало. Экспертиза не выявила!… А должно было быть сотрясение-то. Паренек ты не слабый, да и потерпевшая говорит, что после того, как ты её ударил, она потеряла сознание. Но отчего, если сотрясения нет? От страха? Так не девственница была — чего пугаться? Хорошо, бабы народ непредсказуемый, положим, напугалась, тебя как кошка исцарапала, а ты в ответ что? По лицу съездил и только? Терпение, однако, у тебя. А по виду не скажешь… Еще один нюанс — так рвался, так хотел, что платье порвал, но аккуратно, почти по швам и не задев потерпевшую. Экий ты ас! А что ж тогда дело до конца не довел, по дороге кончил? Перевозбудился? Ее пожалел? Меткость потерял? — внимательно посмотрел на парня Гвиденко. Вадим лишь пожал плечами. — Да-а, вот и я не знаю. Но впечатление складывается, что кто-то очень хотел тебя за решетку отправить. И надолго. А Селезнева взялась помочь. Ну-у, это мы еще посмотрим.