Райдо Витич - Синдром синей бороды

Егор скривился от бессилия, хрустнул челюстями: тупик, кругом тупик!

— Что ты хочешь? Я сделаю. Говори. Но Вадим должен выйти, слышишь, ты…

— Слышу. И ты слушай. Ты ничего не знаешь, и не знал. Твой брат попал в беду, а ты без пяти минут наш родственник. Я уговорю отца, поддержу тебя. Вы сыграете свадьбу с Верой, отец пошлет адвоката Вадиму. Все. Потом я выйду замуж, уеду, ты останешься. Встретишь Вадима, обогреешь. Успокоишь, найдешь нужным расскажешь о том, что думаешь, обо мне — пожалуйста. Если конечно он примет твою роль в его деле, сможет понять и простить. Родного брата. Если б не твоя помощь, он бы не сел…

Егор кипел от негодования, но вынужден был смирить гнев и смириться. Обстоятельства были против него и против Вадима. Пока. Но жизнь идет и быть может предоставит ему возможность взять реванш над стервой, припомнив и свое унижение.

Иры давно нет, она ушла, как и жила, хитро избежав разоблачения, всяких волнений, не ответив за содеянное. Ушла, забрав с собой свои и чужие тайны, освободив Егора от обязательств. Но странное дело, он так и не смог открыться Вадиму, покаяться.

А может, не видел в том смысла? Боялся? Да, пожалуй, боялся, что брат не поймет его. Ведь в его глазах, как и в сердцах и умах остальных участников тех трагических событий Ира стала великомученицей, жертвой чистой любви и жестокого предательства. И кто бы ему поверил, скажи он, что Шехова перехитрила сама себя, попала в яму, что с усердием рыла другому. И ее ухоженная могилка с мраморным памятником обелиск Низости и Подлости.

Сколько лет Егор прятал глаза, молчал, давил в себе чувство вины?

И вроде бы получалось, и кажется — забывалось. Но лишь до встречи с братом.

Егор видел в кого превращается Вадим, понимал истинную причину его неудач в браке, и в сотый, тысячный раз проклинал роковую гарпию. Но продолжал молчать, уверяя себя, что так лучше.

А сегодня вдруг подумал, что своим малодушием помог Шеховой сильней, чем в те дни, помог обдуманно, а не нечаянно. Кто знает, не молчи он все эти годы, возможно рана Вадима затянулась бы, жизнь сложилась иначе.

Да и он не чувствовал бы себя порой настолько мерзко.

Глава 9

Вадиму снилась Лика. Стояла на берегу фьорда и смотрела в небо, такое же безмятежное, как ее взгляд, умиротворенное, как лицо девушки. Ветер теребил ее волосы, играл подолом длинной юбки. Вокруг так тихо, что можно услышать звон вереска, шепот легких волн. А на душе спокойно и радостно. У него возникло чувство, что он дошел. Здесь его место, его дом, причал всех надежд и стремлений. И та, рядом с которой неважно, что за гранью горизонта, за пастелью небес и крутизны земных вершин. Неважны дела, мысли, пусты стремленья, любые цели низки и бессмысленны, и все равно, есть ли мир вообще.

Лика повернулась к нему, замерла, с легкой улыбкой на губах ожидая, когда он подойдет. И Вадим шагнул ей навстречу:

— Мама, — сорвалось нечаянное с губ…

Греков проснулся и задумчиво уставился в потолок. Вадиму редко снились сны, по пальцам можно пересчитать, но к чему сон, он думал впервые. Минут пять. А потом бросил ломать голову и встал. Сны снами, а жизнь — жизнью.

Грекова была на кухне, готовила завтрак.

— Доброе утро, Вера.

— Доброе утро, Вадим. Кофе?

— Да, как вчера, — он сел за стол, пододвинул к себе вазу с печеньем. Изумился. — Домашнее? Когда ты все успеваешь?

— Привычка, — вяло улыбнулась, сервируя стол для завтрака. — Я хотела поговорить с тобой Вадим.

— Говори, — запихнул в рот печенье надеясь, что его вкус соответствует виду, и довольно кивнул: да, действительно вкусно.

— Я на счет подарка, что ты преподнес Маше…

— Оставь.

— Нет, Вадим, оно слишком дорогое.

— Для вас.

Вера поджала губы: он выслушает ее или так и будет перебивать?

Разлила кофе по чашкам и села напротив мужчины:

— Я хотела бы закончить мысль.

— Извини, — пожал плечами Вадим и принялся уплетать печенье, прихлебывая кофе, всем видом показывая, что ничего более его не интересует.

— Абсолютно не важно, насколько сильно ты потратился. Важен сам факт. Девочка может неправильно расценить суть подарка, и потом у нас не принято дарить дорогие вещи…

— Чтоб не чувствовать себя обязанными. Ясно.

— Да, Вадим. Я лично чувствую себя неуютно, Маша же в силу своего возраста и минимального жизненного опыта, не в состоянии здраво оценить, что допустимо, что неприемлемо даже меж родственниками.

— Милая Верочка, — улыбнулся ей мужчина. — Считай безделушку мизерной оплатой за стол и кров, и не мучайся. Где-то я слышал очень мудрую поговорку: хорошо натасканная совесть, хозяина не грызет. Я успокоил свою совесть, отплатив племяннице за те годы, что мы не виделись. Девочке нравятся украшения, что вполне естественно, почему б ее не побаловать?

— Но не возмутительно дорогим подарком. К хорошему быстро привыкают. Ты испортишь Машу.

— Глупость. Маша очень умная девушка и вполне сформировавшаяся личность. И колье если хочешь, адекватная оценка ее достоинств, дань уважения родителям, что воспитали настолько приятного во всех отношениях человека. Согласись было бы странно, если б я подарил ей штампованную бижутерию.

— Почему нет?

— Потому что я уважаю не только ее и вас, но и себя. И оставим эту тему. Предоставь мне самому решать, кому и что дарить. Мне приятно тратиться на вас, своих близких, единственных родных. Могу я порадовать себя раз за двадцать лет или нет?

— Конечно, Вадим, но…

— Вера, все равно будет, как хочу я, так стоит ли тратить время на уговоры?

Женщина отвела взгляд: что ж, в чем-то Греков прав.

— Но как хозяйка и мать, я все же настаиваю на прекращении всяческих презентов…

— После того, как мы решим с подарком тебе. Что бы ты хотела Вера?

— Я?!

— Ты. Хранительница очага, мать моих дорогих племянников и жена любимого брата, которому ты обеспечиваешь крепкий тыл на протяжении долгих лет. Твоя верность дому и семье достойна хорошей награды.

Вероника пристально посмотрела на мужчину — шутит, издевается? Вроде нет: лицо бесхитростное, взгляд прямой, честный и чистый. И все равно у женщины возникло чувство, что Вадим глумиться над ней.

— Мне ничего не надо.

— Совсем?

— Отчего же. Стандартные желания есть.

— Какие?

— Здоровье и благополучие детей, мужа.

— Ах, да, да, — усмехнулся Греков. — А где в этом списке ты?

— Я вместе с семьей.

— Я всегда восхищался твоим моральным кодексом. Ах, как повезло Егору!

Неужели ей опять показался сарказм в голосе мужчины? И как понять Вадима, если тон диссонирует с видом и взглядом.

— Это мне повезло, — вымучила скромную улыбку.

— Ой-ли? Мне показалось, что Егор не ценит тебя, как ты того заслуживаешь. Например, почему ты работаешь в салоне, а не с ним, на производстве? Учитывая, что ты химик-технолог, а он технарь, было бы естественней, если б ты помогала ему на химпроизводстве.