Михаил Март - Спиной к стене

Выйдя из здания хранилища Гордеев сел за руль новенького «БМВ» и включил двигатель. Тут все и случилось. Сзади ему на шею накинули удавку, затянули и прижали к спинке сиденья. К голове приставили ствол пистолета.

– Сиди, сука, и не трепыхайся. Руки на руль! Живо!

Антон выполнил приказ. Голос был знакомый, его-то он запомнил на всю жизнь.

– Это ты, Длинный?

– Я, милок, кто же еще. Больше ты никому не нужен.

– Чего тебе надо от меня? Хочешь добить? Здесь? Среди бела дня?

– Придушу и спокойно уйду. Может, тебя и найдут, когда сгниешь наполовину. Машина на стоянке никому не мешает. Кто станет заглядывать в салон…

– Трупы примагничивают взгляды, их всегда находят.

– Я твой труп переложу в багажник, там тебе будет комфортней.

– Ты чего добиваешься, скотина? Я же тебя не боюсь.

Краем глаза Антон видел руку с пистолетом и татуировку на среднем пальце – перстень с черепом.

– Не боишься? Это мы еще посмотрим.

Длинный перегнулся и выдернул ключи из зажигания. Он сделал это так быстро, что Антон не успел среагировать, а мог бы.

– Слабоват ты еще со мной тягаться, Гордеев, – сказал Длинный, словно слышал его мысли. – Кончаем базар. Теперь о деле. Я хочу уехать из города, он мне надоел. Нужны деньги на дорогу, думаю, ты мне их дашь.

– Ценю твою прозорливость. Если ты меня сейчас не задушишь, я тебя из-под земли достану, мразь уголовная.

– Вот тут ты ошибаешься. И для тебя я не Длинный, а Евгений Егорыч.

Бандит убрал пистолет и снял с горла удавку.

– Глупость делаешь, Евгений Егорыч.

– Нет. Я тебя тоже не боюсь. Легкий ударчик по животу, у тебя швы расползутся, кишки наружу вывалятся. И хватит уже, мы большие мальчики, сумеем обо всем договориться.

– Не мечтай!

На колени Антона упал конверт.

– Для тебя старался. Оцени.

Антон открыл конверт и достал несколько фотографий. Одна сделана ночью, когда он с Мэлой целовался в машине рядом с ее домом. Фотографировал профессионал хорошим аппаратом. На другом снимке они в ресторане, другие фотографии относились к категории «порно». Постельные сцены были отсняты в проклятом пансионате.

– Оставь себе на память. У меня таких много, здесь лишь пятая часть, – усмехнулся Длинный.

– Значит, ты за нами следил?

– А ты решил, что на вас напали бродяги с улицы. Глуп ты, Гордеев. Меня нанял муж этой сучки. Он очень ревнив. И не зря, как выяснилось. Так вот. Эти снимочки денег стоят. Не заплатишь, я их передам мужу сучки и твоей жене с ее отцом. Встретитесь с Мэлой на свалке и начнете новую жизнь. Романтика!

Антон понимал, все может быть именно так, как сказал Длинный.

– Тебя же ее муж нанял, он потребует отчет.

– За его гонорар такие материалы не отдают. С ним я без тебя разберусь. А ты к завтрашнему вечеру приготовишь мне сто тысяч. В твердой валюте. Лучше в евро или английских фунтах, доллар сегодня дохлый. Я тебе позвоню и скажу, куда привезти деньги. За тобой понаблюдают, Гордеев, я же не для одного себя стараюсь. Не пожалей потом, если сделаешь глупость.

– Где я возьму такие деньги?

– Не мое дело. У тестя в долг попроси, он тебя очень любит, обязательно выручит.

Длинный вышел из машины и забросил ключи от зажигания подальше.

Ему удалось уговорить Мэлу выйти из офиса на улицу. Он ждал ее в машине на соседней улице.

Молодая женщина осмотрелась по сторонам и села на переднее сиденье.

– Антон, я прошу тебя, оставь меня в покое. Не судьба! Ты сам это понимаешь, ничего хорошего у нас не получится. Будет только хуже.

– Хуже некуда.

Антон передал Мэле конверт. Она вскрикнула, увидев первую фотографию, остальные смотрела со слезами на глазах.

– Он опять объявился, и я опять ничего не смог сделать. Требует денег.

– Надо заплатить. У меня есть заначка… – быстро заговорила Мэла.

– И сколько?

– Больше десяти тысяч долларов.

– Забудь. С деньгами я сам разберусь. Речь о другом. Этот ублюдок нанят твоим мужем, он следил за нами с самого начала.

– На него это похоже, он ревнует меня даже к фонарному столбу.

– И он прав.

– Какой-то тип ездил за мной. Я же трусиха, испугалась, думала, маньяк. Но его лица не видела. Запомнила только машину и номер. Хотела пожаловаться ментам, а он вдруг исчез. Как раз, когда мы познакомились. Я решила, что тебя испугался.

– Нет. Он стал осторожнее, тем более если узнал, кто я.

– Я и сама не знаю, кто ты.

– У него другие возможности. Говори номер и марку машины.

– «Десятка», серебристый металлик, номер ГА 315 Е 27.

– Двадцать семь? Значит, не местный. Попробуем узнать.

Антон достал телефон:

– Паша, привет. Гордеев беспокоит. Срочный вопрос. Пробей «десятку». Серебристый металлик, ГА 315 Е 27 и, если можно, адресок. Перезвони мне на мобильник, я жду.

Ответный звонок последовал через пять минут. Антон слушал и записывал, потом сказал: «Спасибо» и убрал телефон.

– Машина принадлежит некоему Евгению Егоровичу Толстопальцеву. В нашем городе живет недавно, меньше года. Мент. Из бывших. Тридцать семь лет. Странно, Длинный назвал мне свое настоящее имя! Зачем? Ладно, иди, я проверю адрес.

– Нет, я с тобой. Тебя опять изобьют.

– А тебя изнасилуют.

– Теперь нет.

Мэла открыла сумочку и достала пистолет.

– Откуда он у тебя?

– Взяла у мужа. Он его прятал на антресолях в обувной коробке и уже забыл о нем. Сейчас его сопровождает охрана, а раньше он сам заботился о своей защите. Бизнес – дело грязное, вот их и подстреливают на каждом шагу.

– Пистолет не зарегистрирован…

– О чем ты думаешь, Антон! Мы имеем дело с отморозками.

Мэла достала темные очки, косынку и постаралась сделаться неузнаваемой.

– Пистолет отдай мне. В твоих руках он бесполезен.

Девушка отдала оружие, и они поехали.

– Ты же трусиха…

– Да. И очень боюсь, что эти фотографии попадут в руки моего мужа. А еще я не хочу, чтобы тебя били. Сколько денег он потребовал?

– Не важно. Это мои проблемы.

Дом во дворе походил на развалюху – двухэтажное покосившееся строение. Из таких людей выселяют. Серебряная «десятка» со знакомым номером стояла у подъезда.

– Он дома, Антон, – испуганно произнесла Мэла.

– Вижу. Зря мы заехали во двор, он знает мою машину. Проедем в глубь двора, там остановимся.

Они шли к дому очень осторожно. Может быть, им так казалось. Со стороны картина смотрелась, как плохое шпионское кино, когда вместо напряжения у зрителей возникает желание посмеяться. Темный подъезд, скрипучие деревянные ступени, сломанные перила, разрисованные стены и кошмарный запах.

– Не верю, чтобы такой парень жил в подобных условиях, – тихо сказал Антон.

– Может, он скрывается. В такие лачуги милиция не суется.

– Хорошо скрывается, если мне его адрес вычислили за пять минут.