Андре Нортон - ЧИХНЁШЬ В ВОСКРЕСЕНЬЕ...

— Есть что-то странное в убийцах. Они всегда думают, что смерть сочтут естественной. Но так почти никогда не бывает, особенно в подобных случаях.

— Вы, наверное, правы. Но всё же Южный Саттон — сонный маленький городок. Если бы доктор Скотт был беззаботен, какими обычно бывают деревенские врачи... если бы не оказалось умного шефа полиции, тогда...

— Да, но это предполагает человека, не знающего ни доктора Скотта, ни меня, и должен сказать, мне это кажется невероятным. Кстати, Фредерика, если вы буде­те продолжать отпускать мне комплименты, я заподозрю вас. А должен признаться, мне очень этого не хочется... не потому, что хочу пощадить вас, нет, просто большое облегчение вычеркнуть из подозреваемых хотя бы двух человек в городе... можно хоть с кем-то поговорить.

— Двух человек?

— Да, вас и Питера Мохана.

— Я не совсем понимаю, почему мы вне подозрений, но если вы так считаете, не стану с вами спорить.

— Ну, я вот почему так думаю. Хотя мне не следовало бы сообщать вам. Кэтрин Клей всегда принимала таблет­ки после еды. Это подтвердили все в доме и вообще все, кто её знал. Значит, яд она приняла после ланча. А так как утренние, после завтрака, пилюли не подействовали, подмена их произошла между, скажем, десятью утра и двумя часами дня, скорее утром, сразу, как только были приняты пилюли после завтрака. Кэтрин всё утро прове­ла на Ферме. Её видели несколько человек. В то же время утром табакерка лежала на столе в столовой. Марджи ведёт себя так, словно знает больше, чем говорит, но и она сказала, что видела серебряную табакерку на столе. И ещё кое-кто видел — служанка. Фредерика Винг не имела возможности пойти на Ферму и подменить пилюли... вернее, вы могли бы. Но у вас был открыт магазин, и Крис говорит, что вы никуда не выходили.

— Понятно... но Питер...

— Не будем о нём. Я вообще не понимаю, почему так много говорю.

Фредерика не удержалась от ещё одного вопроса.

— Но если табакерка была на Ферме... и если там есть травы, которыми можно отравить... разве это не даёт указания? То есть нельзя ли сузить список подозревае­мых? — она замолкла, увидев, как он нахмурился.

— Нет. Посмотрим на это таким образом. Предпол­ожим, убийца хочет, чтобы так и выглядело. Превосходная маскировка, верно? Все эти травы, ядовитые и нет, все легко доступны, все с этикетками. Ничего не закрывает­ся, и весь город бывает там время от времени. А теперь я действительно слишком много говорю, это недостойно моих... я хотел сказать нашивок, но лучше скажу — значка, — он, однако, приятно улыбнулся и добавил: — Должен сознаться: Питер сказал, что вам можно дове­рять. Откуда он знает, не понимаю. Но для меня, как и для большинства жителей городка, то, что сказал полков­ник Питер Мохан, — верно.

Фредерика ничего не ответила на это, и Кэри встал.

— Я ничего не сказал о Марджи, нанёсшей вам ночной визит, но всё время думаю об этом.

— Значит, это была Марджи?

— Она не признаётся, но я в этом уверен. Вероятно, боится. Я даже сказал ей, что мы знаем об её салоне красоты в теплице, но это было ошибкой. Она ещё больше забралась в свою раковину. Если бы она не была ребёнком, я предложил бы допрос третьей степени...

— Кто-то должен суметь завоевать её доверие. Так было бы разумней, — Фредерика чувствовала свою вину, но Марджи с первой же встречи настроила её против себя.

— Ну, мы можем только попробовать. Фредерика проводила Тэйна к двери и смотрела, как он надевает шляпу. Он улыбнулся ей с дорожки.

— Поразительно, верно? Если бы мне поручили при­сматривать за тысячью и одним человеком и все они превратились бы в медведей, я бы и то не удивился.

— Ну, вы уже многое сделали, — не удержалась Фредерика.

— Я работаю с утра до вечера. Но пока только наибо­лее очевидные подозреваемые, а это пятнадцатая часть дела. Судьба полицейского и всё такое. Он совсем не похож на полицейского, решила Фреде­рика, возвращаясь к столу и относительному комфорту кабинета. Он даже мундир не носит, а поношенная шляпа — уступка солнцу. Но, может, начальники поли­ции всегда ходят в штатском. А мундир держат для особо торжественных случаев.

Ещё только десять тридцать. А день уже кажется таким долгим. Ну, прежде всего книжный магазин, и Фредери­ка Винг должна приняться за работу. С большим усилием воли она вырвала из блокнота лист со списком подозре­ваемых и набросала на чистом список названий и издательств. Но потом вспомнила, что сегодня в городе короткий рабочий день. Мисс Хартвел говорила, что в этот день, если захочется, можно закрыть магазин по­раньше. Может, закрыть двери и скрыться в святилище яблоневого сада, где она часто бывала в другой жизни — в благословенную неделю до убийства. Там можно мирно почитать, даже если сумятица в мыслях не позволяет писать. Крис закончит свою работу в полдень, она увере­на... а ей совсем не хотелось сидеть одной в магазине... В такой жаркий день посетителей не будет...

Приняв такое серьёзное решение, Фредерика верну­лась к своему списку, но добавила только одно название, когда появилась миссис Уильямс. Она пришла будто бы «одолжить» Бертрана Рассела, которого её муж планирует процитировать в проповеди, но было совершенно ясно, что ей самой хочется только одного — обсудить послед­ние новости о первом убийстве в Южном Саттоне. Не успела Фредерика избавиться от неё, как произошло одно из внезапных появлений Марджи через заднюю дверь. Марджи явилась прямо в кабинет и уселась в большое кресло.

Раздражение Фредерики исчезло при виде покраснев­шего лица Марджи и её смущенного вида.

— В чём дело, Марджи? — ласково спросила она. Может, сейчас удастся поговорить с девочкой. Припереть её к стенке и заставить рассказать, что ей известно. — Ни в чём, — мрачно ответила Марджи. Фредерика ничего не сказала и сделала вид, что верну­лась к работе.

— Маме нужна кулинарная книга, о которой я вам говорила на той неделе.

— Мне кажется, она ещё не пришла.

— Крис только что принёс посылку с почты. Я видела, как он отнёс её на склад, когда входила, — она поколе­балась, потом спросила: — Можно я пойду посмотрю, нет ли в ней книги?

Мысль о том, что Марджи распечатает ещё не зарегис­трированную посылку и вообще наведёт свой порядок на складе, оказалась невыносимой для Фредерики.

— Я схожу сама, — без малейшего энтузиазма сказала она. Но, может, девочка всё-таки расскажет, что у неё на уме.

Фредерика была уже на полпути, когда ей в голову пришло, что книга не могла прийти так быстро. Марджи задумала какое-то новое озорство. А Марджи в списке подозреваемых. Её озорство может оказаться очень серь­ёзным. Фредерика повернула и заспешила назад в дом. Сняла туфли и неслышно вернулась в кабинет.

Марджи, стоя спиной к двери, лихорадочно рылась в ящиках стола.