Масси Суджата - Мастер икебаны

— А вы рассказывали кому-нибудь, что меня пытались отравить?

— Зачем? Если уж кто-то нечисто играет, то это прекрасное доказательство вины. Человеку, совершившему такое преступление, нельзя позволить остаться на свободе!

— Полиции об этом известно. А мне не хотелось бы, чтобы вы кому-то об этом рассказывали, потому что это чревато очередным скандалом вокруг семейства Каяма.

— С каких это пор вы стали о них заботиться? — изрек господин Вака.

— А и не забочусь. — Я чувствовала себя неуютно. — Просто довольно уже того, что в здании школы было совершено убийство. А потом еще эта группа защитников окружающей среды, которая делает все возможное, чтобы школу прикрыли.

— И дочь, которая нарушает правила парковки. Иемото должно быть стыдно, — сказал господин Вака. — Интересно, когда же он вычеркнет ее из списка своей семьи.

— Не смешите меня. — сказала я господину Ваке. — Я и так уже чуть не умерла от смеха сегодня.

— Смех полезен для здоровья так же, как и эта новая жевательная резинка! Она содержит экстракты вишневых лепестков и зверобоя, что весьма освежает дыхание в период войны с депрессией. Не хотите ли попробовать?

Как только я вышла из «Фэмили Март», я вытащила резинку изо рта и, завернув ее в фольгу, стала искать место, куда бы ее выбросить. Поскольку вишневые вечеринки были в самом разгаре, вокруг стояло много мусорных контейнеров, и я выбросила жвачку в тот, что располагался ближе к парку.

— Онеесаи! — Кто-то окликнул меня, и я обернулась. Пьяный рабочий, разлегшийся с напарником под деревом на одеяле, назвал меня сестренкой — так обычно мужчины обращаются к девушкам, когда хотят их снять. — Давай глотни пива. По тебе видно, что ты хочешь прилечь, хе-хе.

— Да, иди сюда, отдохни с нами.

Я понимала, что эти мужчины никакой опасности не представляют, но они заметили то, о чем забыла я, выходя из своей квартиры: на мне все еще были надеты пижамные штаны в розово-зеленых узорах. Ужас какой! Почему господин Вака ничего не сказал мне об этом?

Все, что я могла сделать — так это как можно выше задрать подбородок, невольно подражая Нацуми Каяме, собраться с духом и пройти мимо. Смех тянулся за мной, как клубы пара из горшочка с оден в магазине господина Ваки.

Нервы мои не выдержали, и я побежала, но это только усилило всеобщее веселье; пришлось перейти на быстрый шаг. Минуя Чайный дом Янаки, я поглядывала в окна в надежде, что не попадусь на глаза Ричарду или еще кому-нибудь из знакомых. Ричарда в чайной не было, но две девушки школьного возраста начали тыкать пальцами в мои штаны и хихикать. Я поприветствовала их кивком головы и постаралась как можно скорее завернуть за спасительный угол. Попав в квартиру, я закрыла за собой дверь и обессилено свалилась на татами . Затем я встала, налила себе пива и таким образом отметила окончание этого совершенно никудышного дня.

Ранним воскресным утром, загрузив фургончик товаром, я отправилась на рынок Того. Место, которое мне выделили устроители, было не слишком удачным — у самого выхода, — так что люди, подходившие ко мне, уже успели потратить свои деньги и успокоиться. Но были и такие, которые замешкались с покупками и спохватились у моего так называемого прилавка, а потому за пару часов я все-таки умудрилась заработать тысяч двадцать.

В девять утра, подсчитывая выручку, я подняла голову и углядела в стремившейся к выходу толпе пожилого человека с повязкой на глазу и небольшим пакетом в руках. Я окликнула его, и господин Исида, а это был, конечно, он, остановился.

— Я искал вас, но с одним глазом это оказалось нелегкой задачей, — посетовал он, облокотившись на бело-голубую хибачи , предназначенную мной для продажи. Со стороны мы, должно быть, выглядели как два сельских жителя, проводящих утро у печурки за неспешным разговором.

— Надеюсь, ваш глаз понемногу заживает? — спросила я.

— Перед глазами до сих пор все плывет, и голова болит, — пожаловался учитель. — Доктора говорят, что должно пройти время.

Он наклонился ко мне, переходя на шепот:

— Я одолжил вам «минивэн», чтобы оказать дружескую услугу, но, кажется, оказал медвежью. Больно смотреть, как дипломированный специалист по антиквариату сидит на брезентовой подстилке и торгуется со всякой деревенщиной. Вам следовало послать кого-нибудь вместо себя, например вашего приятеля Рэндалла.

— Ричарда? Это классический покупатель, он не продал бы и пуговицы! — Мне не хотелось вдаваться в новые подробности наших с Ричардом отношений. — Но почему бы вам не присесть на минутку? Я хотела бы кое-что показать. — Расстегнув свой пояс с деньгами, я вытащила фотографию матери Такео. — Представьте эту женщину двадцать лет спустя. Могла ли она оказаться той дамой с сюибанами , что заходила в вашу лавку?

Господин Исида долго вертел снимок в руках, поднося его к здоровому глазу и старательно щурясь.

— Не могу сказать точно. Кимоно то же самое, без сомнения... — протянул он задумчиво. — Эта женщина так свежа и прелестна. Неужели она могла превратиться в столь заурядную даму средних лет?

— Ясно. Тогда еще одно фото. — Я порылась в своем рюкзаке и выудила рекламный проспект школы Каяма, который мне вручили в первый день занятий. На первой странице красовалась Сакура с ножницами, обрезающая стебли цветов. Под снимком было написано: «Мастер икебаны делится своим опытом».

Господин Исида повертел брошюру тем же манером, что и фотографию, сохраняя на лице безразличное выражение. Затем он коротко кивнул и заявил, нахмурившись:

— Эта женщина вполне могла быть той женщиной. Но та ли это женщина, я утверждать не берусь. Мое зрение сильно ослабело. К тому же мне больно, когда я вынужден пристально вглядываться.

— Ради бога, простите! — вскричала я. — Я требую слишком многого.

— А знаете ли вы, во что я пристально вглядывался полчаса тому назад? — спросил он, явно смягчившись. — Там, за углом, где продаются вещи посерьезнее, я видел тарелку Имари! Точно такую, как те, что вы мне показывали. Правда, она уже продана.

— О нет! — Я расстроилась и не смогла этого скрыть. Но даже если бы тарелка оставалась у продавца, я все равно не смогла бы до нее добраться. Кто-то же должен оставаться в лавке, или как?

— Владелица запросила пять тысяч иен. Она понятия не имеет о ее настоящей цене. Впрочем, одинокая тарелка немногого стоит.

— Какая чудесная у кого-то будет сделка, — произнесла я угрюмо.

— Продав комплект из десяти тарелок, вы могли бы неплохо заработать, что да — то да. — Господин Исида продолжал сыпать соль на мои раны. — Такой сервиз может стоить сто пятьдесят тысяч иен, а то и больше.

— Что теперь говорить. Вы сказали, тарелка уже продана. — Я пожала плечами.