Петр Северцев - Хакер хочет в Тамбов

Эти три наиболее существенных момента момента мне очень не нравились.

Ни сами по себе ни тем, что я не мог найти им должное истолкование.

Мысленно пожалев, что со мной нет Приятеля, я продолжил задавть свои вопросы.

– А этот... Федор Николаевич Гончаров – он что -местный авторитет? Бандит, бизнесмен?

Выслушав поток брани по адресу Гончарова, я смог выяснить, что сей господин более известен как Гончар, что он скорее мой земляк, чем Ивана, что Гончар занят отмыванием своих и чужих денег и контролирует несколько поволжских банков.

– Ты рассказывал про него Воронцову? – нащупал я тоненькую ниточку.

– Разумеется, – кивнул Сурин. – Гончар фигура заметная. Но он лишь один из многих...

«Но именно он пришел ко мне», – думал я, продолжая слушать Сурина.

И именно Гончаров хотел узнать, чего мне надо в его владениях, хотя мог бы встретиться со мной и в Тарасове. Гончаров знаком с Левой Охотниковым, сердит на него, озлоблен, по-моему, находится в замешательстве и пытается как-то просянить для себя ситуацию.

Еще два немаловажных момента: Гончаров думает, что меня послал Лева, и ему известно о существовании Лилии Воронцовой.

Сдается мне, что пора звонить домой, Воронцовой и ее спонсору. Хотя бы для того, чтобы выяснить – живы ли еще мои клиенты.

Впрочем, есть еще один способ связи – но это уже для Приятеля.

– Вот еще что, – наморщил лоб Иван. – Этот... шизоид приезжий говорил, что у него тут жена проживает. На Тельмана, если я не ошибаюсь. Оставлял адрес для связи, если я все-таки захочу его сводить в притон или на малину. Вот болван!

– Что-о? – удивился я.

Неужели Воронцов двоеженец? Или они не расписаны с Лилией?

Да нет, ведь Рита Попова по телефону говорила мне, что была свидетелем у Воронцовых на свадьбе, – значит, и в ЗАГСе тоже.

– Ты тот листок часом не выбросил? – спросил я с тревогой.

Иван Сурин порылся в кармане и вытащил свернутую вчетверо бумажку, на которой было начератно карандашом по диагонали:

«Наташа Воронцова. Ул. Эрнста Тельмана, десять».

Фамилия Воронцова было аккуратно зачеркнута и сверху вписано буквами помельче:

«Кузьмина».

– Наверное, его первая жена, – произнес я задумчиво. – Могли бы и предупредить.

Про себя я уже предвкушал, как устрою по телефону разнос Лилии Воронцовой.

Просил же ее рассказать о родственных связях мужа как можно более подробно. Но она лишь ограничилась биографиями родителей, к тому же давно умерших, да рассказывала про какую-то тетку из Семипалатинска. А о первой жене умолчала. Или не знала сама? Ох уж эти клиенты! Только и знают, что сваппить...

Как бы там не было, нужно турбиться, пока я в материале.

Да и Иван за время нашей беседы несколько раз посмотрел на часы, – наверное, спешил к Ольге.

– Да, – добавил Сурин, – Ольга мне еще говорила, что видела Сергея на другой день вместе с худющей бабой.

Глядите-ка! Еще одна женщина! Да у Воронцова их тут целый батальон!

– В выставочном зале музея, где сейчас «митьков» повесили. Ольга была на открытии и видела там Серегу, который вился хвостом возле этой бабы. Ольга прошла мимо, думала -клеит, а он ей что-то про подслушивающие устройства заливает, представляешь? Такая мымра в юбке с драконами, как Ольга описала, – припомнил Сурин. – Она, вроде, в «Гурмане» работает, есть тут такой магазинчик для нуворишей. Так что поинтересуйся, если приспичит.

– Обязательно, – заверил я его и спросил напоследок. – – Скажи, а что, по-твоему, произошло с Харитонычем? Кому мог помешать старик?

– А хрен его знает, чем он помешал Гончару! – тут же вскипел Иван. – Голову даю на отсечение – его братва постаралась.

– Откуда такая уверенность? – поинтересовался я, косясь на дикофон за репродукцией Шишкина, – не закончилась ли кассета?

– А кому же еще? – удивился Сурин. – Да я могу прохронометрировать как это происходило!

По словам Вани, он с Ольгой прогуливался у сквера, когда к ним приблизился довольный Харитоныч – старик собрал сумму, которой на два пузыря хватало и чуть-чуть на хлебушек еще оставалось.

Опасливо косясь в сторону на отогнавшую его подальше от лотка с мороженым продавщицу, – Сурину с его подругой тоже досталось от голосистой бабы, – инвалид поведал Ване с Ольгой, что к нему только что докалывались два типа в кожаных плащах.

Всмотревшись в маячившие неподалеку фигуры, Сурин тут же распознал людей Гончара.

По словам Харитоныча, они слегка задели на ходу его тележку и тот тип, что с кривой челюстью, поцарапал себе итальянский ботинок, за что со всей силы двинул старика по шее.

Ваня с Ольгой расстались, он задержался на минуту в двух шагах от сквера у витрины с видеокассетами и пошел по своим делам. Остальное он знает по ее рассказу.

Ольга не спеша двинулась к набережной, а Харитоныч, задержавшись под елочкой, чтобы справить малую нужду, – у старика были свои хитрости в обращении с собственный искалеченным телом, – остался в скверике.

И когда тележка инвалида обогнала Ольгу, она заметила кровавые капли, тянущиеся по пути Харитоныча, тележку, несущуюся по спуску и бросилась за ним.

Возле трупа несчастного старика и состоялась наша с ней встреча.

В принципе, кто угодно мог полоснуть Харитоныча бритвой по шее, воспользовавшись его беззащитностью, но Ваня был уверен, что это подручные Гончарова сорвали на инвалиде свою злость и клялся смешать их с навозом при первом же удобном случае.

История, в общем-то, казалась правдоподобной, но меня не оставляло чувство, что тут что-то не так.

Мы простились в холле. Иван повернул направо и побрел по улицам, а я вернулся в номер, извлек из-за картины диктофон и с удовлетворением обнаружил, что его крохотные бобины продолжают свое вращение.

На выходе из гостиницы я поймал краем глаза удивленный взгляд администраторши, брошенный мне вдогонку.

Ах да! За мной ведь гонорар!

Я вернулся в предбанник и молча вручил своему информатору причитающуюся ему сумму.

Пятьдесят тысяч рублей были приняты дамой за стойкой столь же молчаливо – с благодарностью и чувством собственного достоинства.

Уже на пороге отеля я разыскивал взглядом телефонную будку – в номер возвращаться не хотелось, а на «сотке» я решил чуть-чуть сэкономить.

Будка просматривалась в двух шагах. Быстро подскочив к стеклянной коробке, я пошарил в карманах и, естественно, не обнаружил там местных жетонов – только годные для тарасовских автоматов.

Глубоко вздохнув и обругав про себя плоды регионализации – каждая губерния пользовалась своими жетонами (это вам не Америка, господа, где из любой дыры можно звонить в любое место земного шара, расплачиваясь мелкими монетами, имеющими хождение на территории Соединенных Штатов), я порыскал глазами вокруг.