Петр Северцев - Раретитет Хакера

Девчонка по имени Настя завернула за угол. Когда я поступил точно так же, сверяясь в то же время с номерами домов, то сразу же увидел чугунную ограду с завитушками, выкрашенную в черный цвет. За ней располагался сад, в тени ровных деревьев которого прятался трехэтажный дом номер сорок два.

Я подошел к воротам и позвонил в прикрепленный к столбу звонок.

В этот момент зазвонил мой сотовый телефон.

– Алло? – спросил анонимный клиент Иван Алексеевич Горелов.

– Мареев слушает, – ответил я.

– Вы сейчас где?

– У ворот вашего дома номер сорок два по Янтарной.

– Дайте трубку Насте.

– Думаю, в этом нет нужды.

– Почему, – в голосе его появилась нескрываемая угроза.

– Потому что она побежала вперед меня, очень по вам соскучилась.

– Как это? – опешил он, но тут где-то в непосредственной близости от него появилась Настя, которая воскликнула, – Папа, за мной гонится бандит!

– Вы же слышите, – сказал я и начал смеяться, не стесняясь проходивших мимо людей, смеяться легко и неудержимо, потому что весь комизм ситуации был просто невероятен.

"Дай поцелую! – закрывая трубку ладонью, Горелов, наверное, привлек дочь к себе и прижал поближе к отеческому сердцу. Послышалось приглушенное чмоканье, одновременно у ворот появился мужик внушительных пропорций с наведенным на меня пистолетом.

– Ну ты, руки за голову, – сказал он, – Поворачивайся спиной!

– Слышите? – переспросил я в трубку.

Горелов перестал сюсюкать со своей избалованной красавицей-дочкой.

– Слышу, – озадаченно ответил он, – Дайте охраннику телефон.

– Парень, – снисходительно ответил я, сохраняя терпение, – С тобой хочет поговорить Иван Алексеевич Горелов, понял? – и через решетку протянул ему сотовый.

Несколько секунд верзила с пистолетом соображал, кто такой Горелов, затем из телефона раздалось громогласное: «Возьми трубку, урод!» – охранник вздрогнул всем телом, хватаясь за сотовый, как утопающий за соломинку.

– Да? – судорожно спросил он.

Я с немалым удовольствием смотрел, как после одной фразы Горелов лицо охранника резко изменилось, он глянул на меня, как на вице-консула Арабских Эмиратов.

– Да! – сказал он.

Выслушав еще что-то, он медленно кивнул и передал мне сотовый.

– Валерий Борисович, – сказал Горелов, – Я буду вам очень признателен, если вы пройдете в мой дом, как почетный гость. Я хотел бы выразить вам благодарность.

– Хорошо, – ответил я, – Я в принципе, тоже хотел с вами поговорить.

– Вот и прекрасно. Охранник вас проведет.

– Мне отдать ему пистолет?

– Вы же частный сыщик, – добродушно ответил Горелов после небольшой паузы, – Оставьте при себе.

– Вы меня извините, пожалуйста, – обратился мужик, уже убравший свой пистолет, открывая ворота, – Дочка сказала: «возьми бандита, я милицию вызову!», ну я и...

– Вы-то тут причем, – сочувственно и дружелюбно ответил я, пожимая плечами.

Он успокоенно кивнул.

Описывать дом Горелова можно долго и с уважением; скажу одно – это был один из самых крутых домов, в которых я бывал – во-первых, он действительно был трехэтажный, и весь принадлежал семье Гореловых, во-вторых обставили его очень неплохо, со вкусом, и если на первом этаже господствовали пластик, металл и современная навороченная техника, то второй представлял собой воплощенное в деревянной мебели и королевском убранстве викторианство. Королева Диана наверняка одобрила бы эту обстановку, подумалось мне.

Комната, в которой Горелов с дочерью ждал меня была именно такой, где современность маскировалась под девятнадцатый век: изящные ажурные решетки наверняка не делали вручную, а кондиционер, хотя и скрытый за белой сеткой в нише на потолке, навевал мысли о постомодернизме. Однако, пасущиеся на холстяном лугу коровки, в общем-то, даже неплохо передавали атмосферу фермерской Ирландии.

– Здравствуйте, Валерий Борисович, – сказал Иван Алексеевич Горелов, вставая с дивана и подавая мне руку; был он тучен, велик и громогласен, а так же в шикарном костюме из темно-синего вельвета.

Руку вместе с прилегающим телом встряхнул основательно. Я поздоровался в ответ.

– Садитесь, сейчас принесут выпить, – и широким жестом предложил ассортимент из трех незанятых кресел.

Я сел в крайнее, у окна, напротив левого, в котором расположилась, вытянув ноги и положив руки на мягкие подлокотники, расслабленная Настенька собственной персоной. Таким образом, глава семьи на своем диване находился по диагонали от меня, обозревать было удобно обоих Гореловых.

– Итак, – начал Иван Алексеевич, сложив пухлые руки на выпирающем животе, – Прежде всего я хочу извиниться за то, как неправильно вас поняла моя дочь, а вместе с ней – и мой охранник. Понимаете, неопытность, молодость, все кажется простым и понятным... – он вздохнул, развел руками, улыбнулся.

– Тем более, что девочку напугали, если я все правильно понял.

– Да я, в общем-то, не в обиде. Главное, что она цела и дома. Думаю, второй раз того, что случилось, не повторится.

– Вот здесь вы как раз попали в точку: я до сих пор не совсем понимаю, что же случилось.

Неторопливо, без излишних подробностей, поменяв Солнечный на Юбилейный, я рассказал Горелову всю картину, известную мне. Он обратил лицо к своей дочери, и потребовал от нее того же рассказа.

История про машину и ковбоев повторилась, с несколькими мелкими подробностями.

– Ах, вот как, – покачал головой Иван Алексеевич, когда дело дошло до шахты, в которой Настя спряталась, забежав на шестнадцатый этаж и увидев застрявший лифт, – Ну-ну, рисковая ты моя. – вы этих словах ничего хорошего девушке обещано не было.

– А что мне было делать, папа? – тихо спросила она, – Они же поднимались прямо за мной!

– Ладно, в следующий раз ты просто не сможешь убежать от Алика. Он, кстати, сейчас тебя по всему городу ищет вместе с моими людьми. Взрослыми людьми, между прочим, у которых своих дел хоть отбавляй...

– Прости, папа, – попросила она, низко наклонив голову.

– Да я-то что, – мазнул рукой Горелов, – Ты у людей прощения проси, – и выразительно посмотрел на нее.

Настя подняла голову и повернулась в мою сторону, закусив губу.

– Простите пожалуйста, – жалобно сказала она.

– Дома ты очень вежлива, Настя, – ответил я, – Даже приятно на тебя смотреть.

Она опустила голову, скорее всего, скрывая полный жгучей злости взгляд. Я сдержал усмешку.

– У вас, Валерий Борисович, есть какие-нибудь соображения по поводу этих четверых?

– Вообще-то есть, – сказал я, принимая серьезный вид, – Я бы вообще хотел с вами серьезно поговорить.

– Настюш, – мягко приказал Горелов, – Иди отдыхай, искупайся, смени одежду. Мы тут побеседуем пока.