Петр Северцев - Шутка Хакера

– Нет, конечно, более того, я ее не видела, она находилась за деревьями. Я только краем глаза, когда бросилась с балкона в комнату, увидела, что она уезжала.

– Может быть, запомнили хотя бы цвет или марку?

– Нет, я же видела ее какие-то доли секунды...

– Да-а, – протянул я. – Ну и дельце заваривается...

Я внимательно посмотрел на Ирину, которая закрыла лицо руками и начала сквозь всхлипы спрашивать кого-то неведомого:

– Ну за что мне все это? За что? За что?...

– За что – это никто не знает, – философски заметил я, доставая чашки и разливая по ним вскипевший чай.

Во время чаепития Ирина все больше молчала, я тоже решил поддержать тишину и думал о том, что же мне сейчас нужно сделать. К помощи Приятеля сейчас я решил не обращаться. Сначала нужно куда-то, грубо говоря, «пристроить» Ирину. Я подумал, что возвращаться ей домой сейчас не нужно. Мало ли что может быть...

Несмотря на то, что я узнал сегодня от соседей по даче супругов Вонюковых, версию самоисчезновения все же исключать, наверное, нельзя. Вполне возможно, что все происходящее дело рук самого Андрея Вонюкова, который исчез из дома, что называется, по собственному желанию, прихватив с собой весьма кругленькую сумму денег, и озабочен сейчас он только местью по отношению к тому, кто когда-то являлся его другом и шефом, а после этого наставил ему рога. «Весьма богатые пантокрином», – почему-то вспомнил я шутку Светы Голюниной и некстати рассмеялся, чуть не захлебнувшись чаем. Ирина удивленно на меня посмотрела, ибо с ее точки зрения смешного в этот день ничего не происходило.

– Извините, Ирина, – покраснев, сказал я. – Я считаю, что вам не надо возвращаться домой. У вас есть еще какое-нибудь место, о котором не знает Вонюков и где вы могли бы временно пожить?

– Вы думаете, это... Андрей? – изумленно уставилась на меня Ирина.

– Все может быть...

– Ну, не знаю... К родителям только... – растерянно произнесла она. – Но если это его рук дело, то первым делом он будет искать меня там.

Тут до меня дошло, что и мой собственный дом не является особо безопасным местом, так как, если мое предположение насчет Вонюкова верно, то он вполне мог следить все это время за своей женой и безусловно осведомлен о существовании моей персоны и места моего пребывания.

Мои мысли прыгали с одного на другое, все предполагаемые участники разыгравшихся не на шутку событий смешались, и я никак не мог сосредоточиться на своих дальнейших действиях. Неожиданно мне пришла в голову одна мысль:

– Как вы думаете, ваша начальница Меньшова сейчас дома?

– Не знаю, – устало ответила Ирина. – Можно позвонить и проверить.

Она сказала мне номер, и через полминуты я уже разговаривал с директором салона красоты:

– Людмила Петровна, это Мареев. У нас некоторые проблемы. Если говорить кратко, то необходимо, чтобы Ирина побыла у вас сегодня и завтра. Если вы не против, мы будем через полчаса.

– А что случилось? – нетерпеливо спросила Меньшова.

– Ради бога, Людмила Петровна, все при встрече, – умоляющим тоном попросил я.

– Ладно, я вас жду. Дом вы помните, квартира двадцать шесть, четвертый этаж, – сказала Меньшова и повесила трубку.

Спустя десять минут мы с Ириной вышли во двор, сели в мою «ноль-первую» и поехали в направлении Нового моста. На всякий случай я постоянно отслеживал машины, шедшие сзади, однако ничего напоминающего слежку, на мой взгляд, не обнаружил.

Меньшова встретила нас в домашнем персидском халате с тонкой коричневой сигаретой в руке.

– Проходите, – несколько подозрительно косясь на нас, – сказала она.

– Что все-таки случилось, вы можете мне объяснить? – задала она вопрос, когда мы прошли в комнату, уставленную дорогой мебелью, и опустились на кресла.

Я посмотрел на Ирину, как бы испрашивая разрешения на изложение событий. Поскольку она отвернулась, я принял этот жест за знак согласия и начал:

– Директор фирмы «Монитор» Сергей Иванович Авдонин, выходя сегодня утром от Ирины Вонюковой, с которым его, как выяснилось, связывают крепкие дружеские отношения, был похищен тремя мужчинами и увезен в неизвестном направлении. Я склонен предполагать, что к этому причастен наш исчезнувший программист Андрей Вонюков. Исходя из всего этого, я считаю целесообразным нахождение Ирины в безопасном месте. Сам же я намерен активно продолжить расследование.

Я изложил все это как мог более четко и отрывисто, давая понять собеседнице, что ее отказ от схемы, предложенной мной, будет расценен как саботаж расследования.

Меньшова усмехнулась краешками губ, потом, как мне показалось, несколько зло посмотрела на свою подчиненную и сказала:

– Хорошо. Я согласна.

– Вот и отлично, – сказал я, поднимаясь с кресла. – Мне пора. Если что-то прояснится, я перезвоню вам.

Выйдя от Меньшовой, я решил на всякий случай проехаться к дому Вонюковых. Решение это было принято под знаком русского «авось», которое иногда мне помогало. Не стала исключением и эта июньская суббота.

Встретив около подъезда Анну Петровну, я спросил у нее относительно того, что случилось сегодня утром. Увы, она спала и ничего не слышала.

В этот момент из подъезда развязной походкой вышел молодой человек в джинсах, маечке и сланцах. На нем были темные очки современной круглой формы, в руках он вертел связку ключей. Вся одежда этого молодого франта выглядела только что купленной в магазине.

– Егор, ты слышал, что меня залили Девятовы? – поделилась с ним своей непроходящей уже несколько дней болью Анна Петровна.

Молодой человек выдвинул вперед подбородок, склонил голову набок и произнес:

– А-ы-ы...

Он встал прямо перед Анной Петровной и непонятно, в честь какого праздника, начал вращательные движения тазом, сопровождая это переминанием с ноги на ногу. Скорее всего, это движение являлось у него выражением сочувствия...

Егор шмыгнул носом, сделал какое-то непонятное движение челюстью, как будто внутри что-то ему мешало и сказал сквозь зубы:

– Ну, так надо им предъявить на самом деле... Короче-роще говоря-то...

– Что предъявить? – спросила Анна Петровна.

Егор улыбнулся, вытянул вперед шею, подобно страусу и снисходительно пояснил:

– Пускай теперь башляют на ремонт, короче-роще говоря-то...,

Я уже понял, что передо мной явился Крейзи. Поскольку поклонник наркотического зелья уже довольно долго «распрягался», то мимолетным виденье это назвать было нельзя, а гением чистой красоты этого юношу мог бы обозвать лишь законченный извращенец. Дерганая манера поведения и произнесение время от времени каких-то междометий, восходящих к процессу превращения обезьяны в человека, полностью соответствовала его прозвищу.

– Ты по нормальному скажи, – попросила Анна Петровна.