Эрл Гарднер - Дело преследуемого мужа

- Я и собираюсь это сделать.

Хоман махнул рукой со сверкающим перстнем и неожиданно рассмеялся:

- Материал для сценария. Извините меня, Мейсон. но, желая узнать мое мнение, писатели буквально забрасывают меня своими идеями, так что я на все смотрю под этим углом. В какой-то момент мне показалось, что и вы спрашиваете меня о том же. Очень неплохая идея для сценария.

- Я говорю о фактах.

- О фактах, которые мне ни о чем не говорят. Есть еще что-нибудь?

- Да. Вам придется подняться на свидетельское место и дать показания. Любое отступление от истины будет расценено как лжесвидетельство. Возможно, когда вы впервые услышали о несчастном случае, вы подумали, что сумеете остаться в стороне - расскажете полиции эту историю и вернетесь к своей работе... Не получится. Вы пытаетесь засадить молодую женщину в тюрьму. Если мне удастся уличить вас в лжесвидетельстве, в тюрьме окажетесь вы. Моя позиция достаточно ясна?

- Посидите спокойно минуточку. Мне хочется обдумать ваши последние слова.

Мейсон сидел неподвижно, наблюдая за Хоманом. Продюсер уставился в крышку стола. Его лицо ничего не выражало, только пальцы нервно отстукивали дробь.

Внезапно Хоман посмотрел на Мейсона и заговорил:

- К моему рассказу не придерешься, я говорю правду. Так что вам не удастся ничего сделать. Я сообщил полиции точные факты. Мне жаль эту девушку, Клэр, я вовсе не уверен, что машину похитила она. По-моему, сначала ее угнал кто-то другой. Вы, Мейсон, меня ни капельки не волнуете. Но я не могу не чувствовать жалости к этой девушке: лежит в больнице, ранена, наверняка испугана, без денег, без работы, почти без друзей, в перспективе, когда она поправится, суд, газетная шумиха. Все это ужасно. Мне ясна человеческая сторона случившегося, драма, трагедия. Поверьте, я не могу не думать об этом. В данный момент моя студия платит мне за то, чтобы я сосредоточил все внимание на проблеме человека, влюбившегося в женщину, которая, к несчастью, уже замужем. И ее муж не хочет отпустить ее, он ходит за ней по пятам. Но они уже близки, и однажды муж накрывает их. Злобные насмешки, угрозы... Отвратительная сцена... Меня беспокоит, Мейсон, как все это отразится на женщине. Обстоятельства вынуждают ее лгать, изворачиваться, заставляют...

- Ваши проблемы меня не интересуют. Мне платят за то, чтобы я вытащил девушку из тюрьмы, и, черт побери, я настроен это сделать.

- А это ваша проблема. Я же настроен вернуться к своей рукописи. Спокойной ночи, мистер Мейсон. Постарайтесь больше сюда не приходить.

Мейсон направился было к двери, потом неожиданно вернулся и склонился над столом Хомана.

- Из чистого любопытства, - бросил он, - не могли бы вы .сказать мне название сценария, над которым работаете? Хотелось бы увидеть его на экране и узнать, не оставило ли мое вторжение каких-нибудь следов.

Хоман рассеянно взял заглавный лист и сказал: - Это адаптация романа, который студия приобрела пару лет назад. Книга называется "Куда падают деньги". Насколько мне известно, это слова из какого-то старинного романса: "Пусть деньги падают, куда хотят". Название никуда не годится, мы его изменим... Для романа, может, и ничего, но для зрителя слишком заумное. Ему нужно нечто понятное, импонирующее ему, такое, в котором ощущается драма, как в газетных заголовках... Послушайте, какого черта я вам все это объясняю?

- Понятия не имею, - ответил Мейсон и вышел из кабинета, неслышно прикрыв за собой дверь.

Филиппинец в белой куртке с молчаливой почтительностью ожидал его появления в коридоре, держа в руках пальто и шляпу.

Мейсон разрешил ему помочь надеть пальто, забрал шляпу, затем задержался на мгновение, глядя на огромный радиоприемник в общей комнате, из которого явственно доносились звуки органной музыки.

Мейсон перевел взгляд на слугу:

- Ваш хозяин разрешает вам включать радио? Белые ровные зубы сверкнули в беззастенчивой улыбке.

- Нет, сэр. Но когда он работает, то ничего не слышит. Я немного сплутовал. Мне пришлось подождать, чтобы проводить вас до выхода, а это моя любимая программа.

- Вот как? - спросил Мейсон и шагнул поближе к приемнику. - Впервые вижу такую штуку, - пробормотал он, наклоняясь над многочисленными ручками и кнопками.

Казалось, филиппинец почувствовал некоторую неловкость.

- Очень хороший приемник, - сказал он. - Только, пожалуйста, не увеличивайте громкость. Хозяин очень рассердится.

Мейсон стоял перед приемником, прислушиваясь.

Внезапно плавное течение музыки было нарушено дребезжащим звуком вращаемого телефонного диска, сопровождающимся щелчком. Звук повторился шесть раз. Кто-то в доме набирал номер.

Мейсон сразу же повернулся к выходу.

- Большое спасибо, - сказал он, - спокойной ночи.

Слуга-филиппинец задумчиво посмотрел ему вслед.

- Извините, но я доложу мистеру Хоману, - пробормотал он.

- О чем?

- О том, что вы задержались, чтобы выяснить, воспользуется ли он телефоном.

Мейсон улыбнулся:

- Пожалуйста.

Чувствуя на себе враждебный взгляд слуги, который уже взялся за дверную ручку, Мейсон почти подошел к двери, когда снаружи раздались быстрые шаги, и филиппинец широко распахнул дверь. Мейсон едва не столкнулся с загорелым молодым человеком, который взбежал вверх по ступенькам, намереваясь вставить ключ в замочную скважину.

- Хэлло, - произнес молодой человек, - я не собирался никого таранить. Прошу извинить.

Мейсон заметил глубоко посаженные темные глаза, резкие черты лица, большой покатый лоб и шапку курчавых черных волос, ниспадающих до плеч. Шляпы на нем не было.

- Послушайте, уж не ко мне ли вы приходили, а?

- Вы - Горас Хоман?

- Да.

- Я бы хотел поговорить с вами.

- Я чертовски спешу. Нельзя ли с этим подождать?

- Нет. Я - Перри Мейсон, адвокат. Представляю Стефани Клэр.

- Ох, мой Бог, еще одно нарушение брачного обязательства! Ладно, скажите ей, что, если она собирается обращаться с этим в суд, я скажу "да" и женюсь на ней. Это будет... Постойте. Вы сказали - Стефани Клэр? О, теперь я все понял.

- Молодая женщина, которую обвинили в том, что она управляла машиной вашего брата.

- Я догадался.

- Вы в это время ловили рыбу?

- Да, я был в море.

- Я только что объяснил вашему брату, что это серьезное дело, от которого нельзя отмахнуться. Нельзя просто заявить полиции, что он знать ничего не знает, и как ни в чем не бывало вернуться к работе. Ему придется подняться на свидетельскую скамью, а когда он это сделает, я намерен порасспросить его о том, что, по моему мнению, внесет ясность в разбираемое дело.

- Ни в чем вас не виню, но готов поспорить: Жюлю все это очень не нравится, если он оторвался от работы, чтобы выслушать вас.

- Он оторвался от работы и выслушал меня, но, мне кажется, его мысли витали где-то далеко.