Леонид Володарский - «Снег» из Центральной Америки

На самой дальней взлетно-посадочной полосе столичного аэродрома приземлился небольшой реактивный самолет, прилетевший из Далласа, штат Техас. В самолете были три пассажира, они прилетели в Даллас из Вашингтона. Два телохранителя вышли первыми на теплый бетон летного поля. Вслед за ними неловко спустился невыспавшийся и злой Эзикиел Макферсон. Оба телохранителя сразу же прикрыли его спереди — их спины закрывал самолет.

К ним уже направлялись два автомобиля — красный «крайслер» и черный «плимут». За рулем первой машины сидел Уэбб. Приблизившись на пятьдесят метров, он должен выйти из машины и закурить — значит, все в порядке. Макферсон разбирался в подобных тонкостях — во вторую мировую войну он действовал в Китае, в тылу японцев, в последние дни войны в Европе возглавлял особую диверсионную группу, охотившуюся за секретными архивами нацистских спецслужб.

«Крайслер» остановился, из него с наброшенным на руку пиджаком, под которым был спрятан автомат, вышел Рэнди Уэбб. «Плимут» остановился чуть сбоку. Телохранители снова прикрыли Макферсона, несмотря на то что Уэбб уже закуривал.

— Мистер Макферсон, прошу в машину, — любезно пригласил Уэбб и поправил сползший с автомата пиджак. Макферсон, Уэбб и двое телохранителей начальника управления планирования сели в «крайслер», остальные пятеро охранников — в «плимут», машины рванулись с места и понеслись по шоссе в город. По дороге, километра через три, на отрезке шоссе, который не просматривался ни сзади, ни спереди (и там и там его ограничивали крутые повороты), Макферсон и его спутники пересели в ожидавшие их серебристый «мерседес» и бежевый «лэндровер», а их пассажиры заняли соответственно «крайслер» и «плимут». Рэнди Уэбб постоянно повторял, что для него не существует понятия «излишняя осторожность».

Серебристый «мерседес» катил по улицам Сан-Кристобаля, поблескивая краской и зеркальными стеклами. Прохожие смотрели на машину, но видели только свое отражение.

Такие роскошные автомобили редко встречались в этом городе: здесь богатство принадлежало немногим. За окнами «мерседеса» мелькали кучки оборванных детей в поисках грошового заработка, грязные домишки, мусор на тротуаре, пустые пивные банки, которые катили по мостовой порывы утреннего ветра.

Все четыре машины одновременно подъехали к посольству США, которое было самым внушительным из всех посольств.

На втором этаже охранник за металлической дверью щелкнул выключателем на маленьком экране встроенного в стол телевизора появились лица Макферсона и Уэбба. Охранник нажал кнопку — дверь открылась. Макферсон, направляясь в кабинет, бросил через плечо:

— Уэнделла и Талли ко мне. Уэбб, без моего ведома никуда не отлучайтесь.

Я взял напрокат машину и отправился на столичный аэродром, чтобы выяснить, когда в феврале, марте и апреле в Майами прибывали самолеты с кокаином. Мне сразу же повезло: начальник диспетчерской службы аэропорта Бобби Гринсборо оказался американцем и моим поклонником. Он взял у меня автограф для своей жены и сразу же выяснил, что интересующие меня три рейса совершали самолеты авиакомпании «Амеркэн эйр сервис». Я попросил раздобыть список ее служащих. Гринсборо принес его через двадцать минут. Некоторые фамилии летчиков были мне известны: во время вьетнамской войны я подготовил материал об авиакомпаниях ЦРУ (материал не пошел). Тогда-то я раскопал эти фамилии. Это уже что-то. Теперь мне нужен был Маркус Кинзи.

Я позвонил Робину Гуду. У него уже были готовы сведения для меня: Маркус Кинзи входит в состав обслуживающего персонала детской больницы, которая содержалась на пожертвования частных лиц и благотворительных организаций в США, и работал в Кристобале уже несколько лет.

Этих данных, откровенно говоря, было явно недостаточно. Но других зацепок нет. Придется идти напролом, делать вид, что мне известно все, хотя на самом деле…

В больнице, где работал Кинзи, меня ждали удивительные новости: во-первых, главный анестезиолог Маркус Кинзи на работе бывает далеко не каждый день, часто просто исчезает на два — четыре дня. Работу троих анестезиологов выполняют двое врачей, которые клянут Кинзи на чем свет стоит. Они даже жаловались в попечительский фонд больницы в Штатах, но оттуда пришел ответ, что мистер Кинзи весьма полезен при сборе средств на больницу, поэтому ему можно простить мелкие слабости.

Это меня ободрило — похоже на почерк защитников нашей демократии из ЦРУ. Искать Маркуса Кинзи мне посоветовали в баре «Эрмано». Невысокого блондина с родимым пятном над левой бровью я узнал сразу по фотографии, которую показал мне Робин Гуд. Кинзи сидел за столиком на другом конце зала и пил в одиночку.

Заказав пива и тарелку фасолевой похлебки, я направился к столику Кинзи и, не спрашивая разрешения, присел.

— Американец? — спросил Кинзи. Язык у него слегка заплетался, он порядочно принял.

— Виновен, — ответил я с кривой усмешкой.

— Чего здесь делаешь?

— Приехал на заключение конвенции фабрикантами теплого нижнего белья. А ты кто?

— Я врач. Маркус Кинзи. А ты?

— Джон Уэсткотт, фирма «Констракшн анлимитед». Ведем переговоры о постройке пяти вилл в Колинасе.

— Хороший кусок урвете.

— Да в какое это может идти сравнение с прибылями от торговли кокаином? Это подоходнее, чем быть врачом-анестезиологом? Сколько раз ты летал со «снегом» в Майами? Или, Маркус, ты предпочитаешь термин «бриллиантовая пыль»? [4] «Бриллиантовая пыль», «кока-кола», «счастливая пыль», «белая леди», «сладости для носа», «шампанское наркотиков» — жаргонные названия кокаина.

Я сразу понял свою ошибку. Надо было вести разговор не спеша, подбираться к самому главному исподволь и, подготовив Кинзи, нанести решающий удар. Мне, профессиональному репортеру, это было непростительно. Но в этот раз удача оказалась на моей стороне.

Когда-то я (правда, с неопровержимыми доказательствами в руках) задавал весьма неприятные вопросы одному конгрессмену по поводу его чрезмерных доходов. После того как я доказал ему, что за последние два года он получил от благодарных фирм, чью продукцию проталкивал министерству обороны по сумасшедшим ценам, более трехсот тысяч долларов, не считая таких мелочей, как спортивный «датсун», катер для катания на водных лыжах и охотничий домик в Колорадо, слуга американского народа просто развалился на куски. Был человек и нет.

То же самое я видел сейчас. Казалось, еще немного, и Маркус Кинзи разрыдается. Это означало только одно: у него еще была совесть, он готов все рассказать, но не знал кому. Сейчас надо действовать безошибочно. Прежде всего увести Кинзи из этого изысканного заведения.