Григорий Лерин - Морской волк. Стирка в морской воде

— Дядя Теймур говорит, что Петрович бы заметил.

— Главное, дорогой, что дядя Теймур не заметил. А Петрович мог заметить и промолчать…

— Да нет же, Чарик! — перебил я его. — Петрович не будет вреда делать. У него ведь тоже исполнение неожиданной мечты. Он всю жизнь, наверное, капитаном хотел стать, а тут стал чуть ли не начальником пароходства.

— Твоё сравнение, Виктор, не в пользу Петровича, — глубокомысленно изрёк Чарик. — И потом, здесь нет вреда. Только прибавка к зарплате. И еще… — Чарик замялся. — Я дяде Теймуру молчать обещал, и ты не говори ему, да?

— Ну да, да, Чарик…

— Этот Петрович был уже раньше в контрабанде замешан. Что-то там с джинсами получилось.

Где-то глубоко внутри я почувствовал легкий вакуум разочарования. Почему — не понял, только почувствовал.

— Так что, зря дядя Теймур всяких ужасов путается, — продолжил Чарик. — Ничего с его пароходом не случится. А вернется этот старпом, я его сам спрошу внимательно. — Чарик улыбнулся. — Дядя Теймур тебя нанять хотел, чтобы ты, Виктор, все на месте разузнал. Я боялся, ты смеяться будешь, обидишь пожилого человека. Ты ведь не всегда деликатный можешь быть, Виктор. С Толичем плохо разговариваешь… Извини, если что не так, дорогой.

— Да уж, с вашей деликатностью он бы меня не раньше Нового года сосватал. Говорю же, ни слова про услуги сказано не было. Ты вот что скажи, Чарик. Ты на Петровича компромат там же копнул, у бывшего коллеги?

— Там же, — кивнул Чарик.

— Так объясни, дорогой, — продолжил я подозрительно, — там что же, так и написано: «Что-то там с джинсами»? Что именно, не хочешь выложить?

— Ну это долго объяснять, Виктор.

— Ничего, я к вам уже привык, Чарик.

Чарик пожал плечами.

— Я, Виктор, совсем в другом на правлении работал. У нас посложнее было. А с моряками просто всё организовали, как в детском садике. Им не надо было на каждый пароход стукача сажать — у них штат первых помощников был. Стучати в открытую, никакой конспирации. Сам понимаешь, какие люди на эту работу шли. Мой товарищ говорил, некоторые отчеты читал — тошнить хотел.

— Ты это к чему, Чарик? — не понял я. — Неужели дядя Теймур хотел меня на свой пароход первым помощником направить?

— Нет, Виктор, — заулыбался Чарик, — отменили их уже. Сразу после августа девяносто первого отменили.

— Жаль, — огорчился я, — была бы классная крыша… Ты про Петровича-то не виляй, Чарик, ты с детективом беседу имеешь, а не с детским садиком.

— Я не виляю совсем! — возмутился Чарик. — Зачем перебиваешь? По порядку слушай… Этот первый помощник после каждого рейса на всех отчёт писал в партком о проделанной работе. И на Петровича отчет был, когда он ещё третьим штурманом служил, только отчёт затерялся где-то. А в деле отметка осталась, что имел место инцидент с джинсами. Потом, когда этого Петровича на капитана выдвигали, отметка всплыла: что-то там было с джинсами, контрабанда, одним словом. Ну его и задвинули обратно. Если бы отчет сохранился, простили бы за давностью, почти у всех такие отметки имеются, а так — неизвестно, что он еще там с джинсами натворил.

— Ну а Петровича спросили? Он что говорит?

Чарик задумчиво почесал переносицу.

— Петровичей в таких делах не спрашивают, Виктор. Автономно решают.

В кабинет заглянула Ленка, мило улыбнулась Чарику и довольно кисло посмотрела в мою сторону.

— К вам клиент, шеф!

Ленка вот уже второй раз назвала дядю Теймура клиентом. Может быть, в следующий заход он все же решится — Бог любит троицу. Хотя кто знает, что любит Аллах? На Востоке спешить не любят, это точно.

Дядя Теймур вошел не так, как Ленка. Он, наоборот, что-то неприветливо буркнул Чарику, мне же засиял зубами как родственнику.

— Здравствуй, Виктор! Здравствуй, дорогой!

— Здравствуйте, дядя Теймур! Садитесь. Прямо в стул садитесь, — ответил я, приготовившись вежливо выслушать подноготную рода Тенгизовичей.

— В стул не хочу — высоко очень. И в кресло не хочу. Я тебя, Виктор, дорогой, на работу попросить хочу.

Я не успел ничего ответить. Атмосфера в кабинете резко накалилась, сверкнули молнии из-под насупленных бровей и грянул гром. Дядя с племянником заговорили громко и одновременно. Я ничего не понимал, хотя часто употреблявшиеся слова «Виктор» и «Пэтровыч» примерно указывали общее направление диалога. Дядя Теймур пару раз вспомнил Тэнгыза, видимо, грозил пожаловаться. Чарик пару раз упомянул Толича, видимо, грозил пожаловаться. Других русских слов гости не употребляли, несмотря на довольно высокий накал страстей.

Я решил принять участие в беседе.

— Барбамбия кергуду, джентльмены, — ввернул я первое, что пришло в голову по этому поводу. — Спорящий с женщиной и с ишаком сокращает своё долголетие.

Оба замолчали и уставились на меня: Чарик — с удивлением, дядя, Теймур — с уважением. Я воспользовался паузой и окончательно завладел инициативой:

— Чарик, как-то ты пожилого человека совсем плохо уважаешь. Кричишь, горячишься. Хочешь младшим Толичем стать, да? Дядя Теймур, а вы не отвлекайтесь, выкладывайте. Если посторонние будут мешать, мы их попросим.

— Это куда попросим? — зловеще спросил Чарик.

— Так снова на больничный. Давай, я быстренько за «Пепси» холодненькой сбегаю, хочешь, Чарик?

Итак, Виктор Эдуардович меняет профессию. Хотя, впрочем, предстоящий сериал можно с одинаковым успехом назвать и «Операция Ы», и «Кавказская пленница», и «Бриллиантовая рука», а первая серия с визитом дяди Теймура вполне сойдет за несостоявшийся служебный роман.

Моя вербовка прошла успешно, несмотря на бурное противодействие Чарика. Предчувствуя неизбежное фиаско, он выложил основной аргумент. Оказалось, Клин, уезжая, строго-настрого приказал Чарику постоянно держать меня в поле зрения, чтобы я опять не вляпался, не уделался и так далее.

— Купи подзорную трубу, Чарик, — посоветовал я ему. — Или сообщи Клину, что ты угрозами и хитростью заманил и отправил меня в морской круиз до его возвращения. Тем более что так оно и было. Ты же выдвинул мне форменный ультиматум: или я ублажаю дядю Теймура, или получаю кровного врага в твоем лице. Сечешь, кто из нас уделался, а, Чарик?

— Я совсем не так хотел, Виктор, — попытался оправдаться Чарик. — Я хотел…

Он посмотрел на дядю Теймура и замолк. То ли шантаж подействовал, то ли родственные чувства возобладали над трудовыми отношениями.

Дядя Теймур обязался мне платить три тысячи долларов в месяц, плюс стопроцентная прогрессивка за успешное решение проблемы, плюс ежемесячный оклад матроса в семьсот пятьдесят долларов. Поначалу, чтобы скрыть мой непрофессионализм, было предложено послать меня уборщиком или буфетчиком, но я с негодованием отказался. Матросские обязанности привлекали меня гораздо больше. Насколько я помнил из литературы и фильмов, матросы поливают из шланга палубу, красят лаком деревянные перила, ловят акул, машут красными флажками в разные стороны, а с приходом в порт сразу бегут в кабак или к шлюхам, и что-то я нигде не читал, чтобы к шлюхам бегали буфетчики. К тому же матрос получает на тридцать баксов больше.