Дмитрий Серебряков - Фабрика звезд по-русски

Женщина: Что ж теперь об этом говорить. Раньше нужно было думать. А может быть, ты в сторону решил уйти?

Толстый: Я бы ушел. Да курящих много развелось, которые без сигарет. А я, как на грех, не курю. Ты сама знаешь.

Женщина: Правильно соображаешь. Главное, чтобы к нужному человеку подошли.

Толстый: Ты-то в этом понимаешь».

— Здесь женщина разговор прервала. Так вот, я предположил, что эта женщина — вы, Настя. Просто других не просматривалось, тем более, учитывая вашу поездку во Владимир. Сначала предположил, а потом стал сравнивать с тем разговором, на Арбате. Я ведь его на диктофон записал, разговор тот. И знаете, уверился в том, что не ошибся. Хотя в обоих случаях запись была плохая, но уловил я и тембровую окраску, и интонационную. Все сошлось: Толстый разговаривал именно с вами, Настя.

И пожалуйста, есть вывод номер раз. Вы познакомились с господином Клевцовым случайно — он вас куда-то там подвез. На молодую женщину клюнул. Как я себе представляю, в дороге вы разговорились. Толстый на манер павлина хвост распушил, рассказы рассказывал о том мире, в котором он вращается, и прочее. И он, и вы попали друг на друга очень удачно. Нужны вы были друг другу. Вам нужны были его связи и умения в музыкальном мире, в тусовочном. И некий небольшой начальный капитал. Не любите вы этот мир, Настя. Не любите, но завидуете страшно. Всей этой тусовке, большая часть которой — яркие бездарности. А вы молоды, красивы, умны. И вам так хочется денег, так хочется в блестящий мир…

Я думаю, что рано или поздно вы все равно пришли бы к подобному делу. Вам просто повезло с этой встречей. Но я по-прежнему уверен, что случайностей нет. Так что даже и неправильно говорить «повезло». Вы, Настя, закономерно нашли то, что искали. А вот Толстому нужна была хорошая генеральная идея. И вы ему дали эту идею: откопать талант в провинции. Не он ее придумал, а вы. В вашей паре вы были ведущим, а он — ведомым. Я пока правильно все понимаю?

— Правильно, Дмитрий Георгиевич. Все так и случилось.

— Нашли вы Марину Снегиреву. Таких сейчас в любом городе не счесть. Но вы искали красивую, молодую, незамужнюю. Получилось. Где-то она, надо полагать, выступала. Или по слухам каким, но нашли. Подослали к ней красивого мужика. Прекрасный ход, потому что Марину всё-таки необходимо было уговорить поехать в столицу. Я думаю, что она чисто по-женски рефлексировала, боялась смутных опасностей… Так?

— Так.

— Знаете, Настя. Я хочу вам сказать, и без лести или надежд на снисхождение: вы гений, Настя. Вы нашли гениальный рекламный ход. Вы её убили. И на этом построили потрясающую рекламную кампанию. На крови построили. Вы прекрасно понимали, что раскрутить даже талантливого человека стоит огромных денег. А Марина Снегирева талантами не блистала. Зато блистала красотой. Красив был ее возлюблённый. Прекрасна их история любви. Добавить к этому необходимое количество красивой лжи, нанять за смешные деньги более-менее приличных журналистов, поплакать о трагической истории в жилетки нескольким звездам — и готова невероятной силы рекламная кампания. Помните: реклама — двигатель торговли. Вы удивительно использовали этот постулат, Настя. Эта пустышечка, Лена Мосина, была уже готова. Осталось только вывести ее на сцену с песнями Марины Снегиревой — и есть новая звезда, с которой можно качать денежки. А сколько можно получить с продажи компакт-дисков! А если еще печатать пиратские тиражи!

— Сами догадались, Дмитрий Георгиевич, или подсказал кто?

— Сам, Настя, сам. Как и в случае с текстами песен. Я ведь рекламщик. И PR-мен. Немножко. Вы, Настя, «паблик рилейпшз», случаем, не занимались?

— Занималась, и очень тщательно.

— Даже подумать не мог. И надо отметить, что догадался я о вашем рекламном ходе далеко не сразу. Больше скажу: я сначала убийство Марины совсем с другой точки рассматривал — что-то неладно в её банке было. И догадался об истинных причинах её гибели именно в прошлую пятницу, по дороге во Владимир.

— Так что вы во Владимире делали?

— С адвокатом разговаривал. Всего один вопрос ему и задал. В ответе был уверен заранее, но задал всё же. Позвонил, напомнил ему вечер со стрельбой. И спросил, кто Толстого навел на Марину Снегиреву. Он замялся было, так я ему сам имя назвал. Ваше. Он просто подтвердил, что вся эта история любви — ваша разработка. А пока из Владимира ехал, у меня еще ряд соображений появился.

— И каких же, если не секрет?

— Не секрет. Маринины стихи были однозначно плохи. А вот стихи Владика Семенова — лучше. И музыка, Володей Андреевым написанная, тоже лучше. И решились вы на подмену… Кстати, а интересно, почему я вам звонил в прошлую пятницу?

— Мне все интересно, Дмитрий Георгиевич.

— Разговор на Арбате со мной вы хорошо провели. А слезы добавили — я и вовсе смешался. Стал было промежуточные итоги подводить, ан не хватает информации. Решил, что вы могли знать, почему Володя скандал не поднял по поводу использования его стихов. Вы его удерживали. А когда поняли, что удерживать больше не удастся, убили.

— Убили Володю три пьяных подростка.

— Да. Но напустили их на него вы. Будьте внимательны, я опять цитирую:

«Толстый: Зато спал бы спокойно.

Женщина: Что ж теперь об этом говорить. Раньше нужно было думать. А может быть, ты в сторону решил уйти?

Толстый: Я бы ушел. Да курящих много развелось, которые без сигарет. А я, как на грех, не курю. Ты сама знаешь.

Женщина: Правильно соображаешь. Главное, чтобы к нужному человеку подошли.

Толстый: Ты-то в этом понимаешь».

И вот о курении, Настя. Я никак не мог понять, о чем речь. Ясно, что угроза, но неясно, в чем она заключается. Потом вспомнил, как Нина Власовна о гибели сына рассказывала. Чудовищное предположение, но другого не было. Вы не представляете, какую работу пришлось проделать.

— Так расскажите.

— Обязательно. Я поднял на ноги своих друзей и знакомых из двух полярно противоположных ведомств — из милиции и из тех, с кем милиция борется. И представьте себе, посетил колонию строгого режима в Архангельской области. Малец там сидит, убийца хренов. Свидание мне дали с ним. Я на одного авторитета сослался. С его согласия, конечно. У меня ведь, Настя, ваши фотографии есть.

— Откуда?

— А я всех, с кем сталкивался в ходе расследования, незаметно фотографировал. Завел, понимаете ли, такую скверную привычку. И вас на нашей встрече сначала сфотографировал, а уж потом подошел. Так вот, по фотографии опознал вас малец-удалец. И рассказал мне кое-что. Потому что убедил я его, что по справедливости рядом с ним и его дружками еще кое-кто сидеть должен…

Пьяные они были. Сильно пьяные. И потому толком рассказать не смогли, как уж вы их уговорили парня незнакомого избить. Что-то про обиду вы говорили, поучить просили мерзавца, защитить бедную девушку. И водочки им налили.