Фридрих Незнанский - Операция Фауст

— Чей приказ? — спросил я.

Он не ответил, снова подошел к шкафу и достал пакет.

— Слушай меня внимательно! Сейчас я отблагодарю тебя за то, что ты найдешь способ закрыть дело Ивонина. Я дам тебе деньги. Много денег. Здесь десять тысяч. И ты при свидетелях возьмешь эти деньги. И дашь мне расписку в том, что следователь Турецкий взамен обязуется вывести из дела Ивонина Владимира. И прочее в таком духе. Сам знаешь...

Он подошел ко мне вплотную, открыл пакет: толстая пачка сторублевок. Аккуратно положил пакет мне на колени.

Я сбросил его на пол:

— Взяток не беру. И... вообще в эти игры не играю.

Серый невозмутимо сел на место. Но пальцы его дрожали.

— Без соглашения, извини, я тебя отсюда отпускать не имею права. Хотя ты мне и нравишься... — Генерал повернулся к солдатам.

— Отведите его в камеру!

И в мою сторону: — Я жду два часа, Турецкий! Только два часа. Или — или!

Я прокручивал в голове ход беседы с Серым, сидя в камере-одиночке с зарешеченным окном. Вообще-то мне ничего не стоило написать любую расписку этому Серому. Я бы выкрутился. Во всяком случае, Меркулов бы мне поверил, что у меня не было другого выхода и я просто-напросто спасал свою жизнь. И он нашел бы точный ход — связался бы через Емельянова с товарищами на самом верху. Мог ведь я обмануть генерала. Ей-богу, я сам себе удивлялся, валяясь на нарах, почему я этого не. сделал. Но еще не все потеряно. Серый мне дал срок для раздумий. Все будет выглядеть очень натурально: все взвесил, решил, что погибать ни за что в таком возрасте не стоит. Берите своего Ивонина, я его в гробу видел... Но вот ведь какая штука: я знал,. знал с самого начала, что ни при каких обстоятельствах не пойду на компромиссы. «Турецкий, нам надо поговорить»... Она взяла меня за руку. Какие у нее ледяные руки... И море крови, а посреди него, как островок, безжизненное тело Ким. «Клянусь, я найду его, Ким! Я, следователь, найду твоего убийцу»... Говорят, ученые недавно сделали открытие, так называемые рецепторы мозга, запрограммированные центральной нервной системой, избирательно воспринимают действие лекарств. Рецепторы моего организма избирали единственно приемлемый ход мышления — я должен обезвредить Ивонина, и эти самые рецепторы не могли позволить совершиться никакой сделке, даже если бы это мне стоило жизни.

Но если быть до конца честным, то я не верил, что они меня прикончат. Ивонин лишен охранительного разума, это ясно. Но ведь генерал Серый — умный мужик. Он-то понимает, что ему придется отвечать за пропавшего следователя Мосгорпрокуратуры.

В камеру кто-то вошел. Конвоир, решил я, пришел отвести к Серому — два часа истекли.

— Стален велел спросить, чего надумал?

Передо мной стоял Ивонин. На этот раз он был в гимнастерке без геройской звездочки. И мне почудилось, что он другой, чем тогда, в бункере. Нормальнее, что ли.

— Какой Стален?

— Серый, Стален Иосифович.

Ах, вот что. Этого Серого звали Стален, Сталин-Ленин, два вождя в одном имени, не много ли?

— Можете передать: никаких бумаг, никаких сделок...

Я отвернулся к стене, не встал с нар.

— Эй, следователь! Как тебя? Турецкий, надо поговорить!

От этих нормально произнесенных слов я ощутил беспокойство. Какую-то новую форму страха, словно гиена обрела вдруг человеческую речь...

— Зачем говорить. Тем более здесь, в такой-то вот обстановке.

— Другого раза не будет, слышь, Турецкий! Я бы сейчас хотел.

Он не требовал, не угрожал, хотя был в выигрышном положении и запросто мог сейчас пырнуть меня финкой, как пырнул Ким. Или даже пальнуть в лоб между глаз. Он смотрел на меня, как смотрят мальчишки на старшего товарища, когда хотят поделиться своими проделками и попросить совета, как бы лучше их скрыть от родителей.

—Я не совсем понимаю, о чем говорить. О чем ты хочешь говорить со мною?

— Об этом деле. Об этой девчонке, как ее, Ким, что ли. Я ее убил! Это точно! Точно, говорю, ты расследовал.

— Ну и ну! — такого поворота событий я, признаться, не ожидал. — И за что ты ее убил!

Ивонин сел на нары, протянул мне пачку «Сэлем» и зажигалку.

— По уставу убил.

— По какому «уставу»?

Я закурил, и рот обволокло мятой. На зажигалке инициалы ИВ, Ивонин Владимир? Да, нет же, Игорь Викулов! Это та самая инкрустированная под серебро зажигалка инженера...

— Такая у меня профессия, — вздохнул Ивонин, —я военнослужащий, приказ выполняю, вернее, не приказ, а устав. У нас есть наша библия, «Устав афганского братства» называется. Там сказано, это я наизусть помню, память у меня отличная: настраивать отборную молодежь на смертельную войну не только на сегодня и завтра, но и на послезавтра... На первое место необходимо поставить преобразование общества с тем, чтобы избавиться от балласта в своей среде, а затем взяться за расширение и преобразование жизненного пространства, но и там проводить политику избавления от шлаков среди населения... Для страховки нравственной чистоты народ следует истреблять, худшие экземпляры, и поощрять кастовость, стратификацию... Поголовное истребление чужеродного начала —залог достижения благородного конца... Нет более благородного дела, чем быть солдатом. Интеллигент — раб мертвого разума, а солдат—господин жизни... Судьба человека равна его силе и его породе. И чтобы народу не выродиться, чтобы не стать рабами и роботами, надо возродить и утвердить навек здоровый и ведущий к истинному бессмертию культ —культ солдата, прошедшего испытание огнем и мечом в Афганистане. Для этого и учреждается наше «Афганское братство»...

Я был потрясен этим безумием.

— Но это уже было! Было! «Вся Европа у нас под ногами. Мы раса победителей! Долой евреев, цыган, славян и прочее!»

— Нет! — спокойно ответил он. — Такого еще не было. Наше братство решило уничтожить худшую часть населения, чтобы расцвела —лучшая!

— И сколько же вы хотите уничтожить? — холодея, проговорил я.

— Уничтожим семьдесят процентов. Может быть, даже восемьдесят. Зачем быдло? Быдло выполнило свою миссию, нарожало столько, что на земле не повернешься! Теснота! Самые лучшие идеи испоганены из-за тупости быдла. Оно выдвигает правительства, достойные его самого. А те, видите ли, берутся за реформы. Нельзя идти на поводу у масс. Это недостойно правительства. А если недостойны и правительства, то и их надо уничтожать...

— Как уничтожать? Вырезать ножами?

— Зачем ножами? — возмутился Ивонин. — Это было бы нерационально и... негуманно. Бактериология, радиация, химические средства.

— Не понимаю, как вы собираетесь все это делать? Кучкой солдат? И по какому принципу?

— По классовому принципу. Собрать быдло, трах-тарарах, нет их. Пример? Вот пример. Слушай. В один прекрасный день Сталин отдает приказ, приготовиться.