Вэл Макдермид - Последний соблазн

Кэрол нахмурилась и поставила кружку:

— Может, он верит, что занимается исцелением общества? Проводит этакую глобальную терапию? Мол, бросьте свои злостные привычки?

Вот поэтому Тони любил работать с Кэрол. У нее было отличное ассоциативное мышление, и ей в голову приходили мысли, которые или не приходили к Тони, или были им отметены как ненужные. Так было раньше, и она оказывалась права, а он — не прав.

— Знаешь, мысль неплохая, — медленно проговорил он. — И куда она нас ведет?

— Не знаю… — Кэрол перевела взгляд на стену перед собой, пытаясь облечь в слова мысль, которая едва возникла и еще не была ею обдумана. — Если он считает себя мстителем, то не пытался ли он наносить им удары их собственным оружием? Что, если он писал в академические журналы с целью разоблачить их или раскритиковать их труды? Наверное, надо поискать и в Сети, ведь он называет себя журналистом.

Тони кивнул:

— Это возможно. Стоит попытаться.

— Не исключено, что он строчил на них жалобы в университеты. — Взгляд Кэрол стал рассеянным. — Может, он рассматривает последнюю встречу с ними как своеобразный терапевтический сеанс?

— Думаешь, он видит в них пациентов, которых лечит?

— Да. А ты так не думаешь?

— Все возможно. Ну и? — спросил Тони, желая услышать продолжение мысли Кэрол.

Кэрол подвинулась, чтобы сесть рядом с Тони:

— Ничего. Извини, это всё.

— Ладно. Вдохновение штука капризная. Завтра предложу Петре и Марийке, чтобы они поискали профессиональную критику в адрес наших жертв.

С этими словами Тони обнял Кэрол.

— Ах, до чего же хорошо, — вздохнула Кэрол. — Как неохота тащиться наверх.

Тони с трудом проглотил слюну:

— И не тащись.

— Надо. Мы слишком долго ждали, и теперь я не хочу, чтобы над нами висела тень Радецкого. Я хочу, чтобы были только я и ты и ничто нас не сковывало. — Она посмотрела на Тони. — Я могу еще немножко подождать.

Тони наклонился и поцеловал ее в губы.

— И ты меня не простишь, если я окажусь не на высоте? — спросил он, пряча волнение за хитрой улыбкой.

— Остановись, — приказала Кэрол, прижимая указательный палец к его губам. — Я не волнуюсь, и ты тоже не должен волноваться. — Она высвободилась из его объятия. — А теперь мне пора спать. На нас обоих лежит слишком большая ответственность, чтобы провалить дело из-за недостатка сна. — Кэрол встала. — Не надо меня провожать. До скорой встречи.

Тони смотрел ей вслед, пораженный снизошедшим на него покоем. Может быть, подумал он, может быть, у них что-нибудь получится.

Сразу после восьми Кразич приехал к Тадеушу, накупив множество всяких булочек в турецкой пекарне, ближайшей к дому его босса, на углу Карл-Маркс-аллее. Пока босс варил кофе, он выложил содержимое пакета на тарелку и, забывшись, подобрал крошки указательным пальцем, чтобы тут же слизнуть их.

— Эта Кэролин Джексон темная лошадка, — сказал он. — Никто не знает о ней ничего конкретного. Ее имя на слуху, но видеть ее — никто не видел. Я еще раз переговорил с дилером, к которому тебя направил Крамер. Он сказал, что в первый раз встретился с ней около шести лет назад, когда она в Нориче занималась деликатными сделками с недвижимостью.

— С какой недвижимостью? — спросил Тадеуш, наливая в чашки кофе и неся их к столу. — Дарко, не налегай на булочки, ты ведь уже давно не крестьянин, — добавил он ласково.

Кразич сел и отпил обжигающего кофе. Кажется, он даже не обратил внимания на то, что кофе нестерпимо горячий.

— Она получала сведения о запланированном строительстве супермаркета, которое подразумевало снос старых домов. Некоторые хозяева не желали продавать свои дома по предложенной ею цене, и тогда она использовала традиционные меры воздействия.

— Силу? — переспросил Тадеуш, потянувшись за полумесяцем, щедро посыпанным кунжутом.

— Это в последнюю очередь. Чаще обычный домашний терроризм. Сам знаешь. Окошки в машине выбьют. Собачье дерьмо набросают в почтовую щель. Судя по всему, ей хватало воображения, так что все шли на компромисс. Но одна старая дама оказалась твердым орешком, мол, где она родилась, там и умрет. И стояла на своем, пока в один прекрасный день не возвратилась из магазина и не обнаружила свою кошку прибитой гвоздями к парадной двери.

Тадеуш вздохнул, не разжимая зубов.

— Жестоко. Мне нравятся такие женщины, — усмехнулся он. — Насколько я понял, она получила прибыль от продажи земли супермаркету?

— Приятель Крамера сказал, что она освободила примерно с четверть мили. И использовала деньги для других сделок. Однако своих рук не пачкает. Все делает чужими руками. Так он говорит. И еще она держится в стороне от наркобизнеса. Однажды он пытался уговорить ее вложить деньги в дело, так она заявила, что не желает закончить жизнь в тюрьме, как гангстеры, с которыми он якшается. До него доходили слухи, что она где-то купила американскую базу, но какую и где, он не имеет ни малейшего понятия.

— Что ж, это на нее похоже, — сказал Тадеуш, вытерев рот салфеткой и потянувшись к ящику с сигарами. — А насчет нее самой что известно? Что она собой представляет?

— Вроде все хорошо. Помнишь того типа, которому мы заплатили в прошлом году, чтобы он взломал компьютер таможенников? Хакера Ханси? Я дал ему немного денег, чтобы он узнал побольше о Джексон. Она родилась там, где говорит, и когда говорит. Потом отправилась в университет Уорика. Жила там же, в каком-то чертовом особняке в Суффолке, последние три года. Платит налоги. Налоговик считает ее свободным консультантом по планированию — понятия не имею, что это значит. По документам — законопослушная гражданка. Правда, один раз привлекалась за противодействие правосудию. Однако до суда дело не дошло.

— У нее есть приятели? Муж? Любовник?

— Об этом ничего не известно. Приятель Крамера называет ее Снежной Королевой. Говорит, никогда не видел ее с мужчиной. Не исключает, что она лесбиянка.

Тадеуш покачал головой, и на губах у него появилась хитрая усмешка.

— Дарко, она не лесбиянка.

Дарко охватил ужас.

— Ты спал с ней? — вскричал он в ярости, смешанной с недоверием.

Тадеуш закрыл глаза и выдохнул дым.

— К чему так грубо? — жестко спросил он.

Кразич пожал плечами:

— Она не Катерина, Тадзио. Она точно такая же, как мы.

Тадеуш внимательно посмотрел на него:

— Знаю. Отлично знаю, что она не Катерина. Но все равно, Дарко, относись к ней с уважением. Для женщины вдвойне трудно сделать карьеру по нашу сторону закона, а она доказала, что это ей по силам. Не говори о ней так, словно она дешевая проститутка. Это понятно?

Кразич знал, что не стоит спорить с боссом, когда в его голосе слышен подавляемый гнев.

— Как скажешь.