Илья Деревянко - Подонки

Проводив глазами быстро удаляющуюся машину, я огляделся вокруг. По обеим сторонам дороги раскинулся в первозданной красе густой лес. В траве трещали кузнечики, припекало солнце. Воздух, напоенный ароматами трав и цветов, кружил голову. О близком присутствии людского жилья напоминал только перекошенный указатель.

По дороге проехала новенькая «восьмерка». Сидевшая за рулем девица внимательно посмотрела в мою сторону.

«Даже не надейся! – мысленно отшил ее я. – Меня сейчас самого впору трахать!»

Внезапно я почувствовал себя полностью опустошенным. Последние двое суток лишь присутствие Ани, необходимость защищать ее, отбиваться от наползающей со всех сторон злобной нечисти поддерживали во мне жизненные силы. Теперь девочка была в безопасности, «действие наркотика» кончилось, начался «отходняк». Похожее уже происходило со мной однажды в Афганистане.

Во время неудачного боя на горном перевале меня здорово долбануло взрывной волной и зашвырнуло в какую-то расщелину. Я провалялся там без сознания не менее двенадцати часов, поэтому не видел гибели остатков своего взвода, изуверски глумящихся над мертвыми телами душманов. Меня они почему-то не нашли, впрочем, как и наши вертолетчики, забравшие изуродованные трупы после того, как «духов» уничтожили огнем с воздуха. Очнувшись, я пополз. Сильных ран у меня, слава Богу, не оказалось, за исключением пары осколков в ноге. Полз я около трех суток, сперва вниз по склону, потом по пустыне. Вода во фляжке быстро кончилась, впрочем, уже к началу боя ее оставалось не так много! Помнится, я упорно не желал бросить автомат, весивший, казалось, килограммов сто! Не думай! Вовсе не из чувства воинского долга или патологической страсти к стреляющей железке! Просто мне доводилось видеть, во что превращают моджахеды русских пленных, и я, естественно, не желал попасть в их лапы живым.

В конце концов меня заметили с вертолета, доставили в госпиталь. Врачи поражались: контуженый, раненый, без капли воды, я преодолел не менее тридцати километров!

Меня даже представили к награде, но так и не дали, поскольку, выйдя из госпиталя, я со вкусом набил морду козлу-прапорщику. За что? Да пес с ним, сейчас это не важно! Слушай дальше! Несмотря на пустяковые, в общем-то, ранения, я пролежал пластом полтора месяца. Мной овладела страшная апатия, будто кто-то высосал всю жизненную энергию. Не хотелось ни есть, ни пить, ни жить – ничего! Ребята силком кормили!

«Отходняк», одним словом!

Тогда на дороге, возле полусгнившего указателя, я ощутил нечто подобное, правда, в более легкой степени. Кружилась голова, тошнило, болело избитое покойным Рафиком тело. Ужасно хотелось лечь на землю и больше никогда не вставать. Возможно, я бы так и сделал, но неожиданно вспомнил заспиртованные детские головы, истерзанного пытками мальчика, мученическую смерть Сергея, Аню, лишь чудом избежавшую кошмарной гибели.

Это прибавило сил. Не сказать, чтобы очень много, однако достаточно, чтобы не впасть в полную прострацию. Поразмыслив с минуту, я решил устроить себе выходной. На сутки. Отоспаться, отлежаться, прийти в норму!

Я углубился в лес, стараясь держаться параллельно проселку, ведущему в Глубокие Озера. Метров через пятьсот показалась чудесная полянка. Ее окружали высокие деревья с раскидистыми кронами. Мягкая, нежная травка покрывала землю зеленым ковром. Немного в стороне журчал прозрачный ручеек, пели птицы. Райское местечко! Кое-как натянув палатку, я расположился на отдых, который едва не стоил мне жизни!

Первым делом я ополоснулся у ручья, без всякого аппетита съел банку мясных консервов, выкурил пару сигарет и, едва прикоснувшись щекой к теплой земле, провалился в глубокий сон.

Проспал я долго и, открыв глаза, обнаружил, что в лесу заметно стемнело. Солнце почти целиком спряталось за вершины деревьев. Ручей журчал по-прежнему весело, но теперь от него веяло не бодрящей прохладой, а промозглой сыростью. Немного поколебавшись, я развел костер, полез в рюкзак за консервами и неожиданно нашел там аптечку и объемистый пакет, наполненный различной снедью. Не иначе, Аниных рук дело! Милая девочка!

Вареное мясо, домашний сыр, свежие помидоры, сало, яйца вкрутую, перец, соль… Ну разве не прелесть?! Дождавшись углей, я принялся готовить нечто вроде шашлыка: нарезал мясо, сало, помидоры. Нанизал их вперемешку на тонкие зеленые веточки. Голова кружилась от волшебного запаха. Растопленное сало с шипением капало на раскаленные угли. Минут через пятнадцать, когда обжаренное мясо пропиталось салом, помидорным соком и покрылось хрустящей корочкой, я с удовольствием принялся за еду. Вкусная, сытная пища вливала силы в мой измотанный организм.

Исходящий от углей жар согревал кровь. Вокруг становилось все темнее. Покончив с ужином, я подбросил в костер новую порцию хвороста. Затем растянулся на земле и, благодушно жмурясь на мерцающее пламя, незаметно для себя задремал. Сперва сон был спокоен, безмятежен, но постепенно в него стало вторгаться нечто черное, злобное! Кривились в кровожадных ухмылках отвратительные рожи, появились на миг и тут же исчезли колдовские зеленые глаза.

Который уже раз Господь спас мою грешную душу! Будто облитый холодной водой, я внезапно проснулся. Не далее чем в тридцати метрах шуршали по траве осторожные, крадущиеся шаги. Я не сомневался, что они принадлежат убийцам, пришедшим за моей головой. Небось проклятый Учитель постарался! Вычислил, падла! Скрытые деревьями сатанисты могли сейчас видеть лишь догорающий костер. Запуганные страшной славой «неуязвимого» Палача чертопоклонники приближались с черепашьей скоростью, как видно, больше всего на свете опасаясь случайно меня разбудить. Воспользовавшись их медлительностью, я бесшумно скользнул в заросли кустарника, прихватив с собой «узи», пистолет с глушителем и кинжал. Позиция оказалась на редкость удачной, будто специально созданной для засады! Пышные густые ветки исключали возможность заметить меня с поляны, зато тех, кто на ней появился, было неплохо видно в отблесках полупогасшего костра.

На этот раз убийцы явились аж восьмером. Очевидно, мой «авторитет» в глазах Учителя неуклонно повышался.

– Он в палатке, спит! – прошептал кто-то.

– Все разом – огонь! – тихо скомандовал другой. Вероятно, запасы глушителей у чертопоклонников подошли к концу. Ночную тишину разорвал оглушительный грохот четырех «калашниковых». Остальные палили из крупнокалиберных обрезов. Пока они усердно превращали в лохмотья несчастную потрепанную палатку, я, неторопливо целясь, уложил четверых. Увлеченные расстрелом палатки сатанисты сперва даже не заметили гибели товарищей. Постепенно стрельба стихла.