Виталий Гладкий - Архивных сведений не имеется

– Здравствуй, Боря.

– Привет. Почему не на природе?

– Обстоятельства…

– Что нового на вашем фронте?

– Зайди ко мне в лабораторию.

– Удивишь?

– Возможно…

Стараниями неутомимого Мышкина лаборатория ЭКО имела вполне современный вид. И не только вид, но и оборудование, на зависть коллегам из других райотделов области, которые тщетно пытались выведать у КаВэ секреты его снабженческих подвигов.

Мышкин открыл сейф, извлек оттуда часы и лупу убитого и молча положил их на стол перед Савиным.

– Предлагаешь отремонтировать? – не удержался Савин, усаживаясь на стул-вертушку.

– Предлагаю тебе еще одну задачку.

С этими словами Мышкин осторожно открыл крышку часов, пододвинул их поближе к Савину и ткнул ему в руку лупу.

– Смотри внимательно. Не там, левее… Видишь, фирменная гравировка орнамента ограничена лентой? Сейчас я включу лампу. Так… И на ленте…

– Костя, это же… какой-то план!

– Не ори, гений сыска. План. И текст. Вот фотография. Увеличение стократное.

– План местности… Координаты! Это же здорово, Костя!

– Не очень, Савин, не очень здорово…

– Почему?

– Потому что текст – сплошная белиберда, набор букв, а координаты… Координаты или зашифрованы, или придется тебя командировать в Центральную Африку, чтобы лично познакомился с местностью, на которую они указывают.

– Значит, шифр?

– Очень похоже.

– Ключ?

– Увы, неизвестен. Текст расшифровке не поддается. Я уже пытался. Правда, мои познания в этом деле довольно скромны…

– Не прибедняйся, Костя, здесь все свои. Слушай, а что если ключ к шифру – гравировка на застежке портмоне?

– Проверял. Не получается. Думаю, что нужно все это отправить в облуправление.

– А оттуда в Москву… Время, время, Костя! Сроки у нас знаешь какие? А если здесь кроется разгадка?

– Все равно я сомневаюсь, что у меня что-либо получится. Не тот уровень, Боря, честное слово. Там люди поопытней по этой части.

– М-да… Может, ты и прав… А жаль.

– Мне тоже, но – увы…

– Костя, а если попробовать сопоставить план на гравировке с картой на местности, где найден убитый?

– Идея хорошая, но для ЭВМ. На это года не хватит. Сам знаешь, сколько ручейков и речушек сплетено в кружево на этой местности. А если учесть, что на гравировке все это изображено довольно условно, и главное, видимо, заключено в тексте, то суди сам, насколько нам подходит этот вариант.

– Согласен, – уныло кивнул Савин.

– И все же из этого плана удалось кое-что выцарапать.

– Ну!

– Техника, Боря… Нам удалось установить тождество почерков гравера на крышке часов и на застежке портмоне.

– Значит, все-таки на застежке ключ к шифру?

– Ключ не ключ, это еще требуется доказать. Но то, что гравер – умелец, каких поискать, можно сказать с уверенностью. Так тонко и чисто выполнить гравировку, да еще в таком микроскопическом масштабе и вдобавок ко всему искусно замаскировать, под силу только незаурядному специалисту граверного дела. А таких у нас в Союзе, поверь, Боря, немного.

– Думаешь, ниточка?

– Почти уверен…

Рана Владимира затянулась по истечении второй недели. Но Макар Медов выздоравливал трудно. Дни и ночи напролет сидел возле него Владимир, прислушиваясь к тяжелому хриплому дыханию старого каюра. Сидел до тех пор, пока не стали подходить к концу продукты, загодя запасенные якутом. Растирал тело мазями, которые хранились у Макара на такой случай в котомке, поил целебными настоями трав и медвежьим жиром, прикладывал к ране толченную в порошок кору деревьев, смоченную спиртом.

А дни шли своим чередом. Шальной разгул октябрьских метелей утихомирил звонкий и веселый ноябрьский мороз, которому на смену пришел хмурый, туманный декабрь.

После рождества Владимир впервые вышел на охотничью тропу. Макару полегчало; рана затянулась, и якут, придерживаясь за стенки избушки, пошатываясь и кряхтя, пытался в его отсутствие ходить, за что не раз получал нагоняй. Но дело явно шло на поправку. Или причиной тому были вкусные и питательные бульоны из глухарей и рябчиков, добытых Владимиром, или лечебные процедуры дали наконец желанный результат, а возможно и то, что зима медленно и уверенно скатывалась к весне, но как бы там ни было, а в начале февраля Макар стал на широкие охотничьи лыжи и отправился ставить петли на зайцев…

Олень ринулся напролом через кустарник, но пуля оказалась проворнее; отшвырнув в сторону ненужные лыжи, Владимир, зарываясь по пояс в сугробы и царапая лицо и руки о ветви, полез к добыче. Второй выстрел не понадобился – когда он добрался до оленя, тот дернулся в последний раз и затих.

Быстро и сноровисто освежевав оленя, Владимир разрубил тушу на куски и принялся перетаскивать мясо поближе к лыжне.

Неясный, приглушенный густым частоколом молодого подлеска говор и шорох лыж заставил его прервать свое занятие. Опрометью нырнув в заросли. Владимир дослал в ствол карабина патрон и, сдерживая бурное дыхание, затаился под вывороченным сухостоем. "Неужели опять Делибаш с компанией?!" – недобро прищурив глаза, он поднял карабин и взял на прицел неширокую просеку, откуда должны были появиться с минуты на минуту незваные пришельцы…

На этот раз впереди шел Колыннах: заметив свеженакатанную лыжню, Кукольников зло выругался и на всякий случай решил обезопасить себя и остальных, спрятавшись за спиной старого якута. Держа карабины наизготовку, бандиты, осторожно посматривая по сторонам, медленно скользили по просеке.

Все еще зоркие глаза Колыннаха не подвели его и на этот раз: свежие оленьи следы и пар освежеванной туши, который завис легким облачком в прозрачном неподвижном воздухе возле лыжни, подсказали ему, что удачливый охотник где-то поблизости. А зная таежные обычаи, он не сомневался, что вот-вот может заговорить и его карабин.

– Твоя не стреляй! Моя якута! Моя Ко-лын-нах!

Владимир уже и сам видел, что это не Делибаш с напарниками. Но при этом он не мог не отметить как человек с определенным военным опытом, что попутчики старого якута отнюдь не новички в военном деле: как только Колыннах прокричал первую фразу, они словно по мановению волшебной палочки исчезли с лыжни, и только желтый дождь сухих лиственных иголок указывал, что пришельцы тут же расползлись по сторонам, охватывая просеку полукольцом.

Поколебавшись какое-то мгновение и решив, что прятаться нет смысла, Владимир поднялся на ноги и подошел к Колыннаху, которого он знал давно, не выпуская при этом из виду его попутчиков, затаившихся в засаде.

– Ладимир! – радостно закричал Колыннах. – Улахан Ладимир… – прослезился старый якут. И начал звать своих попутчиков:

– Ваша сюда! Бойся нету!..