Джео Лондон - Бандиты Чикаго

Членом какого клуба может быть Аль Капоне?

Первые слова Аль Капоне довольно замечательны.

- Итак, вы тот тип, который желает меня видеть?

- Я тот тип, - отвечаю я.

Уверенный, что Капоне будет изумлен тем, что я приехал из Парижа, я добавляю, что я оттуда.

- Париж в Техасе? Я знаю это место, - ответил спокойно Капоне.

- Нет, Париж во Франции.

Аль Капоне приятно поражен. Он оживляется.

- Париж, это красивый город! Я так хотел бы располагать временем, чтобы попасть туда... Но я очень занят.

Тонкая и весьма белая рука Аль Капоне указывает мне на стул.

- Садитесь... Я очень рад вас видеть, ей-ей.

Признаюсь, что когда многие, в том числе адвокат Томас Д. Нэш, уверяли меня, что Аль Капоне очаровательный человек, даже обаятельный - я этому не верил... Но теперь я должен был побороть свой скептицизм и поверить, что Аль Капоне мягкий, симпатичный и красноречивый человек. С трудом думается, что он просто чудовище, на совести которого пятьдесят преступлений... пятьдесят трупов!

Он объясняется на чистом английском языке, без акцента, и я ни разу не услышал от него грубого слова или ругательства. Впрочем, хотя он и итальянец, он родился в Бруклине.

Здесь еще следует добавить, что он умен, рафинирован и корректен. Он посмотрел на меня и сказал:

- Вы прибыли, чтобы увидеть того, с кем обходятся, как с гориллой, не так ли? Ладно, смотрите на гориллу.

Он разразился смехом, повернулся на одной ноге, что дало мне возможность восхищаться чистым отливом его совершенно старого жемчуга, - и сказал:

- Я вернулся опять в Чикаго, так как мне было очень жарко в Паам-Айль.

Паам-Айль название его имения в Майами, во Флориде.

- Вы не боитесь, что вас арестуют? - спросил я.

Он сделал большие глаза. Он, действительно, был в данную минуту похож на наивного простака, искренне изумляющегося чему-то. Аль Капоне думал, наверное, что я шучу.

- А Джек Зюта? - робко и тихо заметил я. Я боялся резкого ответа и того, как бы Капоне вдруг не решил оборвать беседу. Но он спокойно возразил:

- Я абсолютно не причастен к смерти Джека Зюты. Потом он опять громко рассмеялся и добавил:

- Дело обстоит весьма просто: когда полиция не может разыскать виновника какого-либо преступления, она говорит, что преступником является Аль Капоне. Зачем ломать себе голову, когда есть Аль Капоне? У меня имеются более важные дела, чем убийства людей... У меня есть свой бизнес. Люди воображают, что я только и делаю, что убиваю... Иногда люди письменно умоляют меня, чтобы я выполнил за них то или другое преступление. Так, например, недавно одна аристократка, весьма богатая англичанка, предложила мне двадцать тысяч фунтов (около ста тысяч долларов) за то, чтобы я провел уик-энд у нее и избавил бы ее от тягостного соседа... Смешно, не правда ли? Не хотите ли сигару, месье?

- Спасибо... А что вы думаете о смерти Джека Лингла?

- Ах, это был хороший друг... Я очень огорчен его смертью. Говорят, что он потерял много денег на Уолл-Стрит. Я лично никогда не спекулировал... Я предпочитаю помещать деньги в свои предприятия... Кроме того я помогаю обездоленным людям...

- В Цицеро мне рассказывали про вашу щедрость и великодушие...

- Я люблю делать добро и делаю его везде, где только возможно.

- Не будет ли нескромно, если я вас спрошу, какими делами вы занимаетесь?

- О, вы большой хитрец! Вам ведь это хорошо известно... Америка испытывает жажду... И не "сухой" закон сумеет утолить эту жажду...

Вдруг, выпрямив свою грудь, Капоне закричал:

- Ах, если бы вы знали, как много в Америке лицемеров, ханжей и святош! Я болею душой при виде их игры... Есть люди, голосующие за "сухой" закон, но есть много, стоящих за "мокрый"... А так как имеются политики, надевающие маску почтенных людей, а на самом деле они канальи...

Капоне был возмущен, но совладал с собою и спокойно добавил:

- Они плюют на тех, кого зовут "гангстерами", но в то же время они берут деньги от этих гангстеров, чтобы усилить свои избирательные фонды... Как же вы хотите, чтобы я не презирал этих людей?.. Я предпочитаю завтракать за одним столом с "пиджэном", нежели с этими политиками.

- Кто такой "пиджэн"?

Мой гид вмешивается в разговор и объясняет мне, что "пиджэн" на языке гангстеров означает - доносчик, осведомитель. Мы закуриваем. Аль Капоне продолжает:

- Вы собираетесь писать обо мне? Я предпочитаю, чтобы вы этого не делали. Журналисты достаточно много говорили и писали обо мне. Они причинили мне много вреда... Во всяком случае я надеюсь, что вы не будете говорить обо мне, как о "горилле"... Прощайте, месье. Если вы поедете этой зимой во Флориду, зайдите, пожалуйста, ко мне. Вы увидите мои прекрасные цветы...

И человек, совершивший пятьдесят преступлений, с очаровательной улыбкой протягивает мне свою тонкую и белую руку, давая понять, что интервью закончено.

Он, несомненно, спешит по своим делам...

- Вы видели Аль Капоне? Вы баловень удачи. Но вам не удастся зато встретить Буга Морана, противника Аль Капоне и диктатора северного Чикаго... Он уехал из города в неизвестном направлении. Возвращение его врага Капоне в Чикаго заставило его, очевидно, принять меры предосторожности. Он боится разделить участь Джека Зюты... Да, месье, Моран уже давно перестал кичиться своей личной храбростью и бесстрашием. В мире гангстеров никак не могут понять, почему, собственно, Буг Моран до сих пор еще не отомстил врагам за семерых своих товарищей, убитых в феврале сего года в гараже на Нортз-Клерк-стрит. (Резня Святого Валентина).

- Моран, однако, был грозным "gunman", знаменитым стрелком, не так ли?

- Да, он действительно был выдающимся стрелком... Шесть лет тому назад О'Баннион, тогдашний старшина гангстеров Чикаго, поплатился жизнью за то, что однажды воскликнул в адрес своих врагов: "Будьте прокляты, сицилианцы!". Моран, бывший тогда "лейтенантом" О'Банниона, сумел отомстить за смерть своего шефа. Ненавистные сицилианцы, банды братьев Дженна и Аль Капоне, вскоре убедились в том, что Моран великолепный стрелок, всегда попадающий в мишень. Его меткость была поразительна. Многочисленные жертвы Морана оросили кровью Чикаго, и он немного утешился после исчезновения шефа...

- Так почему же Моран бездействует теперь?

- Моран теперь страшно разбогател... и его жизнь сама по себе слишком дорога ему, чтобы он ею рисковал. Он посылает других урегулировать свои кровавые счеты и как только чувствует, что его жизни угрожает опасность, исчезает с чикагского горизонта. Он теперь, по-видимому, находится в Сент-Луисе или Нью-Йорке. В Бронксе у него есть нежная подруга...

Эта беседа шла между мной и одним субъектом, которого в Париже назвали бы "человеком из среды". Мы сидели в "speakeasy", который я смело могу назвать, так как он больше не существует. Два дня спустя после этой беседы отряд полиции, совершая свой "рейд", случайно набрел на этот тайный бар и запечатал его вход. Этот "speakeasy" находился на Кэнел-стрит, недалеко от границ "петли", т.е. центрального делового района Чикаго.