Кен Бруен - Стражи

— Да будет тебе, Джек. Ты сам не веришь тому, что говоришь. После того как мы его прижали, он взял и убил еще одну девушку. Нам назло.

— Мы ничего не можем доказать.

— Значит, ты разрешишь ему улизнуть?

— А что я могу?

— Пристрелить его.

Я посмотрел Саттону в лицо. Не похоже, чтобы он шутил.

На следующее утро я был в скверном состоянии, но соображал, что к чему. Накануне лег в постель днем и, что удивительно, так там и остался. У меня все болело, но пока еще терпеть было можно. Я согнулся над кружкой кофе и что-то бормотал. Раздался стук в дверь. Джанет.

Она сказала:

— Ой, простите, я попозже зайду.

— Подождите минут десять, и я выметусь отсюда.

Она осталась стоять в дверях, и я рявкнул:

— Что-нибудь еще?

— Ваш брат. Надеюсь, я правильно сделала?

— Все нормально.

— Он очень милый, обещал подарить мне картину.

— Да, он это может.

— Ладно, не буду вам мешать.

Я посчитал свой выигрыш. Разложил деньги на кровати и любовался ими. Затем достал конверты. В один отложил часть для парня, который назвал мне лошадь. В другой — для Пэдрига, старого пьяницы. Еще один конверт — для Кэти Б., подарок на свадьбу. Вот и все.

Пора навестить Шона. Можно было доехать до кладбища на автобусе, но я решил пройтись, проветриться. Это длинная прогулка. От Эйр-сквер к Вудки, затем по Дайк-роуд к мосту. И оттуда уже до кладбища рукой подать. Я помню старые ворота кладбища. Теперь их нет. Фотография этих ворот, которую сделала Энн Кеннеди, висит в пивной «У Кенни» и под ней — строчки из Джойса.

Ноги мои болели в унисон с головой. Я не собирался заходить к отцу. По правде говоря, мне было стыдно. Не хотелось появляться у него после того, что я натворил за последние недели.

Быстро нашел могилу Шона. Она была засыпана яркими цветами. Временный крест — как прощальная песнь. Будь на мне кепка, я бы ее снял.

Перекрестился. Некоторые привычки всплывают иногда совершенно неожиданно, сами собой.

— Шон, мне ужасно тебя не хватает. Я тебя не стою. Я снова пью, ты наверняка очень разозлился бы. Прости, мой бедный друг, что я оказался таким неудачником. Теперь даже нет пивной, куда я мог бы пойти. Я часто буду навещать тебя. А твой сын — засранец.

Я заплакал бы, если бы мог. Уходя, взглянул в сторону могилы отца. Около нее на коленях стояла женщина. На одно восхитительное мгновение я подумал, что это Энн. Испытал приступ радости.

Но это была моя мать. Склонив голову, читала молитву. Я кашлянул. Она подняла глаза:

— Джек?!

Я протянул руку, чтобы помочь ей подняться. Отметил, какая она стала хрупкая. Суставы на пальцах распухли от артрита. Конечно, она, как всегда, была в черном. Я сказал:

— Не знал, что ты здесь бываешь.

— Ты очень многого не знаешь, Джек

— Не сомневаюсь.

Она взглянула на могилу и сказала:

— Давай пойдем куда-нибудь выпьем чаю?

— Гм…

— Я заплачу. Возьмем такси… Можно пойти в кондитерскую. У них дивные плюшки.

Я покачал головой. Она добавила:

— Я принесла букет на могилу Шона. Тебе будет его не хватать.

— Справлюсь.

— Я заказала для него мессу. В церкви Святого Августина. Там это стоит всего фунт.

Я чуть не сказал: «Правильно, ищи самую выгодную ставку, дешевая стерва». Но сдержался.

Она продолжала:

— Он любил ту церковь. Каждое утро ходил туда к мессе.

— Слушай, мне… пора.

Может, она и сказала «пока, Джек», но я не услышал. Шел и чувствовал на себе ее взгляд.

Проходя через ворота, подумал: «Теперь здесь оба моих родителя».

Следующие несколько дней я усилием воли держал себя в руках и пил на уровне. На уровне желания. А хотелось на самом деле в десять раз больше.

Но я пил две кружки в обед, затем держался до вечера, и тогда позволял себе еще две кружки и пару рюмок виски вслед.

Я знал, как хрупко это равновесие. Порыв ветра, и я снова полечу в ад. Но я изо всех сил держался по эту сторону реальности.

Встретил парня, назвавшего мне кличку лошади, и отдал ему конверт. Он очень удивился:

— Господи, ну ты даешь!..

— Я ведь выиграл с твоей помощью. Это самое меньшее, что я могу сделать. Ты сам-то ставил на эту лошадь?

— Какую лошадь?

— Рокетмена! Твоя же наводка.

— Слушай, я никогда не давал никаких наводок

Я решил, что на почте у него совсем ум за разум зашел. Кстати, я нигде не нашел Пэдрига, хотя искал везде.

Позвонил Энн, подумал, если я ее увижу, мы помиримся. Услышав мой голос, она тут же швырнула трубку. Борода моя стала что надо, правда с проседью. Я убедил себя, что это говорит о характере и зрелости. Если я случайно видел себя в зеркале, то замечал на своем лице отчаяние. Как я говорил в самом начале, я собирался поехать в Лондон, снять квартиру около парка и ждать. Теперь у меня были деньги и основания для такого ожидания. Начал просматривать английские газеты, подыскивая квартиру.

Единственное, что меня удерживало, — это незаконченное расследование смерти Сары. Я не сомневался, что виноват в этом Плантер. Не имел ни малейшего понятия, как это доказать, но все бросить и уехать не мог.

Нашел новую пивнушку. За годы моей службы в полиции и после меня вышвырнули из всех пивных в городе. Но по мере роста благосостояния появлялись новые заведения. Заходил в самые ужасные. Представьте: вы заходите, и девица встречает вас по всем правилам.

В смысле:

Если приходишь в такое место с жуткого похмелья, подобный напор раздражает. С похмельем надо обращаться бережно.

Пивную «У Нестора» я нашел случайно. Брел по Форстер-стрит, и вдруг пошел сильный дождь. Про такие и говорят: «разверзлись хляби небесные». Через секунду я промок до нитки. Шагнул в переулок, и там-то она и оказалась, эта пивнушка. Сразу понял, что там люди серьезные, потому что объявление на стекле возвещало:

Вошел и не поверил своим глазам. Один из охранников был на месте. Он кивнул мне:

— Что же ты так долго?

— А где другой парень?

— У него инфаркт.

— Господи, и как он?

— А как ты думаешь?

— Ну да. Могу я тебя угостить?

Он посмотрел на меня так, будто я сделал неприличное предложение, и спросил:

— Потом и мне придется угощать тебя?

— Нет.

— Не обманываешь?

— Можешь на меня положиться.

— Ну тогда ладно.

Заведение было старым, похожим на маленькую кухню. Человек на двадцать самое большее. Бармену было за пятьдесят. Есть две профессии, в которых приветствуется возраст:

бармена

и

брадобрея.

Он меня не знал. Замечательно. Я заказал выпивку и огляделся. Старые рекламные плакаты «Гиннеса», ну знаете, где парень поднимает коляску и двух лошадей. Там еще бессмертная надпись: