Иван Путилин - 40 лет среди грабителей и убийц

Во главе отобранных стражников мы поставили двух силачей, городового Смирного и стражника Петрушева. Они одни могли справиться с десятком.

Наступил вечер. Мы собрались и перед нами выстроились четырнадцать бродяг.

— Так вот, — сказал я им, — по одному, по два идите за Московскую заставу на Волховское шоссе. Ицка вам укажет места. В час ночи я там буду, и тогда уже за работу!

— Рады стараться! — ответил Петрушев, и они ушли. Прудников был бледен от волнения, Келчевский выпил здоровую порцию коньяку и только я один, скажу без всякого хвастовства, чувствовал себя, как рыба в воде. Я верил в успех предприятия, предстоящая опасность словно радовала меня, и — теперь я могу сознаться — я видел в этом деле возможность отличиться и обратить на себя внимание.

Кое-как мы досидели до двенадцати часов.

— Едем! — наконец сказал я.

Мы встали и тронулись в опасную экспедицию. Доехали до заставы и приказали ямщику нас ждать, а сами пошли пешком.

Это приключение могло бы составить несколько страниц у романиста, но я, к сожалению, не обладаю бойким пером писателя и пишу только неприкрашенную правду.

Но все-таки не могу обойтись без описаний.

Ночь была ясная, но луны не было. Шагах в шести-восьми можно было различить человека, и поэтому мы, хотя и переодетые блузниками, все-таки шли не тесной группой, а гуськом. Я повел всех не прямо по шоссе, а стороной, по самому берегу Лиговки.

На другой стороне чернел лес, кругом было мертвенно тихо, и среди этой тишины, в сознании предстоящего риска, становилось немного жутко. Мне порой казалось, что я слышу, как щелкают зубы у Прудникова, который шел тотчас за мной.

Мы зашли в редкий кустарник. Голые прутья тянулись со всех сторон и цеплялись за одежду. Вдруг прямо перед нами выросла фигура. Я невольно опустил руку в карман, где у меня всегда лежал массивный кастет. Во все времена этот кастет был единственным моим оружием.

— Это я, — произнес в темноте Ицка.

Прудников и Келчевский тотчас приблизились.

— Все готово?

— Все! — ответил Ицка. — Они все пьют, только Мишки нет.

— Не ждать же его, — сказал я. — А где наши?

— Здесь.

Ицка провел нас к самому берегу, и там мы увидели всех наших молодцов.

— Ну, за работу, братцы! — сказал я. — Помните: руки за лопатки — и вязать! Оружия никакого.

— Слушаем! — ответил Смирнов.

— Ты, Петрушев, и вы… — я указал на каждого, — идите за Погилевичем и ждите нас! А вы за мной!

Семь человек отделились и осторожно пошли вдоль берега. Я обратился к Келчевскому и Прудникову:

— Ну, будем действовать! Вы и с вами трое станете позади дома, четверых я возьму с собой. Идемте!

Мы прошли несколько саженей и очутились подле сторожки. Она стояла мрачная, одинокая, из ее двух окошек, как и тогда, падал желтоватый свет.

Я остановился и отделил четверых.

— Как только свистну, срывайте дверь, если заперта. А теперь прячьтесь!

Я подошел к знакомой сторожке и смело ударил в дверь. Она отворилась через минуту.

— Кто? — спросил Славинский, держа в зубах неизменную трубку.

— Впусти! Али своих не узнаешь? — ответил я.

— А, Колпинский! — отозвался сторож. — Иди-иди!

Я смело вошел и очутился в настоящей разбойничьей шайке. За столом, кроме хозяина с дочерьми, сидели и пили огромный Сашка, Сергей Степанов, Васильев и знаменитый Калина.

— А где Мишка? — спросил я добродушно у Стефании.

— А кто его знает, — ответил Калина. — Ты скажи лучше, откуда ты так вырядился? Ишь, гоголем каким!

На мне было все крепкое и новое, и одет я был скорее рабочим с хорошим жалованьем, чем побирушкой.

— Завел матаньку и обрядился, дело не трудное! — ответил я, замечая в то же время, что Сашка не спускает с меня пытливого взгляда.

— Ну так как же нынче? — начал Славинский.

— А так же! — заявил вдруг Сашка, хлопнув кулаком. — Выпроводи этого гуся, а там и толковать будем!

Он злобно сверкнул на меня глазами. Я решил действовать.

— Кричит кто-то! — воскликнул я и. бросившись к двери, распахнул ее и крикнул:

— Вались, ребята!

— Что я говорил! — заревел Сашка.

Я получил страшный удар в плечо, и он мелькнул мимо меня, рванувшись между вбегающими моими молодцами.

— Вяжи всех! — крикнул я им и бросился за Сашкой.

Он быстро обогнул дом и побежал к берегу Лиговки. Я бежал за ним, крепко сжимая в руке свой кастет.

— Держи его! — крикнул я на ходу трем агентам, оставшимся на страже.

Они побежали ему наперерез, но Сашка мелькнул мимо них, бросился в речку и переплыл на другую сторону.

— Попадись только мне! — раздалась с того берега его угроза, и он исчез.

Я взял с собой оставшихся трех стражников и вместе с Келчевским и Прудниковым побежал к дому. Там было уже все кончено — Калина, Степанов и Васильев со Славинским были связаны, и подле каждого стоял дюжий городовой. Стефания и Анна сидели в углу на лавке и ревели во весь голос.

— Идем к Сверчинскому! — сказал Келчевский.

Мы направились туда. Навстречу нам бежал, тяжело дыша, какой-то мужчина и, увидев нас, рванулся в сторону, но наши молодцы тотчас нагнали его. Он оказался самим Сверчинским.

Остальные, бывшие в его сторожке, были переловлены ловким Ицкой. Их было двое: Иван Григорьев и Егор Чудаков.

— С добрым уловом! — поздравил нас Прудников, у которого уже прошел весь страх.

— И домой! — добавил Келчевский.

Мы отправили всех, связав им за спиной руки, под строгим конвоем в тюрьму, а сами, весело разговаривая, дошли до заставы и поехали по домам.

На другой день Шувалов, выслушав наш доклад о поимке почти всей шайки «душителей», назначил Келчевскому и Прудникову произвести по всем их преступлениям строжайшее расследование, определив им в помощники приставов Прача и Сергеева.

И началось распутывание целого ряда страшнейших преступлений.

Но моя роль еще не окончилась. Впереди оказалось много дел, сопряженных и с немалым риском, и с немалыми хлопотами.

Расследование началось на другой же день. Друг за другом вводили в комнаты разбойников, временно закованных в кандалы, и снимали с них первое дознание. Я все время присутствовал на этих допросах.

У нас оказались арестованными: в самом начале мною — Александр Петров и Григорий Иванов; затем арестованные в Царском Селе братья Дубовицкие и Константин Тасин; потом арестованные на облаве Сверчинский и Славинский, Калина Еремеев, Иван Григорьев, Сергей Степанов, Егор Чудаков, Василий Васильев, Федор Андреев, и, наконец, уже по их показаниям мы арестовали извозчиков Михаила Федорова и Адама Иванова, дворника Архипа Эртелева, портерщика Федора Антонова и женщин — Марью Михайлову, Ульяну Кусову и Стефанию Славинскую.

Всего двадцать человек. Вся шайка убийц, притонодержателей и укрывателей была в наших руках, и только двое самых страшных разбойников еще гуляли на свободе. Это были Михаил Поянен, тот Мишка с детскими глазами, с которым я провел ночь, и Александр Перфильев, тот, что удрал от нас, переплыв Лиговку.