Рид Коулмен - Хождение по квадрату

Благодаря объяснениям Кэти я легко нашел парикмахерскую. Несмотря на громкое название «салон» и обещание «сотворить» любую прическу по вашему вкусу, было ясно, что основная клиентура здесь — пожилые леди, а вовсе не юные любители рок-н-ролла. Внутри сохранилось старинное оборудование дедовской цирюльни, а из-под блестящих панелей и обоев по моде 70-х, казалось, вот-вот выглянут старые добрые картины Нормана Рокуэлла. [20] Норман Рокуэлл (1894–1978) — американский художник, автор сельских и провинциальных пейзажей.

Я остановился перед пустым прилавком, над которым скотчем был прикреплен плакат Патрика Малоуни. Видно было, что дела у заведения шли ни шатко ни валко, но Глория Гейнор подбадривала любых скептиков песней об окончательной победе. Две девушки с замечательной синхронностью извивались, крутились, проделывая небольшие быстрые вращения, то сводя руки, то выбрасывая их в сторону, артистически подтанцовывая песне. Третья, держа в руке черный фен вместо микрофона, тоже извиваясь, пела с Глорией Гейнор нота в ноту. Голос у нее был несильный, но это компенсировалось энтузиазмом. Неподалеку от меня полная девушка с завистью следила за шоу, автоматическими движениями моя голову клиенту. Она была миловиднее Нэнси Ластиг, и я подумал, что именно она была королевой выпускного бала Патрика. Когда песня закончилась, я привлек ее внимание вопросом:

— Тереза Хики?

— Тереза там, — она подбородком указала на певицу, — но она больше не Хики. Следующий клиент у нее через час. Садитесь, и я через минуту помою вам голову.

Тереза-больше-не-Хики была высокой стройной девушкой с плоским животом, копной светлых волос, зелеными глазами, совершенной линией носа и пухлыми губами. В школе она, по-видимому, была капитаном группы поддержки и девушкой, о которой мечтал каждый школьник выпускного класса. Теперь же, два года спустя после окончания школы, она, наверно, выступала в поддержку работы в субботу и пятидолларовых чаевых. Скорее всего, замужем за полицейским — нет, за пожарным (я угадал) и года через два родит первого ребенка. Я подумал, останется ли она звездой в чьих-нибудь мечтах, когда настанет двадцатая годовщина выпуска. Думаю, я все про нее угадал правильно. Конечно.

— Ой, ну надо же, — засияла она, когда я представился, — мой муж работает в Сити, в Южном Мидлтауне.

Оказалось, что она учится на медсестру. Тереза была рада поговорить о Патрике за чашкой кофе в закусочной «У Молли». Все что угодно, прошептала она, только подальше от этой дыры. Мы пошли по направлению к закусочной.

— Для меня без кофеина, — сказал я официантке. — Еще немного кофеина — и я улечу домой по воздуху.

— Не забудьте согласовать план полета, голубчик, — подмигнула она. — А для тебя кофе, да, Тереза?

— Ну, что я могу сказать вам о Патрике? — растерянно сказала она, когда официантка удалилась, не дожидаясь моих вопросов. — Мы росли по соседству, его дом был за углом. Когда были детьми, играли вместе. Наши родители были в дружеских отношениях, а моя старшая сестра стала подружкой Фрэнка-младшего, но это длилось пять минут, потому что его призвали на службу.

— И все?

— И все! Если вы, конечно, не хотите узнать, кто из нас побеждал в детских играх.

— Вы были его девушкой на выпускном вечере?

— Ах, это! Это вовсе не значит, что мы встречались и куда-нибудь ходили вместе, — фыркнула она. — Мы покрывали друг друга. Вы знаете, как это бывает. Я встречалась с Билли, он теперь мой муж. Но мне тогда было только восемнадцать, а ему двадцать пять. Мои родители взбесились бы. Сказать по правде, Билли не слишком интересовался выпускными вечерами.

— Я понимаю.

— Патрик был замечательным решением проблемы, — продолжала она. — Мои родители знали его и доверяли. И хотя мы потом не так часто виделись, оставались просто друзьями. Билли это знал.

Я согласился, что для нее это было решением проблемы, но чем это было Патрику? Тут Тереза замкнулась, начала давать расплывчатые ответы. Она не знает. Патрик не говорил. Может, он просто с кем-то поссорился. Или настоящая подружка его бросила.

— Да ладно, Тереза, — я попытался ее уговорить, — рассказывайте все.

— Я думаю, он встречался с кем-то и не хотел, чтобы семья об этом знала.

— С кем?

— С проституткой.

— У нее есть имя?

— Только подумаю о ней, сразу хочется бежать под душ.

— Я дам вам два бакса на кусок мыла, — пообещал я. — Как ее звали?

— Тина Мартелл. А ребята звали ее «Сиськи». Она всегда торчала в «Свинье Генри», — сообщила Тереза и встала, собираясь уходить. — Я скажу официантке, чтобы она забыла про наш заказ. За чашку кофе получите от Тины все что угодно, включая нужную вам информацию.

Пока у меня были друзья только за пределами Нью-Йорк-Сити, я не понимал значения слов «неправильная сторона железной дороги». В Бруклине метро часто проходит посреди жилых кварталов, где средняя стоимость и размеры квартиры одинаковы, независимо от того, с какой стороны от линии метро «Бруклин — Манхэттен» вы живете, поэтому там эти слова лишены смысла. Когда мне было лет одиннадцать, я увидел парня, который упал с платформы перед поездом «Д» и вообразил, что неправильная сторона пути означает «на рельсы». Но если бы я только увидел «Свинью Генри» в раннем возрасте, все сомнения сразу бы пропали.

Старый дом с деревянным каркасом, превращенный в бар и клуб мотоциклистов, «Свинья Генри» вклинился между заброшенным заводом по производству красок и мастерской по ремонту автомобильных кузовов. Из фасадного окна «Генри» — если бы можно было хоть что-то разглядеть через пожелтевшее стекло — открывался вид на железнодорожные пути, которые были заброшены, как и завод по производству красок. Я потрогал выпуклость на пояснице, где хранил свою пушку 38-го калибра. Гэри Купер с палочкой, готовящийся к сражению с Генри и его «Ангелами ада».

Когда я вошел внутрь, даже мухи падали на лету от скуки. Тройка пузатых парней с чахлыми бородами играли в покер в кабинке. Они были одеты в грязнющие джинсы и джинсовые куртки, и все трое перестали пускать сигаретный дым друг другу в лицо и глупо улыбнулись мне. Один из них приветствовал меня, подняв банку с пивом «Карлинг Блэк лейбл». Бармен с татуировкой в виде окровавленной розы под правым ухом оторвался от сериала «Больница», чтобы спросить, чего я желаю.

— «Блэк лейбл» и поговорить с Тиной.

Если это и был пароль, бармен не подал виду.

— Садитесь вон там. Тина! — крикнул он. — Здесь у тебя свидание с незнакомцем.

Я перенес мое пиво на столик рядом с музыкальным автоматом. Через минуту я сообразил, что это был первый бар, в котором на меня не смотрел со стены Патрик Малоуни с вездесущего плаката. Приятное разнообразие…