Лиз Ригби - Полное затмение

— Ломакс, что с тобой? - спрашивала Ким.

Симптомы, однако, бросались в глаза. Рассеянность. Отсутствие аппетита. Равнодушие к любой умственной деятельности, отвлекающей от Джулии. Напротив, энтузиазм по отношению к рутинным процедурам вроде чистки зубов, проходящей в размышлениях все о той же Джулии. Бессонница. Фантазии. Апатия, чудесным образом исчезающая, стоило только Джулии войти в комнату.

— Я беспокоюсь о тебе, - сказала Ким.

Они завтракали. Ломакс заказал оладьи и тут же забыл о них. Он почти не слушал Ким и едва ли замечал ее присутствие, пока она не потянулась к нему и не стала ковырять вилкой в его тарелке.

— Ты совсем пропадешь, если не будешь есть, - произнесла Ким с набитым ртом. - Ну, давай выкладывай. Это все из-за Берлинза, верно?

Ломакс неуверенно посмотрел на нее.

— Мне не слишком приятно в этом признаваться, но я была не права. Ты доверился мне… - Ким быстренько расправилась с его оладьями, - а я только накричала на тебя. Ну вот я и извинилась.

— А… Хорошо. Спасибо.

— Я расстроила тебя, и ты сбрил бороду. Не стоило начинать с увечий. Мы бы и так разобрались.

В присутствии посторонних Ломакс не осмеливался смотреть на Джулию или разговаривать с ней, однако он не сомневался, что провести Ким ему не удастся.

— Ну и как бы мы разобрались?

— Ответь мне прямо. Ты по-прежнему думаешь, что Берлинз подделал данные?

Ломакс подвинулся к ней:

— У меня не будет способа проверить, пока мы вновь не увидим этот участок неба.

— Так сейчас он за горизонтом?

— До сентября.

— К тому времени и сама проблема забудется.

В голосе Ким прозвучало облегчение, ее вилка шарила по тарелке Ломакса в поисках оставшихся кусочков.

— Нет, - произнес он.

— Ну почему, Ломакс? Почему бы просто не оставить все как есть?

— Потому что… - Ломакс понимал, что говорит слишком громко, однако не мог остановиться. - Потому что он - идиот! Старый дурак. Он действительно хочет представить свою работу на летнем симпозиуме в Чикаго.

— Ш-ш-ш. Какую работу?

— Идиотскую работу!

— Да успокойся же. Ты становишься похожим на Йоргена.

— Идиотскую работу, основанную на его идиотской теории, которая, в свою очередь, основана на ошибочных данных, которые были сфабрикованы для того, чтобы обосновать эту идиотскую теорию.

— Черт! - произнесла Ким.

Они посмотрели друг на друга.

— Вот какую работу! - прошипел Ломакс.

— Успокойся, Ломакс. У тебя лицо дергается, ты сам на себя не похож.

Остановиться Ломакс уже не мог:

— Я доверял Берлинзу, долгие годы я доверял ему, а теперь он делает такие вещи. Лжет и жульничает. Я еще ни в ком так не разочаровывался. Никогда. Он лгал мне, пусть это была глупая, крошечная ложь, даже в тот день в лаборатории.

Воцарилось молчание, нарушаемое только обычными для кафетерия звуками. Прочие посетители уже покинули кафетерий, и теперь вокруг раздавались лишь стук грязных тарелок и переговоры обслуги.

— Не верю, - Ким опустила голову и исподлобья посмотрела на Ломакса, - Берлинз не мог сделать этого.

Но ведь Джулия показала Ломаксу письмо с подтверждением. Выступление должно было состояться через три месяца. Уже накопился целый архив наводящей уныние переписки. Организаторы симпозиума подчеркивали, что форум посвящен новым идеям и теориям, и просили Берлинза подтвердить, действительно ли его работа является новым еловом в науке. Берлинз уверял, что дела обстоят именно так.

— Если ты окажешься прав, - наконец проговорила Ким, - а ты, конечно же, не прав… но если все-таки прав, ты должен остановить его. Нельзя допустить, чтобы Берлинз выставил себя на посмешище.

Ломакс согласился, ощущая некое злобное удовлетворение.

— Ты уверен, что здесь нет ничего личного?

— Думаешь, я хотел обнаружить, что данные изменились?

Мгновение Ким смотрела на него, затем произнесла:

— Ты часто с ним спорил.

— Для того в обсерватории и существует Берлинз. В этом заключается его уникальный дар. Он вызывает споры. В результате дело движется вперед.

— Тут другое. Он не собирался вызывать подобный спор.

— Да, другое. Спор совсем о другом.

Ким внимательно посмотрела на Ломакса:

— Что ты собираешься делать?

— Сначала я должен еще кое-что разузнать.

— Например?

— Ну, проверить результаты в банке данных.

Все результаты записывались, распечатывались и хранились в банке данных.

— Но как ты сможешь попасть в банк данных, чтобы Берлинз не узнал?

Доступ к банку данных, кроме Берлинза, имели всего несколько человек.

— Карточка доступа есть у Родригеса.

— Тебе придется расписаться.

— Ну и хорошо - распишусь.

Ким пожала плечами.

— Давай пойдем сейчас, - предложила она. - Я с тобой.

— К Фахосу?

— К Фаллосу.

Фахос был самым большим телескопом и располагался на самой высокой точке горы. Фахосом его назвали в честь одного покойного астронома, но Ким неизменно называла группу купольных телескопов Пенисами, а Фахос именовала не иначе как Фаллосом.

У Фахоса была отдельная стоянка, и некоторые астрономы перемещались между служебными помещениями на машинах, хотя здания разделяло всего несколько сотен ярдов. Была еще тропинка, петляющая между горами и соснами. Ломакс очень любил ходить по ней.

Солнце уже припекало, стоянка была наполовину заполнена. Они пересекли ее и только начали карабкаться по тропинке, как из лаборатории неожиданно появилась Джулия с бумагами в руках. Она заметила Ким и Ломакса и, не останавливаясь, помахала им рукой. Ломакс позволил себе бросить на Джулию мимолетный взгляд. Она шла уверенной походкой, легкий ветерок трепал ее волосы и платье.

Джулия, идущая навстречу в развевающемся платье, еще появится в фантазиях Ломакса. Его уже беспокоили содержание, яркость и частота этих фантазий.

— Почему бы не попросить ее дать тебе ключ? - спросила Ким.

— Потому что у нее нет ключа.

— Она смогла бы взять его у Берлинза, а он бы ничего и не узнал.

— Он повсюду ходит с ним.

— Ты хочешь сказать, Берлинз берет ключ с собой в ванную?

— Может быть.

Ломакс едва не споткнулся.

— Судя по всему, тебя приводит в бешенство то, как Евгений и Добермен пускают слюни, глядя на нее? - спросила Ким.

Она была права. Это действительно приводило Ломакса в бешенство. В качестве приветствия Евгений в своей умильной русской манере целовал руку Джулии. Ломакс пил кофе и делал вид, что ничего не замечает, хотя на самом деле внутри у него все клокотало - казалось, молекулы души готовы вырваться наружу.

— Боже, ты бы видел себя сегодня, когда Евгений обсасывал ее пальцы.

— Обычная манера русских, - отвечал Ломакс, рассерженный словами Ким.

Ему хотелось спросить: неужели Евгений не просто целовал руку Джулии, а на самом деле обсасывал ее пальцы?