Анна и Сергей Литвиновы - Золотая дева

Увидел Ленку – остолбенел. Заткнулся.

А она подплыла совсем уж близко, кричит:

– Эй, мужик, ты чего?

Ну, тот и выложил прерывающимся голосом, что его течением унесло. Матрас сдулся. А плавает он не так чтобы очень… И спасателей, как назло, не видно.

– Какие тебе на диком пляже спасатели? – хмыкнула девушка.

Подхватила матрас и велела несчастному вцепиться, коли силы еще остались, в плавсредство.

– И ногами подгребай, а то не дотащу.

Запыхалась, раскраснелась, сердце колотилась как бешеное, но приволокла-таки несостоявшегося утопленника к берегу. А мужичонка, хотя только что умирал, едва увидел, как она, обнаженная, из воды выходит, мигом воспрянул. Чуть глазами не съел и загорелую попку, и стройные ноги. Но руки распускать не решился, только телефончик потребовал. Чтоб, как сказал, отблагодарить.

Телефона своего Ленка никому не давала (все равно ее дома почти не бывает, да и не нужно, чтоб очередной поклонник на мамашу с отчимом нарвался), но встретиться с ним согласилась. С удовольствием сходила в ресторан, съела шашлык, выпила немного красненького, послушала, как хилый Макарка себя, драгоценного, нахваливает.

Большой шишкой ее дохляк оказался, если не врал. Говорил, что из самой Москвы и работает, ни много ни мало, в ЦК ВЛКСМ.

Впечатляет, конечно. И карьеру комсомольцы делают мощную, все говорят. Только Ленка всех этих идеологических работников терпеть ненавидела. Лживые они насквозь. С трибун про коммунизм вещают и про «лучше будем работать – лучше станем жить», только по рожам ведь видно: ни одному слову не верят из того, что говорят. И про равные возможности ерунда. Все знают: партийные функционеры в обычный магазин даже не заглянут – в распределителях отовариваются. И ездят не с народом, не в трамваях – у каждого служебная «Волга».

Потому и мысли не возникло, чтобы его охомутать. Самой в спецраспределителе продукты покупать, конечно, хорошо, но спать с таким слизнем ей совсем не хотелось. Тем более что Лене всегда спортивные ребята нравились, мускулистые. А этот – натуральный доходяга.

Посылать Макарку тоже не стала – пригодится. Но давать ему – не дала. И денег с подарками не брала, принципиально. Потому что любовь не любовь – а хоть сколько-то мужик нравиться должен. Макарка же одно чувство брезгливости вызывал.

Но тот, нет бы прочухать, что ничего ему не светит, да отвалить, прицепился к ней накрепко. Каждый раз, как в Сочи приезжать собирался, обязательно ей, своей спасительнице, телеграммку отбивал. Свидание назначал. Сувенирчики привозил. Обнимать пытался. Разливался: до чего она молода и прекрасна. А Ленка твердо на своем стояла: нет, и все. И наврала даже, что мужчины у нее и не было еще. А тот и поверил, наивный. Или не поверил, просто отложил свои постельные атаки.

А под Новый год, в десятом, выпускном, классе у Ленки настоящая любовь случилась. Как-то совсем неожиданно подобралась, незаметно… И нашла она ее совсем не в баре, не среди подвыпивших и галантных курортников. Возвращались после тренировки с Мишаней, давним приятелем, болтали о том о сем, что тренер – зануда и химия – самая ужасная наука в мире. А уже у дома остановились, и вдруг какое-то волшебство, по-другому не скажешь, случилось. Ленка взглянула в светлые, жаркие глаза Мишки и неожиданно поняла: Он! Почему вдруг сейчас? Свет от фонаря по-особому упал? Или виной всему снег был – а он в Сочи выпадал редко, от силы раз в три года?

Но пошло с Мишкой у них все серьезно. Цветы. Стихи. Разговоры о будущем. Ну, и близкие отношения, конечно.

А в апреле Ленка узнала: она ждет ребенка.

Срок, к счастью, оказался совсем небольшой, и врачиха попалась нормальная: моралей не читала, родителей вызвать не грозилась. Раз, сказала, тебе уже семнадцать, можно без их согласия. И сразу выписала направление в больницу. Лена сначала и Мишке ничего говорить не хотела, а то ж мужик, если нормальный, всегда расстраивается, себя винить начинает, что недосмотрел. Но друг сердечный чутким оказался. Только встретились вечером накануне операции, сразу пристал: почему грустная? Чего не смеешься?..

Ну, Лена и ляпнула сдуру, что ей завтра аборт делать и она боится: вдруг врач попадется злобный? И наркоза, даже за деньги, не даст?..

Что тут началось! Мишка, даром что сам парень семнадцатилетний, ее едва не растерзал. Аборт? Да как ты смеешь? Да ты с ума сошла?.. С какой стати?.. Мы ж оба почти совершеннолетние. А когда родишь – тебе и вовсе восемнадцать будет. Сразу поженимся, и я ребенку свою фамилию дам.

– Да ты что, Мишка?! – возмущалась Елена. – Какой может быть ребенок? У тебя – ни кола ни двора, с мамой в «однушке» живешь, ни работы, ничего. А мои вообще уж взбесятся!

Мишаня тут же оборвал свои пылкие речи. Замолчал. Взглянул на нее грустно-грустно. И сказал:

– Да, сейчас будет сложно. Зато представь. Ему или ей – семнадцать лет. А нам – только по тридцать пять. Совсем еще молодые, а ребенок уже взрослый. Вот тогда и нагуляемся! С чувством выполненного долга!

– Ага, – хмыкнула Ленка. – Только я в эти тридцать пять уже буду измученной, жирной коровой. Да и ты все проклинать будешь, что молодость за пеленками провел…

И Мишка больше не спорил.

Спросил сухо:

– Тебе завтра во сколько?

– В восемь, сказали.

– Я зайду за тобой. Провожу.

– Спасибо, – улыбнулась она. – Давай тогда к семи, чтоб точно успеть.

…Долго потом уснуть не могла. Выползала на кухню, пила воду. Подходила к окну, смотрела на звезды. О ребенке, непонятном существе у нее внутри, и не думала. Что о нем думать – досадная случайность, и завтра врачи все исправят. А вот Мишкина улыбка перед глазами все время всплывала. Вспоминала его светлые, внимательные глаза. Его руки, бережно бегущие по ее телу…

Уснула в итоге совсем под утро. И разбудили ее возбужденные голоса – доносились они с кухни. Ленка взглянула на часы: дьявол, девять! Она проспала! Пулей выскочила из постели. Может, еще не все потеряно? И ее примут?

Как была, в ночной рубашке, ринулась на кухню – отчима она не стеснялась. И в изумлении застыла на пороге. Бог мой! Откуда здесь взялся Мишка? И почему он в костюме? А у мамы слезы на глазах?..

– Доброе утро, – растерянно пробормотала Елена.

– Привет, – спокойно откликнулся Мишка. Деловито велел: – Надевай халат, будем пить кофе.

А мама руками всплеснула:

– Да какое ей сейчас кофе?.. Нельзя же, Мишенька, ты разве не знаешь?

Лена пораженно уставилась на мать.

Отчим скрипнул зубами и отвернулся к стене.

А Михаил виновато произнес:

– Извини, Леночка, что опередил. Ты, наверно, сама хотела маме сказать. Про внука.

– Ты что? – взорвалась она. – Обалдел?!

– Как ты разговариваешь с будущим мужем? – усмехнулся парень. И лукаво добавил: – А мы с твоими родителями как раз обсуждали, когда устраивать свадьбу. И где.