Николай Стародымов - Тринадцатый сын Сатаны

Вострецов опять держал рюмку, вертел ее между пальцами.

— В чем? — переспросил он. — Да во всем. К какому делу ни прикоснусь — оно обязательно оказывается тупиковым.

Айвазян сочувственно покивал.

— Ну например?

— Например… — складывалось впечатление, что расстроенный своими проблемами Вадим с трудом отслеживает ход разговора. — Например, вел я дело об убийстве журналиста Евгения Сафронова.

— Это из «Центральной газеты»? — блеснул осведомленностью армянин.

— Совершенно верно, — подтвердил Вадим. — Поначалу дело никому не казалось сложным, почему и поручили его мне, самому молодому в управлении, обкатать на том, что полегче… Но потом там столько всего понавскрывалось, все оказалось настолько запутанным, что разобраться во всем этом я так и не смог. У журналиста невесть откуда взялись, а потом исчезли неизвестно как и куда какие-то таинственные документы. Вдруг выяснилось, что в деле замешана мафия, какие-то неведомые друзья, один из которых работал чуть ли не на Петровке… Поначалу все улики были против жены Сафронова, которая, понимаешь, какое дело, не считала нужным скрывать, что не особенно огорчена гибелью мужа, да только мы, сколько ни бились, не смогли установить мотив преступления, а значит и доказать ее вину…

— И чем же дело закончилось? — похоже, Ашот по-настоящему заинтересовался рассказом Вадима.

— Ничем, — мрачно пробурчал тот. — Пришлось спустить на тормозах… Знаешь же, сколько сейчас у нас таких «висяков».

— Пункт первый принят, — согласно кивнул Ашот. — Ну а что было дальше?

Вострецов отпил коньяк. Он вдруг почувствовал, что и в самом деле начинает хмелеть.

— Дальше… Было и дальше… — Вадим вздохнул. — Поручили мне еще одно дело, тоже, казалось, не слишком сложное — убийство некой лесбиянки-культуристки. Понимаешь, какое дело, все было налицо: следы обуви на влажной почве, орудие убийства (кстати, обрати внимание, она была убита пилочкой для ногтей, которую ей очень профессионально, одним ударом вогнали точно в сонную артерию), отпечатки пальцев, показания свидетелей… Казалось бы, стопроцентная гарантия раскрытия! Так нет же: оказалось, что она, эта культуристка, тоже причастна к мафии, тем же вечером совершила нелепое, абсолютно ничем не оправданное убийство какого-то алкаша, а у всех, с кем она в тот вечер контактировала, имелось пусть не железное, но во всяком случае достаточно надежное алиби… А главное, понимаешь, какое дело, опять я не смог докопаться до мотивации преступления… В общем, и тут я потерпел фиаско. [1] Об этой истории подробно рассказывается в повести «След мстителя».

— Понятно, — задумчиво согласился Ашот. По всему было видно, что он параллельно думает о чем-то своем. — Один случай — это случай. Два случая — это совпадение. Три случая — закономерность… Был третий случай?

— Был третий случай, — эхом отозвался Вострецов. — Объявился как-то в Москве некий гастролер из провинции… Может, ты слыхал об этом?.. Как-то, скрываясь от нашего наблюдения, он прыгнул в метро на крышу поезда…

— Конечно, слыхал, — хмыкнул Айвазян. — История ведь тогда здорово нашумела…

— Вот-вот, — подхватил Вадим. — Его сначала за дилетанта приняли, а он такого понатворил… Даже, понимаешь, какое дело, самого Весельчака У убил… А потом исчез так же неожиданно, как и появился, и с концами… Впрочем, всего я тебе рассказывать не буду, не обижайся…

Длинному и его собеседнику принесли кофе. Хотя они и не демонстрировали намерения сворачивать разговор, нетрудно было предположить, что окончание встречи не заставит себя ждать слишком долго. Впрочем, Максимчук, судя по всему, это тоже понял. Он неторопливо, хотя и с видимым облегчением, свернул в трубочку журнал, допил кофе, показал буфетчице, что желает рассчитаться. Теперь он пойдет на улицу, сделает вид, что курит. Такая у него манера: выходить раньше человека, за которым он следит. Считает, что так меньше внушает опасений, чем если будет выходить сразу за «клиентом». И хотя Александр уже давно бросил курить, в таких случаях он просто держит тлеющую сигарету в пальцах, считая, что это оправданно.

— Ты только не обижайся, — Вадим похлопал Ашота по руке. — Сам понимаешь, какое дело…

— Конечно, — широко и искренне улыбнулся Айвазян. — Я не обижаюсь.

Он и в самом деле ничуть не обижался, он сейчас думал о другом. Теперь не мешало бы как-то отвлечь внимание Длинного от Максимчука, который, судя по всему, и в самом деле собирался на выход.

— Ти панимаэшь, ахпер, — опять громко заговорил армянин. — Мужчина никогда нэ должен абижаться на своих друзей! Это нэдостойно настоящего мужчины! Так же как нэ должен мужчина абижать тех, кто к ним хорошо относится… Давай випьем, друг, чтобы никогда у нас с тобой не было оснований для абыд друг на друга!

Вадим, который поначалу был не слишком доволен тем, что встретил Ашота, что тот столь громогласно пригласил его, и тем, что постоянно привлекал к своей персоне внимание всех посетителей кафе — так вот теперь Вадим был готов благодарить судьбу за все это. И выпил он с удовольствием. Глотнул холодный кофе, схватил и откусил кусок бутерброда, хотя это был бутерброд с тарелочки Айвазяна.

Прожевав и проглотив закуску, продолжил:

— Так вот, Ашот, понимаешь, какое дело, и получилось, что постепенно за мной в конторе закрепилась репутация работника, который способен только благополучно проваливать даже стопроцентные дела.

Айвазян покивал:

— Я тебя понимаю. Это, конечно, очень плохо, Вадим. Но ведь не смертельно же, в самом деле. В конце концов, думаю, ты бы смог это все переломить.

Переломить… Легко сказать переломить… А вот как это сделать на практике?

По этому поводу есть два мнения. По одному, если тебе какое-то время постоянно и по-крупному не везет, то «не трать, кум, силы, а спускайся себе на дно». По другому — нужно действовать по закону преферанса: «Карта не лошадь — к утру повезет». Оба они имеют полное право на существование. Пословицы и поговорки вообще хороши тем, что существуют на любой случай жизни и при принятии любого решения можно подобрать подходящую… Вот только в данном случае какому варианту отдать предпочтение?

— Может быть, и смог бы, — вяло согласился Вострецов. И повторил с сомнением: — Может быть…

— Но у тебя еще что-то случилось, — подсказал Айвазян, провожая взглядом пробирающихся к выходу Длинного и его спутника.

Вадим отнекиваться не стал.

— И что же?

Оба человека, встречу которых Ашот контролировал, вышли на улицу. Все, можно считать, что его задача выполнена. Теперь и в самом деле можно расслабиться. Теперь за все пусть Сашка сам отвечает. А уж он такой волкодав, что из-под его опеки хрен кто вырвется!