Николай Стародымов - Тринадцатый сын Сатаны

Слушая все это, Вадим попеременно испытывал разные чувства. Недоумение постепенно сменилось осознанием того, что этот человек, которого Анна назвала Барабасом, попросту дурачит его, однако перебить его сначала не давала вежливость. Потом начало нарастать раздражение. И наконец Вадим не выдержал.

— Если у вас есть фонтан, закройте его — дайте отдохнуть и фонтану! — негромко сказал он.

— Козьма Прутков! — мгновенно включился в новую тему разговора исполнительный директор. — Его придумали три автора…

Он уже сидел, развалившись на диване, но так, чтобы перекрыть Вадиму путь к двери, если тот вдруг попытается выйти из кабинета.

— Прекратите! — негромко сказал Вадим.

Юноша впервые столкнулся с ситуацией, когда попросту не может вставить ни одного слова. И теперь не знал, как себя вести.

— Что? — сделал вид, что удивился Барабас. — Но ведь я хозяин и мой долг…

Однако Вострецов постарался не дать ему вновь завладеть инициативой в разговоре.

— Вы не могли бы ответить мне на несколько вопросов? — подчеркнуто вежливо и по-деловому спросил он у хозяина кабинета.

— Да сколько угодно! — насмешливо ответил тот. — Отвечу на любой.

Директор теперь выглядел вполне спокойным и веселым, этот человек, который еще совсем недавно выглядел испуганным и подавленным. Он был явно уверен, что уже произошло нечто такое, что повернуло развитие ситуации в новое русло. Однако Вадим этого пока не понял, не уловил изменение ситуации. И продолжал задавать вопросы, которые ему представлялись в этой ситуации наиболее важными.

— Вам говорит что-нибудь имя Ленька Бык?

На лице Барабаса отразились такие искренние и могучие мозговые усилия, как будто он пытался в уме доказать теорему Ферма.

— Ленька, вы говорите? — он отчаянно тянул время. — Бык?.. Ну как же… Что-то припоминаю. Только вот что именно припоминаю, никак не могу припомнить. А кто это? Напомните, пожалуйста!

Вадим видел, что его этот человек дурачит. Вот только зачем?

— Не помните? Гм, странно, — с иронией заметил он. — А между тем вы с ним довольно хорошо знакомы. Два дня назад Леонид заходил к вам сюда, в кафе и вы с ним какое-то время беседовали у стойки бара.

Барабас ненатурально рассмеялся.

— Ну так и чего ж вы у меня об этом спрашиваете, раз уж все знаете?

— Я, к сожалению, знаю не все, — признал Вадим. — А во-вторых, мне нужно получить от вас четкие ответы, а не пытаться уличать вас в сокрытии некой важной для следствия информации.

— Да вы что, Бог с вами, я и не пытаюсь что-то скрыть от вас, — Барабас сделал вид, что сдрейфил. — Я по мере возможности отвечаю на ваши вопросы. Просто я не сразу сообразил, о ком идет речь. А теперь понял и вспомнил, что Леньку я знаю. Знаете ли, что-то с памятью моей стало… Что еще вас интересует?

— Вы знаете, что его убили?

Хозяин кабинета безмятежно улыбнулся.

— Да? Скажите на милость, какая потеря для человечества… А я об этом понятия не имею.

Вострецов уже с трудом сдерживал раздражение.

— Но ведь я вам об этом уже сообщил, в самом начале нашего разговора.

— Я-то тут причем? У вас что же, есть подозрение, что это я его… как это у вас говорится… «замочил»?

— Не могли бы вы подробнее рассказать о ваших взаимоотношениях?

С лица Барабаса сползла ироническая улыбочка. Он постарался ответить так, чтобы это выглядело как можно натуральнее.

— А что тут особенно отвечать? Не было у нас с ним никаких особых взаимоотношений. Да, с Ленькой мы были знакомы. Да, иногда встречались…

— Где? — торопливо спросил Вадим.

— Да здесь же, в кафе, где же еще… Он захаживал к нам иногда… Друзьями и даже приятелями мы не были. Так что мы с ним просто иногда трепались о том о сем… Он парень общительный, разговорчивый, щедрый… Такими клиентами, знаете ли, дорожат. Так что мы с ним нередко беседовали, когда он сюда заходил.

Было похоже, что Барабас опять пытается увести разговор в область словоблудия. Поэтому Вадим его резко перебил:

— О чем?

— О чем? Да так, ни о чем… Так просто… Трепались о бабах, о «бабках», о новых видиках, о компьютерных играх, о полетах на Луну, об НЛО, о «снежном человеке», о хоккее… В общем, просто треп, да и только. Это, наверное, все, что я могу вам о нем рассказать. Чем он занимался, как делал деньги, кто и за что его «замочил», я не знаю… К слову, так, на всякий случай, вы можете проверить, но можете и поверить на слово: у меня тоже на все последние дни железное алиби — как и у Анны, которую вы только что допрашивали. У меня десятка три свидетелей, что я отсюдова никуда не отлучался… Еще что вас интересует?

Система защиты, которую избрал Барабас, выбивала Вадима из колеи. И он попытался еще раз прищучить этого самоуверенного человека.

— Меня много что еще интересует. Например, о каком порошке, который могут купить в кафе ваши клиенты, сообщила мне ваша работница?

— О порошке? — пожал плечами директор. — Так вы у нее об этом спросите! Может, о стиральном, а может о порошке для порошковой металлургии… Я-то тут причем?

— Так я и хотел спросить, когда вы вошли. Но вы ее выставили из кабинета.

— В самом деле? Жаль, что помешал, я бы и сам с удовольствием узнал, на что она намекала, — хмыкнул Барабас. — О чем мы еще с вами поговорим?

— Ну а как вы прокомментируете тот факт, что у вас в кафе процветает проституция?..

— У нас? В кафе? Процветает? Проституция? — переспросил директор. — А откуда, позвольте спросить, у вас имеется такая клеветническая информация?

Как же уверенно чувствовал себя Вадим, когда говорил следующую фразу!

— Непосредственно из первоисточника, — небрежно обронил он. — Об этом мне сообщила только что ваша сотрудница Анна Кабанюк.

— Кабанчук, — безмятежно поправил хозяин кабинета.

— Кабанчук, — согласился Вадим. — Только это сути дела не меняет.

— Разумеется, какая для вас разница, как человека назвать, — так же легко, правда, с легкой издевкой, согласился Барабас. — Только у меня к вам вопрос: а она это подтвердит на официальном следствии?

Вострецов уверенно улыбнулся:

— Разумеется.

Улыбка Барабаса могла соперничать по уверенности с улыбкой следователя.

— А я, простите, в этом не уверен.

— Вот как?

— Да, не уверен, — развел руками директор. — Дело в том, что кафе, директором которого я имею честь быть, — заведение солидное, которое свято соблюдает Уголовный кодекс. А потому мы не позволяем себе сомнительные статьи дохода. Другое дело, — снова усмехнулся он, — что отдельные наши сотрудницы позволяют себе в свободное от работы время общаться с некоторыми нашими клиентами в неформальной обстановке — этого мы не можем им запретить… Конечно же, мы не можем такое приветствовать и одобрять, но и нести ответственность за отдельные проявления незначительных правонарушений, допускаемых отдельными нашими работницами не собираемся.